То, что Теноктрис делала сейчас, было очень похоже на волшебство, даже если бы она хотела назвать это мечтанием, медитацией или как-то еще. Искры и звуки свидетельствовали об этом. Другая причина — и, вероятно, более веская — заключалась в том, что таким образом люди не беспокоили ее. Кэшел ни за что не смог бы удержать всех подальше от Теноктрис, если бы они находились посреди зданий, полных людей, тем более что ему самому приходилось держаться от нее на расстоянии. Конечно, большинство людей боялись волшебников, но всегда находилось несколько человек, особенно детей, которые не боялись или были скорее любопытны, чем напуганы.

В храм со стороны фасада вошла девушка. Проходя мимо, она посмотрела на Кэшела, хотя ничего не сказала и даже не проявила интереса. Она направлялась к Теноктрис. — «Ну, вот, получи, когда говоришь себе, что все идет хорошо!» — подумал Кэшел, поднимаясь на ноги.

— Мэм? — обратился он. — Я бы хотел, чтобы вы не подходили ближе к моей подруге. Она занята, ну, делом, о котором ей нужно по-настоящему, и хорошенько подумать.

Девушка остановилась как вкопанная и повернулась, чтобы посмотреть на него. Она была старше, чем он подумал, но все, же не очень старая; может быть, всего шестнадцать. У нее были распущенные темные волосы, которые накидкой ниспадали на тонкую сорочку, которая, казалось, была единственным, что на ней было надето.

— Ты можешь меня видеть? — спросила она. Ее голос был тонким и высоким, как трель лягушачьего хора.

— Да, мэм, — ответил Кэшел. У нее были очень тонкие кости; это и то, как двигались ее ноги, напомнили ему птицу. — Я знаю, что я не местный, но я был бы действительно благодарен, если бы вы не разговаривали с Теноктрис, пока она не закончит. Если бы девушка не послушалась его, когда он был так вежлив, он бы, наверное, задержал ее. Это было не то, что он хотел бы — хватать незнакомку и заставлять ее что-то делать, потому что он был сильнее, но Теноктрис зависела от него. Девушка просто смотрела на него. Неужели он сделал что-то не так? — Да, меня зовут Кэшел ор-Кенсет, — добавил он. — Я здесь просто со своей подругой Теноктрис, то есть Леди Теноктрис. Я переношу ее вещи.

— Ты видишь меня! — закричала девушка. Она поднесла руки к лицу, прикрывая открытый рот. — Это… да ведь никто никогда не мог меня увидеть! Ни разу со времен потопа.

— А, наводнение, мэм? — попытался уточнить Кэшел. — Я не из Орнифала; я имею в виду, я из Хафта. Наверное, я не слышал о здешнем наводнении.

— Нет, Потоп, — сказала девушка. — Когда вода покрыла все вокруг и все погибли. Ее язык коснулся губ; Кэшел не мог понять выражения ее лица. — Тогда я умерла, но я не ушла, как все остальные. Я пробыла здесь так долго. Я не знаю почему.

— Мэм, вы призрак? — спросил Кэшел.

Она не была похожа на привидение. Он подумал — сможет ли дотронуться до нее, если протянет руку, но не стал пытаться. Это было бы невежливо, да и в любом случае это не имело значения.

— Неужели? — сказала девушка. — Возможно, так оно и есть. Она снова облизнула губы. — Тебя зовут Кэшел, — удивленно произнесла она. — У меня тоже когда-то было имя. Хотя я не помню, что это было. Это было так давно.

— Вы живете где-то поблизости? — спросил Кэшел. — Остановились, я имею в виду, если вы не...

— Я думаю, я оказалась здесь после Потопа, — ответила девушка. Он не мог поверить, что она призрак; она казалась такой же реальной, как любая вещественная вещь.

— Я не думаю, что жила здесь раньше, но я действительно не помню. Она покачала головой, затем печально улыбнулась ему. — Я ничего не помню из того времени, когда была жива, — сказала она, — кроме того, что у меня было имя. Я уверена, что у меня было имя.

Нить рубиновых искр просочилась с неба и исчезла над головой Теноктрис. Насколько мог судить Кэшел, она не пошевелилась и даже не заметила этого. Из того, что сказала старая волшебница по дороге сюда, она заставляла происходить что-то — не больше, чем желоб заставляет воду вращать мельницу. Она просто ставила себя на место событий и, возможно, немного отодвигала их в ту или иную сторону.

Девушка пристально смотрела на Теноктрис. — Кэшел, она тоже меня видит? — внезапно спросила она, поворачиваясь к нему лицом. Ее глаза были очень темными, но казались настоящими.

— Мэм, — ответил Кэшел, — я не знаю. Думаю, когда она закончит, мы сможем спросить ее.

— О, это не имеет значения, — сказала девушка, отмахиваясь от этой мысли взмахом руки. — На самом деле ничто не имеет значения, если ты не потратишь время на то, чтобы посмотреть на это. Ты...  Она подняла руку и провела вдоль щеки Кэшела, не прикасаясь к нему. — У тебя есть чувства, Кэшел? — кокетливо спросила она. — Любовь и ненависть, что-то в этом роде?

— Я бы не сказал, что я кого-то ненавидел, мэм, — ответил он, чувствуя себя немного неуютно. Тем не менее, девушка не беспокоила Теноктрис, и это было все, что имело значение. — Я дрался с людьми и, думаю, буду драться снова. С людьми и другими. Но я ничего не знаю о ненависти.

— Раньше я что-то чувствовала, — сказала она, снова, отворачиваясь. То, что овладело ею на мгновение, теперь исчезло; слава Дузи. — Я тоже это помню. Когда я нахожусь рядом с людьми, мне иногда кажется, что я снова могу чувствовать, но в основном я всегда одна.

Земля задрожала, хотя движение было настолько слабым, что впоследствии Кэшел не был уверен, что почувствовал что-то большее, чем отдаленный фургон с тяжелым грузом.

— Теперь я чувствую печаль, — сказала девушка, не сводя глаз с Теноктрис. — Все в этом мире будут убиты так же, как Потоп убил всех в моем мире. Она, резко взглянула на него. — Это верно, не так ли? — спросила она. — И я должна печалиться из-за этого? Или я должна чувствовать что-то еще?

У Кэшела пересохли губы. — Мэм, — ответил он, — это было бы печально, но Теноктрис и все  остальные наши не позволят этому случиться. Все будет хорошо.

Девушка залилась золотистым смехом. — Да, — сказала она, — теперь я вспомнила. В мое время были ученые, которые собирались остановить Потоп, но Потоп все равно наступил. Ты увидишь, что на самом деле это не имеет значения, Кэшел. Когда ты оглянешься назад так же далеко, как я, поймешь, что ничто не имеет значения. И ты ничего не почувствуешь.

Рядом с Теноктрис раздался хлопок, глухой звук. Воздух внезапно стал чище, хотя Кэшел до этого не заметил никакой дымки. Старушка обмякла, едва успев опереться на руки. Кэшел подбежал к ней, держа свой посох перед собой. Теноктрис подняла голову и улыбнулась, услышав топот его ног по дерну. Она оставалась на месте, пока он не подошел, чтобы помочь ей подняться.

— Теноктрис? — сказал он, когда убедился, что с ней все в порядке, и она твердо стоит на ногах. — Есть кое-кто, кто хотел бы с вами познакомиться. Кэшел посмотрел туда, где он только что стоял, но девушки там больше не было. На мгновение ему показалось, что она, возможно, спряталась за одной из колонн, но, вероятно, это было не так. — Я думаю, она ушла, — сказал он в смущении. — Мы разговаривали, пока вы здесь сидели, вот и все.

Теноктрис кивнула и направилась к двуколке. Она коснулась запястья Кэшела, но на самом деле не опиралась на него. — Значит, девушка была местной? — спросила она. Кэшел ухмыльнулся. Теноктрис хотела узнать больше, но не хотела заставлять его чувствовать себя неловко.

— Я не знаю, так ли, — ответил он. — Она сказала, что утонула во время наводнения так давно, что не могла вспомнить своего имени. Хотя выглядела она совсем как девушка. Хорошенькая.

— В самом деле? — восхищенно воскликнула Теноктрис. — Значит, Первобытный Потоп? Боже, это довольно интересно, Кэшел. И она стала духом этого места, «гением места». Она улыбнулась. — Я полагаю, действительно, «гением места», раз ты говоришь, что она все еще является девушкой, на которую приятно посмотреть.

Кэшел пожал плечами; эти слова ничего для него не значили. Даже «дух этого места». — Она мало что могла вспомнить, — продолжил он, глядя по сторонам, когда они проходили между двумя все еще стоявшими колоннами. — Она сказала мне... Он замолчал и воспользовался моментом, чтобы переосмыслить свои слова. — Я сказал ей, что вы собираетесь остановить беду, которая надвигается сейчас. Как ее наводнение.