Но либо удача была на его стороне, либо милосердие Элоди и правда не знало границ, но она поднялась к нему всего через пару минут.

— Ты меня звал? — уточнила она, подходя к кровати.

Он пытался уловить в ее голосе нотки обиды, но ничего такого не было. Вместо этого она подарила ему самую искреннюю улыбку, и Джеймс не удержался — улыбнулся в ответ.

— Уилл и Джордж только что приходили, — сообщил он.

— О, а у меня тоже был посетитель! — ответила Элоди и бросила на него взгляд, похожий на тот, которым Джордж пригвоздил его ранее.

Джеймс напрягся и приподнял бровь.

— Что за посетитель?

Он не ждал гостей. Никого не ждал.

Кто-то приехал специально, чтобы увидеть Элоди? Если это был мужчина, Джеймс убил бы его, и плевать, что силы не до конца вернулись.

Возможно, ему приходилось мириться с другими мужчинами, пока они находились под крышей графа Дорсета, но теперь, в его доме, у Элоди не будет другого сопровождающего, кроме него и его братьев.

— Фанни Уилсон приезжала, — сказала Элоди. — Она просила передать тебе наилучшие пожелания.

Если бы она сказала, что сам Христос сошел с небес, чтобы выпить с ней чаю, Джеймс бы не был так удивлен.

— Фанни Уилсон? — переспросил он шепотом.

У него пересохло во рту. Чертова Фанни. Надо будет придушить ее при первом же встрече. Разве она уже не нанесла достаточно ущерба своей проклятой книжонкой?

Сердце Джеймса начало бешено колотиться. Утром он наговорил Элоди глупостей, а потом сразу же приехала Фанни… Черт, за эти пару часов могло случиться непоправимое!

— Это… — начал он. — Это очень мило с ее стороны, навестить меня.

Господи, это самая идиотская вещь, которую он мог выдать по трезвости. Мило? Визит куртизанки ни разу не был милым!

Но Элоди рассмеялась, и сердце Джеймса согрелось при этом звуке.

— Твое лицо сейчас очень похоже на моё, когда мне доложили о ней. И она… она оказалась вовсе не такой, какой я ожидала.

Джеймс облегченно выдохнул, но надеялся, что это не очень заметно. Возможно, всё не так уж и плохо, правда?

— И какое же у тебя впечатление?

Элоди вдруг отвела глаза.

— Фанни… очень необычная женщина.

Джеймс уставился на нее, ошеломленный. Ему показалось, или Элоди сравнивала себя с Фанни, да еще и не в свою пользу? Но это же нелепо. С Фанни бывало весело, приятно проводить время, но она никогда не могла бы сравниться с Элоди. Никто не мог.

— Эли, — тихо сказал он, жалея, что лежа на кровати не так-то просто перехватить ее взгляд. — Мы с Фанни были друзьями, но я никогда не думал о ней, как о чем-то большем.

Она просто кивнула, сжав губы в одну линию. Очевидно, она не хотела продолжать этот разговор, и это вполне устраивало Джеймса. Он прочистил горло.

— Эм… мои братья рассказали кое-что, что вызвало у меня беспокойство.

Элоди расправила плечи и направила на него взгляд, явно благодарная за смену темы.

— Что случилось? — спросила она.

— Кажется, сплетники вовсю болтают о нас с тобой.

Она покраснела — замечательный, самый красивый оттенок.

— Да, — кивнула она. — Я тоже об этом слышала…

Джеймс подался вперед.

— Я не хочу вредить тебе больше, чем уже это сделал. Ты не должна портить репутацию из-за глупого обещания…

Элоди вздернула подбородок.

— Дело не только в обещании, — твердо сказала она. — Конечно, я чувствую некоторую ответственность за твой срыв, но я знаю, что мне не обязательно было приезжать. Я могла бы послать записку в качестве извинений, но…

Жар прилил к щекам Джеймса.

— Но? — побуждал он ее продолжать.

— Но я выбрала приехать и остаться здесь. Это мое решение. О чем тебе это говорит, Джеймс?

Если честно, он не хотел отвечать. Просто боялся случайно не высказать глупую надежду, у которой не было шансов когда-либо стать правдой.

— О том, что ты самая добрая девушка в Британии? — попробовал отшутиться он.

Она со вздохом покачала головой.

— Это значит, что сожаление — не единственная причина, по которой я приехала.

Он замер.

— Тогда что еще?

Элоди открыла рот, но вдруг осеклась и побледнела. Ее лицо выражало сотни эмоций, которые Джеймс никак не мог расшифровать.

— Я… — начала она дрожащим голосом. — Я просто думала, ты будешь нуждаться во мне.

Он стиснул зубы, готовый поклясться, что она собиралась сказать не это. А может, он просто слишком много хотел? В любом случае, сейчас не время выпытывать из Элоди признания, она и так уже смущена.

Джеймс напомнил себе, что вообще-то позвал ее не за этим. Это он должен говорить, а не она.

Он поковырял вышивку на покрывале, тщательно обдумывая слова. Уилл советовал придумать что-нибудь поцветистее, но на ум, как назло, ничего не шло. Может, это и лучшему.

— Эли, я должен перед тобой извиниться.

Она вздрогнула и, казалось, пребывала в недоумении.

— За что?

Разве это не очевидно?

— За то, что вел себя, как осел. Я наговорил кучу гадостей, о которых жалею…

Элоди улыбнулась.

— Всё в порядке, меня предупреждали, что ты можешь быть груб.

Джеймс вспыхнул от стыда, но заставил себя продолжать.

— Возможно, часть этих грубостей я и не вполне осознавал, но… Многое было сказано, чтобы задеть тебя, и я прошу за это прощения, — он сделал паузу и горько усмехнулся, проведя рукой по волосам. — Кажется, единственное, в чем я действительно преуспел, так это в причинении тебе боли.

Грустная, но светлая улыбка тронула ее чудесные губы.

— Думаю, мы оба в этом хороши, — мягко отозвалась она.

Джеймс смотрел ей в глаза, надеясь, что его раскаяние каким-то магическим образом проникнет ей в душу, и она поверит, что ему и правда жаль.

— Эли… тебе опасно оставаться здесь. Это погубит тебя.

Конечно, жены Уилла и Джорджа уже в пути, чтобы придать всей этой ситуации хоть сколько-нибудь приличный вид, но вряд их присутствие действительно что-то исправит. Ущерб уже нанесен, а если сплетники в кого-нибудь вцепились, то ни за что не оставят, пока не найдут новую жертву.

Но Элоди звучно усмехнулась. Отмахнулась так, будто Джеймс понятия не имел, о чем говорил. Как будто ей всё равно.

— Еще пару скандальных дней, и отцу придется оставить попытки выдать меня замуж, — улыбнулась она. — Это станет бессмысленной затеей.

Джеймс удивленно моргнул, а потом рассмеялся.

— Значит вот он, твой грандиозный план?

— Возможно, — продолжила она улыбаться.

Они замолчали, и тишина быстро стало неловкой. И Джеймс прекрасно знал, почему.

Замужество. Свадьба. Им стоило обсудить и это, но… Черт, больше всего Джеймсу хотелось упасть на колени и умолять ее не отходить от него ни на шаг, но он лежал на кровати, и его руки дрожали, а мысли о выпивке крутились в голове фоном даже сейчас.

Кем он будет, если приговорит ее к жизни с ним? И пусть она думает, что это не важно (а он был уверен, что именно это она и думает), но он слишком хорошо помнил, чем обернулись такие же пристрастия для его матери и отца.

И дело даже не в нелепой смерти. Просто каждый раз, когда отец выпивал, мать смотрела на него с таким убийственным отвращением, что горько становилось всем вокруг. Всем, кроме отца. Он был слишком пьян, чтобы заметить это.

— Эли, мне жаль, что всё так вышло, — сказал наконец Джеймс, проглатывая подступающий к горлу ком. — Я думал, что стал достойным тебя, но это не так. Мне жаль, что мои ошибки так дорого тебе обходятся…

Элоди стала белой.

— Джеймс…

— Нет, пожалуйста. Не нужно ничего говорить.

Он прервал ее прежде, чем она скажет очередную глупость. Про то, что виновата она, а не он. Джеймс не собирался снова слушать эту чушь.

— Я просто хотел, чтобы ты знала, что мне и правда жаль. Прости меня. За всё.

Она кивнула с явной неохотой. Ее глаза начали блестеть, и она уже открыла рот, но Джеймс прервал ее.

— Я бы хотел отдохнуть сейчас, если ты не возражаешь.