— Ну, — начинаю я, — меня зовут Лили.

Это так неловко.

— Мне нравится. Меня зовут Эйра, но я уверена, что Колин упоминал об этом раньше. — Так и есть, но я не говорю этого вслух. Мне бы хотелось, чтобыговорила она. — Когда вы двое познакомились? Ты тоже выпускница Тревери? У тебя есть любимый цвет? Какое твоё любимое животное? Тебе нравится хоккей?

Почему она задаёт столько вопросов?

Поскольку мой мозг состоит всего из двух мозговых клеток, когда речь заходит о подобных социальных ситуациях, я запоминаю только два вопроса.

— Мне действительно нравится хоккей, и я действительно выпускница Сент-Тревери”.

К моему счастью, Эйра не повторяет другие вопросы, которые она задавала раньше, а просто двигается дальше.

Я слушаю, как Эйра рассказывает буквально обо всём и ни о чём. В течение следующих 30 минут она рассказывала мне о том, как Колин брал её с собой на каток, когда их матери не было рядом. Она упоминает что-то о том, что их матери никогда не нравилась идея о том, что Эйра будет на льду, потому что её кости всегда были довольно хрупкими.

Почему-то мы все смеёмся над этим, но я не уверена почему. Это ведь не смешно.

Я также узнала, что Эйре шестнадцать лет. Она провела свой день рождения в больнице, это также был день, когда она решила вернуться домой и провести остаток своей жизни там, где, по её мнению, ей и место.

Я не сомневаюсь в её словах. Подростки говорят много ерунды, я знаю, потому что делала это, когда мне было 16. Я думаю, что Эйра драматизирует, что является безопасным механизмом.

— Эйра? — Из коридора доносится голос, всего за мгновение до того, как раздаётся стук в дверь, и она распахивается

— Оу, Колин, не думала, что ты зайдёшь так рано.

Женщина, полагаю, что ей около сорока пяти, входит в комнату, выглядя немного испуганной. У неё светлые волосы, но очевидно, что их раньше обесцвечивали. Ладно, это было бы не слишком заметно, если бы её корни не были темными. Я предполагаю, что у неё просто не было времени подкраситься.

У миссис Картер сильный и ярко выраженный акцент.

— Я ещё не знал, что приеду, пока не приехал, — говорит Колин, пожимая плечами.

— Mamá! (прим. пер: Мама!) Эйра исполняет восторженный танец. — Это Лили, девушка Колина.

Как раз в тот момент, когда я думаю, что хуже, чем фальшивое свидание ничего быть не может, это происходит.

— ¿Novia? (прим. пер: Невеста?), — с удивлением спрашивает миссис Картер, но я не могу её винить. Колин никогда не упоминал обо мне раньше. И, судя по тому, что сказала его мать, я уверена, что он довольно часто приезжает. — Как давно?

Не открывая рта, Колин мысленно говорит своей матери то, что он должен был сказать это своей сестре. И как я могу быть уверена в том, что Колин действительно говорит своей матери, что он со мной не встречается? Она кивает и опускает вопрос, словно никогда его и не задавала.

Я не уверена, что это вообще возможно. Требует ли мысленная передача сообщения особой связи с человеком? Если так, то у меня, конечно, нет этого с моей матерью.

— Приятно познакомиться с тобой, Лили, — миссис Картер протягивает мне руку. Я аккуратно пожимаю её. Она одаривает меня улыбкой, на которую я отвечаю тем же. Хорошо, что я давно овладела навыком фальшивой улыбки. — Вы, ребята, останетесь на ланч? — Спрашивает она Колина.

— С удовольствием, Mamá, — сразу же отвечает Колин. Я даже не голодна, но думаю, что это входит в мои планы.

— Eso es (прим. пер: это) замечательно. Тогда я пойду, начну готовить. У тебя есть какая — нибудь аллергия, о которой мне следует знать, Лили?

«Люди», чуть не выпаливаю я, но мне удаётся сдержаться.

— Я даже не знаю, но спасибо, что спросили, — говорю я, одаривая миссис Картер милой улыбкой. — А могу ли я вам помочь готовить, миссис Картер?

На мгновение она кажется ошеломлённой, но затем на её губах появляется улыбка. Они определённо унаследовали от неё эту улыбку.

— Я была бы рада.

— Итак, что ты получишь в обмен на роль девушки Колина? — спрашивает миссис Картер, как только мы входим в огромную кухню.

Я подавляю смешок, не желая показаться грубой, посмеявшись над её вопросом. Моим ответом определённо было бы «головную боль».

— Ничего. Я даже не знала, что играю роль его девушки, пока он не объявил меня таковой, — отвечаю я. Думаю, что правда — это отличный вариант.

— Иногда я не могу поверить этому мальчику. — Я могу сказать, что ей хочется рассмеяться так же, как и мне, но она сдерживается. — Колин никогда никого не приводил с собой домой.

Просто великолепно. Теперь у них появятся ожидания.

— Правда? — Очень надеюсь, что не выгляжу незаинтересованной.

— Правда. Я даже и не думала, что он когда-нибудь это сделает. Решила, что хоккей всегда будет для него важнее, чем отношения.

— Ну, если вам от этого станет легче, то мы с Колином просто друзья, и я не уверена, что между нами когда-нибудь будет что-то большее, — говорю я ей. Я имею в виду, я никак не могу сказать ей, что у нас с Колином никогда не будет ничего общего, потому что я умру в ближайшие десять дней. Но независимо от моей смерти, я не думаю, что я в вкусе Колина. И без моего «безжизненного путешествия 101» мы бы вообще никогда не связались.

— Ты же знаешь, он хороший парень, — она кладёт руки на столешницу. — Я знаю, каждая мать говорит так о своих сыновьях, — но не моя, — но Колин действительно такой. Он навещает Эйру каждый божий день. Они с Колином всегда были по-настоящему близки. Когда она заболела, он даже отказался возвращаться в колледж. Он хотел бросить учёбу только для того, чтобы почаще быть рядом.

Это странно. Я полагаю, что это просто грипп. Колин не подтвердил наличие гриппа у Эйры. Просто сказал, что она больна, что у неё высокая температура. Всё закончится через несколько недель.

И в очередной раз я доказываю себе, что общение с матерями — это не для меня. Я никогда не знаю, что сказать. Особенно миссис Картер.

Я слабо улыбаюсь ей. Дело не в том, что я не знаю, что сказать, а в том, что мне нечего сказать.

— Я думал, ты хочешь начать готовить, а не рассказывать Лилибаг всё о своём потрясающем сыне, — голос Колина эхом разносится по кухне. Он подходит к холодильнику, открывает его и достаёт маленькую упаковку апельсинового сока.

Поправка, он достаёт два из них. Снова закрыв холодильник, он подходит ко мне и протягивает одну из упаковок мне.

— Надеюсь, ты любишь апельсиновый сок, — говорит он с улыбкой.

— А я думала, ты останешься с Эйрой, — отвечает его мать. Она роется в каких — то шкафчиках, пока не находит кастрюлю, чтобы наполнить её водой.

— Она была уставшей и захотела немного поспать.

Миссис Картер ничего на это не отвечает. Думаю, в этом нет ничего нового. Но даже когда миссис Картер молчит, её лицо говорит за неё. Ей больно, но почему? Эйра ни за что не стала бы танцевать, пока она болеет.

— Лили, cariño (прим. пер: дорогая), не могли бы ты принести лапши из кладовки? — Если бы я знала, где у них кладовая, конечно. — Колин может показать тебе, где она. — Похоже, миссис Картер тоже отлично умеет читать мысли.

— Конечно.

Итак, Колин отводит меня с кухни в кладовку.

Я даже не удивлена, увидев, что здесь все так организовано, с именными табличками и всеми этими причудливыми баночками для выпечки. У них здесь, наверное, от десяти до пятнадцати различных видов лапши, и на каждой этикетке есть свои названия.

— Итак, какую лапшу взять? — Спрашиваю я Колина. Он смеётся так, словно тоже понятия не имеет. — Ну, я не могу просто взять спагетти, когда твоя мама готовит лазанью.

— Она готовит лазанью? — Спрашивает он.

— Вот об этом я и говорю, я понятия не имею. Хотя…, — начала я, — она достала кастрюлю, так что я думаю, что это будет не лазанья.

— Лилибаг, я понятия не имею, как приготовить лазанью. Ты действительно думаешь, что я мог предложить хотя бы одну мысль об этой кастрюле?