- А кто сказал, что нас двое? - Спросил Дамир и хлопнул в ладоши над головой, выпустив силовую волну, что опрокинула всех зомби, а из земли вылезли десятки порождений камня, целые отряды големов начали на равных биться с заражёнными.

Какое-то время Ранзор растерянно оглядывался, а Макс и Дамир смотрели то друг на друга, то на Ранзора, то на бойню, что началась вокруг.

Затем Дамир нарастил себе и Максу броню, обзавёлся каменным клинком и бросился на Ранзора, но пары тут же сковали и вознесли Дамира.

- Ты ещё мне сгодишься. Пусть Аннушка пока посторожит тебя, но не волнуйся, она не разольёт масло. - Сказал Ранзор и мановением руки швырнул Дамира куда-то в темноту, откуда выползали все зомби, проводил взглядом и повернулся к Максу.

- А что до тебя, злостного обманщика, мелкого жулика… - Не договорив, он вспыхнул красной молнией и врезался Максу в грудь так, что тот отлетел, но ещё до того как упасть, молния прямо на лету серией ударов швыряла его из стороны в сторону.

Макс оказался лежащим на спине, а Ранзор стоял над ним, продавливая грудь. И давил всё сильнее и сильнее. Макс схватился за эту ногу, стараясь вырваться, но лишь дёргался и извивался, словно червь. Эта ступня передавила слишком много жизней.

Макс оставил попытки и расслабился, глядя Ранзору прямо в глаза и расширяя брешь в душе.

- Смерть придёт, и у неё будут твои глаза! - Прохрипел он.

- Что за бред! - Ранзор оскалился и надавил ещё сильнее.

Грудь Макса налилась тяжестью, лицо побагровело, а глазам стало темно.

- Я вижу… вижу свет. - Макс вытянул руку, словно что-то щупая в воздухе.

И Ранзор тут же схватился за своё сердце.

- Прекрати! - Закричал он и вдруг отпрянул, схватился за сердце обеими руками и, пошатываясь, стал отходить, выть и постанывать, как-то странно кряхтеть.

Тогда Макс поднялся и начал преследовать, искать его глаза, как бы он не отворачивался. Макс начал читать вслух строки, которые увидел в глубине чужой души.

- А помнишь, ты призналась мне в любви?

То было осенью, мы баловались Бродским…

И всю тебя я обожал, молил – поэзии меня ты научи!

А ты сквозь смех дарила спрятанные в рифмах строчки…

Ранзор схватился за голову, стал ею мотать, кричать, глаза его вспыхнули безумием. Он запыхтел как разъярённый бык, глядел куда-то под ноги, что-то вспоминал, затем метнул взгляд в Макса и столь же яростно бросился на него. Но его подкосило, и он пролетел мимо.

- То было на восходе дня, то был вечности момент…

Мы распивали кофе, пели, прыгали, бесились…

Ты разжигала во мне танго, словно я твой инструмент…

Мы обнимались и смеялись, падая в бессилье…

Ранзор снова завопил, стал оглядываться, выставив руки вперёд, и ходил как пьяный или даже слепой, ничего не видя и не слыша, кривя лицо, где эмоции сменяли друг друга, то плакал, то начинал смеяться, то плотно сжимал челюсти и скрежетал, рычал и махал руками.

- Мы созерцали наши души, не отрывая взглядов…

Там смешались уроки акварели и чтения классических романов…

А после, включалась камера, записывался фильм…

И я массировал твою стопу, сначала пальцами, затем губами… языком…

Мы познавали наши души прикосновениями тел…

Это была наша пьеса, это был наш удел.

Ранзор закричал как сумасшедший, словно в приступе и рухнул на колени, рыдал и судорожно трясся.

- Ведь этот стих ты так любил читать Анне, правда, Артём? Я видел этот сон в черноте. Ведь ты был человеком! Я знаю, ты меня слышишь! Вернись и останови это! Ранзор всего лишь придаток эмоции, который можно и нужно выключить! Давай, сделай это! Подави его, ну!

Ранзор зарычал, но вдруг застыл, оцепенел, встретившись взглядом с Максимкой.

- Ты был одержим желанием стать человеком, так будь же им! Насладись болью разбитого сердца! - Процедил Макс, и все чувства в Ранзоре пробудились.

Макс видел это внутренним оком. Всё это чувственное пламя, что вырвалось из самого сердца страстной натуры поэта, сжигало Ранзора. Все эти заветные первобытные эмоции, ощущения и впечатления, ещё не переработанные сознанием. Чистый разрывающий душу огонь, что может испепелить саму вселенную, лился прямо на голову. Вся утраченная любовь мира, потерянный смысл бытия, красота и сила жизни, щемящая нежность первой любви, страх и отчаяние при мысли об её потере, вся нравственность и благодетели, не доступные Ранзору, все двери человеческого духа в один миг распахнулись, но вместо благоденствия и блажи вызвали страшные судорожные боли и истошный вопль приговорённого к смерти. А затем он упал на спину и лежал без дыхания несколько минут, пока на его теле растворялись росчерки тёмных вен. Наконец усталые глаза медленно открылись.

- Артём? Это ты?! - Спросил Макс.

Артём лежал с усталым, непонимающим, растерянным взглядом. Немного ощупал и оглядел себя, и только после этого кивнул.

- Не понимаю… - Пространно сказал он. - Он ведь обещал…

- Послушай, Артём, я не знаю, сколько у нас времени, но я едва смог пробудить тебя, в тебе сидит лютый зверь, твои чувства ранили его, но он вернётся, если сейчас же ты не прищучишь его. Нужно сосредоточиться, найти и попытаться раздавить! Делай так как обычно поступаешь с гневом!

- О как! - Ответил Артём. - Но я, я не уверен.

- Зато я уверен, ты справишься! - Сказал Макс.

Артём вздохнул.

- А как же моя Анна?

- Артём, на кону судьба целого города, нашего города! Я не могу ничего обещать.

Макс не договорил, заметив, что левый глаз Артёма почернел, а по лицу разлились вены.

- Он обещал мне вернуть её, когда закончит с делами, таков был уговор. Ты можешь предложить ту же цену? - Спросил Артём.

Макс молчал.

- Я так и думал, а значит, мы не договоримся. - Артём поднялся.

И Макс отпрянул.

- Что ты затеял?!

- Ты сказал сделать то, что обычно делаешь с гневом, но обычно я ничего с ним не делаю, а просто… - По Артёму разлилась целая паутина вен не только чёрных, но и красных, пурпурных, золотых. - Твоя вера в людей подвела тебя, Максимка. Зря ты причинил боль Ранзору, он своё уже выстрадал.

- И ты готов погубить целый мир?

- Анна и есть мой мир. - Ответил он, и по его багрово-глинистому телу разлились целые сети разноцветных вен.

Макс хотел было ещё разок зачитать стих, но только открыл рот, а каменная рука уже стиснула шею и приподняла. Из горла вышел лишь хрип. Макс беспомощно болтал ножками и силился отцепить руку от своего горла, но так уж вышло, что он не смог.

- Ты слышал его, мы оба сделали выбор и будем следовать ему до самого конца. - Произнёс ехидный, склеенный из двух, голосок. - Мы не отступим с этой стези, чего бы это не стоило.

- Впрочем, как и я. - Слабо прохрипел Макс.

Ранзор усмехнулся.

- Смерть довольно специфический выбор, но и редким я бы его не назвал, вспомнить только статистику суицидов… бррр! Прямо мороз по коже, но я и это исправлю. Счастливцы никогда не познают страха смерти!

Макс всё ещё держал брешь широко раскрытой и читал Ранзора, в котором, несмотря на всё разнообразие, всё ещё доминировала тьма.

- Я выбрал верность и веру, в себя и в других, я выбрал адекватность, критический взгляд и творческий метод! Силу, красоту и ум! Я выбираю жизнь и талант! А что же выбрал ты? Ненависть? Удаль? Страх? Отчаяние? Пустоту? Что!? - Закричал Макс и, резко вывернувшись, вырвался из хватки Ранзора.

- Я могу быть всем сразу! - Процедил он.

- Неужели? Это и есть твоя универсальная стихия? К ней ты так стремишься словно одержимый? Но осознаешь ли ты, что эта твоя натура, которую ты зовёшь счастьем, не существует? Ты выдумал её, потому что существующие стихии тебя отвергли, и теперь ты только и делаешь, что предаёшь их, предаёшь себя и саму жизнь! Ты проклят, а вся твоя мания и одержимость, твоя идея это разложение душ и жизни, ты просто ещё один заложник ужасной идеи – энтропии. Кто-то манипулирует тобой. - Произнёс Макс.