Мужчина подтвердил словами и деталями, которые мог знать только тот, кто был рядом в эти моменты, что всё это время он следил за мной. Следил, не вмешиваясь, так что его никто не видел… а после прикрывал меня перед послом, словно «набедокурившего ребёнка» — как он сам выразился.

Слуга рода буквально разносил все мои похождения, находя в них десятки недостатков и то, как можно было поступить разумнее, эффективнее или просто не допустить того или иного исхода, сделав итоги этих выходок более благоприятными для меня и рода.

С учётом того, что это говорил человек, который не один год живёт под прикрытием во вражеском роде и который себя за это время никак не выдал — невольно я прислушивался к советам.

Это было чертовски обидно! И до ужаса ностальгически. На несколько мгновений я ощутил себя снова в родном особняке, когда учителя после очередного урока отчитывали меня за совершённые ошибки.

В резких словах слуги на самом деле не было злобы, лишь участие и желание наставить на правильный путь. И я честно слушал, не перебивая — я умею признавать ошибки и прислушиваться к мнению людей. Даже пусть мне и неприятно это выслушивать, но всё равно это возможность посмотреть на свои действия со стороны, и продумать, как следует поступать в схожих ситуациях в дальнейшем.

Он даже меня похвалил. Всего дважды. За то, что во время дуэли я выставил Елену и за то, что во время захвата Трощена до последнего оставался в стороне.

Закончил отповедь слуга с того, чем собственно и начал:

— И если по предыдущим пунктам я сумел тебя прикрыть, то с наследием ты будешь работать медленно и очень аккуратно… Если ты получишь слишком много сил сразу, это вызовет много подозрений и вопросов. В первую очередь у посла, — сделал мужчина акцент именно на этом. — Ты уже успел выработать определённый стиль поведения, так и придерживайся его, — слуга вздохнул и протяжно выдохнул. И чуть мягче добавил: — А наследие я передам постепенно… Для большинства заинтересованных будем отрабатывать легенду с посылками с родины. Для посла же это будут дары от «покровителя», которого ты залегендировал. Я же устрою, чтобы всё дошло в целости и не осталось следов.

Я не мог не признать, что звучало это более чем разумно. Но и уходить сейчас с пустыми руками и обещаниями, что меня «незримо прикрывают», не хотелось. Необходимо было что-то получить. И с учётом того, что гость здесь не во плоти, мне требовалось самое важное и дорогое из возможного — информация.

Более того, слуга рода оказался… слишком самостоятельным. Это было неплохо. В какой-то мере, я это даже уважал. Вот только всё равно не стоит забывать, что он всего лишь слуга — о чём этот мужчина, похоже, забыл за время своего прикрытия. Даже Елена должна держать дистанцию, несмотря на всё моё уважение к ней и сокрытые в ней возможности.

И если дать слуге полную свободу, то не он будет выполнять мою волю, а я его. И это будет моим самым эпичным провалом.

— Ты закончил? — выждав десяток секунд, как последнее слово будет сказано, невозмутимо уточнил я.

— А что, по-твоему, мало? Так я могу добавить… — невесело усмехнулся слуга. И брюзгливо добавил: — Такого безответственного Аркура ещё свет не видывал. Ужас! Просто кошмар!

— Вполне достаточно, — невозмутимо ответил я. — Более того, я не могу не признать, что ты служил моему роду верой и правдой… Ты спас меня не раз. И я искренне благодарен тебе! — голограмма в тёмном, грязном переулке приосанилась. А я продолжил: — Именно поэтому я готов отпустить тебя из служения.

Спицу, что заставляла слугу стоять с гордо выпрямленной спиной, словно выдернули. А взгляд заносчивого всезнайки мгновенно стал растерянным… Так и захотелось сравнить моего собеседника с верным старым псом, что верно служил долгие годы, а тут его не только пнули под рёбра, но и выкинули в лесу.

Верность. Какое же прекрасное свойство человека.

Господа ценят слуг с таким свойством. А те, кого отправляют в долгие самостоятельные миссии — одни из самых верных. Иначе их не отпустят. Да и для самих слуг, верность сродни жизненному фундаменту. Они строят свою жизнь на служении чему-то большему, чему-то великому.

И сейчас своим «даром» я разрушал этот фундамент. Угрожать чем-то слуге я не мог — сейчас у меня минимум рычагов воздействия, особенно с учётом его возможностей. Да что там, он сейчас в роли голограммы. Потому только бить по основам души и сознания.

И теперь мне оставалось понять только: что сильнее — верность роду или вкус самостоятельной жизни, что вкусил слуга за годы? И что он решит делать дальше.

— Господин? — всё ещё безымянный слуга прокашлялся, явно не совсем уверенный в собственных словах. — Господин, вы уверены? Вольная жизнь…

— Более чем, — даже и не подумал я усомниться. — Мне нечем больше тебе отплатить. Моих средств не так много, даже с учётом тайников рода, что ты хранишь. Более того, дальнейшее служение моему роду станет для тебя вдвойне опаснее — никто больше не сможет прикрыть тебя и вытащить в случае необходимости. Даже я не в полной силе. Потому вольная для тебя — это лучшее, что я могу предложить…

Взгляд мужчины начал затухать. Я буквально несколькими словами разрушал то, чем так гордился человек не один год. То, ради чего он преодолевал трудности жизни. То, ради чего он просыпался изо дня в день.

А затем его взгляд обрёл строгость, а лицо — уверенность, и он усмехнулся.

— Узнаю характер Аркуров! Ты меня почти подловил! Но если хочешь помощи в возрождении рода, то тебе стоило лишь попросить. Тебе потребуются верные люди. Те, кому ты сможешь доверять. Те, кто не бросил твой род в сложные времена. И я готов!

— А ты готов принести клятву верности лично мне? — со скепсисом уточнил я. — Ты же знаешь, что это? И что я… — я решил не заканчивать.

— Я готов, — слуга думал почти двадцать секунд, прежде чем решился.

И я одобрял это. Эмоциональный порыв — прекрасная вещь, но взвешенное решение куда продуктивнее. Так нельзя будет переложить ответственность на другого.

Голограмма слуги опустилась на одно колено и склонила голову, согласно ритуалу принесения верности. Одному из самых древних. Одному из самых сильных.

С этим ритуалом мне даже не нужны контракты, чтобы душа слуги всегда была под моим контролем, а я мог брать чуть ли не до пяти процентов его сил!

— Я, Витольд Джонсон, согласно праву силы и магии, вверяю свою душу, тело и разум новому главе рода Аркур. Я готов следовать за ним в бой. Готов выполнять его приказы. И готов поддерживать его в пути силы и власти. Да будет так! Таково моё слово!

Короткая клятва… Но действовала она сильнее многих ритуалов. И я почувствовал, как огонь силы вливается в мои вены. Новый договор был заключён. Хотя нет… остался последний штрих.

— Я принимаю твою клятву, воин, — я коснулся голографического плеча слуги, ведь в этом деле важен больше символизм, чем что-то другое. — Теперь ты под моей защитой и покровительством. А теперь встань и служи!

И в этот момент я почувствовал, что в моей власти ещё одна душа. Крепкая… даже закостенелая. Волевая. Чуть угловатая. И тёплая от преданности. Кажется, я сейчас нашёл достойного слугу.

— Отлично, а теперь вопрос, который я должен был задать самым первым: что ты знаешь о падении рода?

Если честно, я немного опасался данного вопроса и, соответственно, ответа… Но и не задать его я не мог — холод «обещания» роду, данный давным-давно, словно клубок червей недовольно крутился где-то возле средоточия маны.

— Увы, господин, не могу порадовать… Посол о происшествии узнал ненамного раньше, чем информация появилась в СМИ, — помрачнел слуга… вернее Витольд. — Он после попытался связаться с императором Британской империи или кем-то из их окружения, но там тоже была полная растерянность… Такое чувство, словно первые люди Британии были не в курсе нападения! Хотя… — собеседник чуть замялся, а затем неохотно добавил: — Есть слухи… непроверенные, но всё же. Слухи о том, что за несколько недель до нападения, большая часть корпорации из штатов вывела свои средства из предприятий вашей семьи.