Темпл стоял, как залитая солнцем статуя, согнутый и неподвижный, если не считать капель пота, стекавших с его волос. Они стекали по спине и массивным рукам. Камень скрежетал по камням. Темпл начал выпрямляться, его руки постепенно подтягивались к его телу.

— Он двигается! — выкрикнул Асион. — Клянусь Богоматерью, он двигается!

 Охотники вскарабкались на противоположные стороны кургана, очевидно ожидая, что Темпл отбросит  камень в сторону, куда бы его ни направили угол наклона и сила тяжести. Вместо этого он опустился на одно колено, повернул ладони вверх и наклонил на них блок. Осторожно выпрямив ноги, он поставил блок на дерн сбоку от того места, где они врезались в курган.

— Да укроет меня Владычица, — тихо произнес Карпос. — Я не думал, что кто-нибудь… Я просто не думал, что кто-нибудь сможет поднять... Карпос, который сам был более силен, чем обычный мужчина, был больше, чем Илна, поражен тем, что Темпл смог это сделать. Илна не знала, сколько весил камень; определенно, больше трех человек, а возможно, и намного больше.

Темпл повернулся, разминая руки. Кончики его пальцев были ярко-красными от силы его хватки. Он улыбнулся и сказал: — Теперь ты можешь заглянуть внутрь, Илна. И прими решение.

Она, молча, прошла мимо него. Несмотря на неправильную форму, блок вышел аккуратно, как пробка из бутылки; камни вокруг него оставались прочными, как оконные створки. Те, кто строил курган, были весьма искусны, несмотря на грубые материалы. Илна натянуто улыбнулась. Она всегда отдавала должное мастерству, даже когда мастера использовали камень.

Она посмотрела вниз, в камеру. Солнце светило мимо нее, и хрустальный гроб внутри распространял свой свет по всему помещению. Это действительно была гробница.

Несмотря на пыль веков и россыпь грязи, которая попала внутрь, пока они разбирали камни, гроб был достаточно чистым, чтобы она могла разглядеть тело мужчины внутри. Его кожа была оттенка слоновой кости, и не было никаких признаков разложения. Илна посмотрела на своих спутников. — Чалкус был прав, — сказала она. — Это человек, который забрал меня... Она сердито пожала плечами, пытаясь подобрать подходящее слово. — Туда, где это было, — выпалила она, наконец. — В мир грез. Это Юноша.

— Этот Юноша причинил тебе вред, Илна? — спросил Темпл. Это был просто вопрос; ни в словах, ни в тоне, которые восприняла Илна, не было ничего такого, чего можно было бы ожидать, если бы он только попросил бутылку воды.

Несмотря на это, ей потребовалось сознательное усилие, чтобы сохранить ровный голос, когда она ответила: — Я же сказала тебе: он похитил меня.

— Да, и ты вернулась, — констатировал Темпл. Охотники настороженно наблюдали за дискуссией. — Я полагаю, тебе разрешили вернуться. Это неудивительно, поскольку он, похоже, Бог мира. Значит, ты потеряла несколько минут своего времени с нами?

— Он...! — начала было, Илна. Она остановилась и почувствовала, как уголок ее рта приподнимается в кривой улыбке. — Он дал мне шанс забыть о моем долге. Ты это имеешь в виду, не так ли?

— Я ничего такого не имею в виду, Илна, — ответил Темпл, но тоже улыбнулся.

— Я просто задала вопрос. И если бы мне только была нужна  возможность забыть о моем долге, — продолжила Илна, — тогда я была бы жалким подобием человека. Она фыркнула. — Что ж, в мире и так достаточно подобных случаев. Так что нет, я не пострадала.

— Госпожа? — обратился к ней Асион. — Что нам теперь делать?

— Что делать? — переспросила Илна. — Я полагаю, снова засыпать могилу. Темпл, тебе нужна помощь в возвращении камня на место?

— Я не думаю, что в этом будет необходимость, Илна, — ответил крупный мужчина, снова разминая руки. Теперь его улыбка была очень широкой и теплой. Как у матери, смотрящей на своего новорожденного.

Илна повернулась и отошла на несколько шагов от мужчин, которые начали заканчивать работу. — Прощай, Чалкус, — прошептала она заходящему солнцу. — Прощай, Мерота. Я надеюсь, вы понимаете меня. Но, по правде говоря, Илна не была уверена, что даже она по-настоящему поняла все.

***

Шарина стояла возле болота, наблюдая, как Расиль достает из кожаной сумки кусочки кварца размером с кулак и раскладывает их по кругу на влажной почве. Волшебница Корл взглянул на нее и сказала: — Я отмечаю вершины двенадцатигранной звезды вокруг нас.

— Ах, — отозвалась Шарина, кивая; вежливый ответ на вежливое объяснение. Затем она спросила: — Это лучше, чем проводить линии так, как, э-э, делают другие? Она хотела сказать — «так, как это делает Теноктрис», но спохватилась. Она не знала Расиль — или Коэрли в целом — достаточно хорошо, чтобы понять, что может быть воспринято как оскорбление.

Шарина улыбнулась. Было достаточно неприятно иметь дело с людьми, которых ты не очень хорошо знаешь; и достаточно часто ты можешь сказать что-то не то людям, которых ты действительно знаешь.

Расиль тоже улыбнулась, хотя  заостренные зубы придавали немного двусмысленное выражение ее лицу. — Фигура в этом мире не имеет значения, Шарина, — сказала она, — за исключением того, что она вызывает в сознании волшебника. Корл издала свой рычащий смешок. — Для кого-то столь могущественного, как твоя подруга Теноктрис, — сказала она, — я сомневаюсь, что какой-либо материальный символ был бы необходим для выполнения такой простой задачи, как эта.

— Ах, — повторила Шарина. Она чуть было не сказала, что Теноктрис не всегда была такой могущественной, но, поразмыслив, оставила эту мысль невысказанной. Шарина знала, что она так и не начала понимать волшебство, несмотря на то, что была близка с Теноктрис в течение многих лет и была слишком близка с другими волшебниками в течение этого периода. Она решила, что ей лучше не высказывать своего мнения Расиль, которая, очевидно, многое понимала.

Солнце полностью село; на западе были бы видны звезды, если бы туман уже не поднялся так густо над поверхностью болота. Рыбаков, о которых упоминал Кэшел, сегодня не было; единственными фонарями были фонари солдат, сопровождавших Шарину и волшебницу.

Шарина снова слабо улыбнулась. Аттапер не хотел, чтобы она сопровождала Расиль. Когда она настояла на своем, он попросил Лорда Уолдрона прислать роту стрелков из регулярной армии вместе со своими Кровавыми Орлами. Он хотел быть готовым к угрозам, с которыми тяжелая пехота не сможет сражаться врукопашную.

Телохранители в черных доспехах ждали, почти молча, но стрелки — копьеметатели из северной Кордины, пастухи в гражданской жизни — сидели на корточках вокруг небольших костров и весело болтали. На ужин они плавили сыр в глазурованных горшочках и обмакивали в него куски ячменного хлеба.

Из бассейна, из которого Последние напали на Кэшела, сочилась вода. Бассейн так зарос кустарником, что белая звезда не отражалась на его поверхности. Лорд Уолдрон был готов снести бордюр и завалить источник камнями, но Теноктрис сказала не делать этого; он мог бы пригодиться.

Шарина плотнее запахнула свой короткий плащ; ночь была холодной. Она усмехнулась про себя: в любом случае, это было холодное дело. Затем посмотрела на южное небо, но не увидела белой звезды. Либо она еще не взошла, либо туман был слишком густым, чтобы ее можно было разглядеть. Туман был очень густым.

— Ты готова, Шарина? Шарина подпрыгнула; рядом с ней стояла Расиль.

— Да, — ответила она, смущенно улыбаясь.

— Извини, я просто задумалась.

Расиль гортанно хихикнула. Она кивнула в сторону руки Шарины, которая потянулась к ножу из Пьюла, спрятанному под планкой ее верхней туники. — Ты женщина, — сказала волшебница. — Я опасалась, что женщины твоего вида такие же трепетные плодовитые самки, как у Истинных Людей. Я вижу, что это не так.

Улыбка Шарины стала немного шире. — Не все из нас такие, — ответила она. — Я бы судила по любой из наших рас. Я видела, как Теноктрис выбрала тебя.

Расиль снова рассмеялась. — Я не женщина, — ответила она. — Я просто старая, и скоро я покончу с этим миром. Однако перед этим... Она подошла к центру фигуры; она была около десяти футов в диаметре, насколько Шарина могла судить по густой траве. — Подойди и встань рядом со мной, Шарина, — приказала Корл. — Мы отправимся в место, которое проверит твою смелость так же, как Теноктрис проверяла мою. Я не сомневаюсь, что ты пройдешь. Она усмехнулась, когда Шарина подошла к ней. — Вполне может случиться так, что мы обе умрем, но в твоем мужестве не будет недостатка.