Лед. Каток.

Хоккейная арена — единственное место поблизости, которое по-настоящему связано с чем-либо в ее жизни.

Лед. Место, где зародилась ее страсть. Место, где она закончит свою жизнь, чтобы воссоединиться с ним.

Я сбегаю вниз по лестнице. Может быть, она еще не умерла. Может быть, если я потороплюсь, то к тому времени, когда доберусь туда, она все еще будет дышать. Мне нужно только вызвать скорую помощь, попросить ее о помощи, и молиться Богу, чтобы она выжила.

— В котором часу ушла Лили? — слова вырываются из меня быстрее, чем когда-либо прежде. Аарон все еще стоит на коленях и плачет.

Он едва узнает меня, но я не могу винить его и за это.

— Я не смог разгадать эту загадку, Колин, — говорит он сквозь рыдания.

— Я ставлю на хоккейную арену. Когда она ушла?

Его глаза встречаются с моими, снова разбивая мне сердце. Я никогда не думал, что вид разбитого сердца моего лучшего друга причинит мне такую боль. Я никогда не думал, что это может ударить меня в живот и заставить проглотить собственную рвоту, которая так и рвется наружу.

— Ночью, — тихо говорит он. — Мы поговорили, и она пообещала, что сегодня утром она первым делом обратится за помощью. Я попросил её остаться со мной в моей комнате… но когда я проснулся, ее уже не было.

— Какого хрена, чувак! — Я не должен кричать, я полностью осознаю это. И все же я все равно не могу подавить свое желание сделать это. — Почему ты не оказал ей помощь сразу же? Я молюсь, чтобы он не узнал, что я знал о ее состоянии. Но, конечно, он об этом знает.

— Кто бы говорил, — усмехается он, иронично посмеиваясь. — А почему ты этого не сделал?

— Я не имел на это права, — честно отвечаю я. Даже не имеет значения, имел я на это право или нет, я все равно должен был это сделать. — Она была для меня никем. Мне было бы наплевать, умрет она или нет. Я даже не знал, что она твоя родственница.

— Ну, ты познакомился с ней поближе, и все равно не оказал ей той помощи, в которой она нуждалась.

Спор из-за этого сейчас тоже ее не вернет, поэтому вместо того, чтобы что-то сказать, я выхожу за дверь, мчась к своей машине и, вероятно, как маньяк, мчась к арене.

Я не оглядываюсь назад.

Парковка пуста, совершенно пуста. За исключением одной машины. Моя BMW. Она здесь.

Это большая арена, она может быть где угодно. К тому времени, когда я найду ее, она, вероятно, уже будет мертва… если не уже.

Она не льду, это я могу сказать, просто зайдя внутрь и любуясь великолепным видом на лед. Там пусто.

Вся эта арена кажется пустой и намного холоднее, чем обычно.

Затем я иду проверить раздевалку, когда она пуста, я проверяю душевую — тоже пусто. Как и в другой раздевалке.

Прежде чем я пойду проверять верхнюю половину арены, мне нужно проверить еще одно место.

Я ещё не увидел светлых волос, но это не значит, что она не лежит где-нибудь на полу.

Перебегая на другую сторону арены, к месту, где я впервые нашел Лили две недели назад, я более или менее удивлен, обнаружив на сиденье мятно-зеленый блокнот.

Записная книжка ужаса.

Та самая, от которой мое сердце будет болеть в миллион раз сильнее.

Она оставила его здесь. Это значит, что я опоздал. Лили просто отложила блокнот, чтобы занять меня, так что ее смерть еще более гарантирована.

Я имею в виду, не дай Бог мне застать ее все еще дышащей.

Эта девушка планировала свою смерть неделями, у меня никогда не было шанса спасти ее.

Я опускаюсь на сиденье рядом с блокнотом, провожу руками по лицу и издаю долгий, полный боли стон.

Схватив блокнот, я делаю глубокий вдох и медленно открываю его.

Эта книжечка — все, что у меня осталось от нее.

Я бы даже не удивился, если бы она не оставила для меня письма.

О Боже, эти письма. Я пообещал ей, что позабочусь о том, чтобы они добрались до всех.

Это не то, о чем мне сейчас следует беспокоиться. Я должен это прочитать. Всё.

Я должен понять, почему ее мнение не изменилось… и, возможно, я хотя бы раз увижу проблеск надежды, которая у нее была.

Я не просто просматриваю страницы. Я внимательно читаю каждую из них.

Мое сердце разбивается чуть сильнее с каждой новой страницей, когда я узнаю, сколько боли на самом деле несла в себе эта девушка.

К тому времени, когда я перехожу к более свежим, я замечаю, что чего-то не хватает.

Письма.

Последнее, которое я видела, было посвящено её матери. Это уже добрых двадцать (или даже больше) страниц назад. Судя по её предыдущим страницам, каждые десять-двенадцать страниц у нее появлялось новое письмо.

Так где же, черт возьми, письмо Аарона?

Дорогой Колин, малыш,

Что-то новенькое.

говорят, время лечит все раны…

они были неправы.

Как ты уже знаешь, это мое неживое путешествие 101.

Книга, которая разобьет пару человеческих сердец.

По крайней мере, так я себе говорила.

Я сказала себе, что есть по крайней мере три человека, которые по-настоящему любят меня.

Ты хочешь знать, кто эти люди?

Да, я уверена, что ты хочешь этого. Но сейчас я никуда не спешу, так что заставлю тебя подождать и не тороплюсь тратить своё драгоценное время.

Кстати, нет, это не твое письмо. Ты заслуживаешь лучшего, чем это. Я все еще хотела посвятить это тебе.

Ты ушел от меня сегодня.

Я не уверена почему, но ты не отвечаешь ни на одно из моих сообщений или звонков.

Я беспокоюсь о тебе.

Я боюсь, что ты попал в аварию и лежишь где-нибудь на обочине дороги, умирая.

Я боюсь, что ты никогда не вернешься ко мне.

Я боюсь, что никогда больше тебя не увижу.

Я сходила с ума, когда ты ушел от меня. По крайней мере, на короткое время.

Я была так зла, потому что ты сбросил эту огромную бомбу «Я люблю тебя», а потом убежал, прежде чем у меня был шанс ответить.

Я даже не смогла попрощаться или попросить тебя вести машину безопасно.

Аарон сказал мне, что дома что-то случилось, и это только усилило мое беспокойство.

Ты не сказал мне, что происходит, куда ты должен был пойти или почему тебе вообще пришлось уехать.

Это не значит, что ты должен мне что-то говорить, но прямо в тот момент, сразу после того, как ты сбросил на меня ту бомбу… Я чувствовала, что заслуживаю, по крайней мере, такого понимания в твоей голове.

В любом случае, я не могу на тебя злиться.

Через пару часов после того, как ты ушел, Аарон вернулся домой. Я все еще плакала, точно так же, как тогда, когда ты ушел от меня.

Конечно, я не смогла скрыть своих слез от брата, и мы поговорили.

Или он поговорил.

Ты же знаешь Аарона, он любит поговорить.

Мой разговорчивый брат сейчас не имеет никакого значения.

На самом деле, так оно и есть.

Он знает.

Он знал это с того самого дня, как вернул мне эту записную книжку. Он прочитал её точно так же, как и ты.

Аарон знает о моем желании умереть.

Теперь вы можете подумать:

«Тогда почему, черт возьми, она не пыталась обратиться к нам за помощью?!»

Тот же вопрос адресован и тебе, Колин.

Почему ты никуда не обратился, чтобы мне оказали нужную помощь?

Я знаю, что заставила тебя пообещать не делать этого.

Но ты сказал, что любишь меня, и все же рисковал моей смертью, чтобы не нарушить обещание.

У тебя была возможность анонимно передать эту книгу консультанту. Он был бы вынужден поговорить со мной и оказать мне какую-нибудь помощь. И все это до того, как ты предложил мне эти девять дней.

До того, как ты посвятил мне девять дней своей жизни.

Может быть, это выдача желаемого за действительное…