— У меня тоже есть кое-что для тебя, — произнесла Ника и протянула руку. — Дай мне свой топор.

Чтобы не расстраивать Шув, я взял топор с собой, хоть и не видел ему особого применения. Ну, то есть, использовать его можно — высокотемпературное лезвие способно наносить фатальный урон всему живому и неживому, но мой стиль боя больше подходит мечу…

Богиня победы активировала топор, лезвие которого раскалилось до светло-красного цвета, после чего взяла лезвие пальцами и начала медленно водить ими по нему. Посыпались белые искры, а само лезвие начало менять цвет. Сначала на оранжевый, затем на тёмно-жёлтый, затем на светло-жёлтый, и, наконец, на ослепительно-белый цвет.

Ника возилась с артефактом несколько минут, тщательно выводя пальцами какие-то символы на лезвии. Когда она закончила, лезвие топора погасло.

— Носи с честью, — напутствовала меня Ника, передавая топор. — Он принесёт тебе много побед.

Я посмотрел на идеограмму.

Название: Победоносный рассекатель

Тип: магический боевой топор

Потенциал: эпический

Краткое описание: этот магический топор принадлежал бывшему лесорубу Алану, ныне печально известному как Беда дриад. Ныне же он тронут Никой, блистательной богиней победы. По желанию носителя лезвие топора может раскаляться до 1500 градусов Цельсия.

— Ого, — изрёк я поражённо. — Это очень щедро…

— Лишь награда, достойная славного победителя, — улыбнулась Ника.

— Я благодарю тебя, божественная колесничая, — поклонился я.

— Тебе не нужно напоминать, что мы всегда ждём от тебя жертв? — спросил Кратос.

— Чем больше — тем лучше, я помню, — ответил я.

— Я скучаю по своему брату, — сказал Кратос. — Поэтому поторопись.

Последний сын Стикс — Зел, божество ревности и соперничества. Кратос мне не понравился, потому что сразу начал с каких-то проверок, а Зел, я думаю, вообще не подарок…

— Уничтожь культ, — произнесла Стикс. — Сейчас это важнее всего.

/12 июня 2022 года, Царство мёртвых, берег реки Стикс/

На берегу, у переправы Харона, нас ждала Бия.

— Мой верный, — изрекла она. — Отойдём, нам следует поговорить.

— Да, я тоже хочу с тобой поговорить, — кивнул я. — Шув, подожди меня тут.

Мы с Бией отошли метров на пятьдесят.

— Сначала ты, — сказала она.

— Ани Паавола, — произнёс я. — Ты обещала.

— Уже сделала, — улыбнулась богиня насилия. — Она в Элизии, блаженствует в окружении некоторых своих предков. Преимущественно, наслаждается вечными восходами Солнца на берегу реки.

Если богиня так говорит, то так оно и есть. Боги не лгут.

— Отлично, — улыбнулся я.

— Я уже подумала, что ты забыл о ней, — усмехнулась Бия. — Но ты не забыл.

— Она просила что-нибудь передать? — спросил я.

— Нет, — покачала головой Бия.

— Так о чём ты хотела поговорить?

— О нас, — улыбнулась богиня насилия. — Что ты думаешь о том, чтобы создать на Земле небольшой воинский культ имени меня?

— Как ты это видишь? — спросил я.

— Небольшие жертвоприношения на мой алтарь, — пожала плечами Бия. — А потом я буду являться своим адептам, напутствовать их, возможно, усиливать самых достойных…

— Я подумаю, — вздохнул я.

— Подумай, — кивнула Бия. — Уверена, что Ника и Кратос обратятся к тебе, когда придёт время. О, а вот и он…

Вдоль берега неспешно шёл Перс.

— Почему меня не предупреждают о таких важных визитах? — спросил он Бию. — Почему я должен узнавать об этом при случайном посещении дядюшки?

— Просто надо быть здесь, а не бесплодно пытаться реанимировать свой алтарь в Элладе, — ответила ему богиня насилия. — Тогда не будешь пропускать важные события и визиты.

Бог разрушения перевёл свой взгляд на меня.

— Я вижу, что остальные тебя уже вознаградили, — произнёс он. — Дай мне все свои маски.

Снимаю с пояса набор масок и передаю ему.

Перс сложил маски в пачку, после чего начал производить непонятные мне манипуляции.

— Нет, не получается, — поморщился он. — Тогда так…

Он взял маски Тесея и Наполеона, прижал их друг к другу внутренними сторонами, после чего случился некий хлопок со вспышкой и в руке его оказалась одна маска, но это была маска Тесея.

— Вот теперь отлично, — изрёк он.

— Что ты сделал? — спросил я, внутренне напрягаясь.

— Вот что, — ответил Перс и выгнул маску Тесея внутренней стороной наружу.

Маска с тихим хлопком и дымком превратилась в маску Наполеона.

— Небольшая хитрость, — улыбнулся он. — Две в одной.

— Они же не испортились? — настороженно спросил я.

— Не испортились, можешь не переживать, — махнул он рукой. — Давай мне Октавиана и Ахилла.

Сначала я проверил образ Наполеона. Ощущения те же, всё то же самое. Снял и выгнул маску, после чего она стала маской Тесея. Надевание её проявилось всё тем же ощущением безграничности собственных сил — всё работает, как и прежде. Передаю Персу маски Ахилла и Октавиана.

— Да, это немного не то, что ты ждал от бога разрушения, — сказал Перс, прижимая маски друг к другу. — Но это гораздо удобнее, чем носить на поясе сразу четыре маски, не думаешь?

— Пожалуй, — ответил я.

— Убей ещё пару десяток вырожденных во имя моё и я одарю тебя гораздо щедрее, — пообещал Перс. — На этом я вас покину, у меня есть дела в Элладе.

— Не трать свои силы напрасно, — посоветовала ему Бия. — Я уже давно перестала пробовать достучаться до своего старого главного алтаря. Он существует, но молчит — слишком много времени прошло. Довольствуйся тем, что имеешь.

— Сказала богиня, олицетворяющая насилие, — усмехнулся Перс и пошёл в сторону суда мёртвых. — Привет, Цербер! Всё ещё переживаешь период Адель?

Бия подошла ко мне и положила свою здоровенную руку мне на плечо.

— Сейчас важнее всего продолжать жертвовать, — произнесла она. — От этого зависит будущее этого мира. Сильнее мы — сильнее ты. Ступай и не позволяй себе отдыхать слишком долго — время для отдыха придёт потом.

/12 июня 2022 года, г. Санкт-Петербург, Коммуна/

— Питер-Питер-Питер… — произнесла Шув, когда мы шли мимо Смоленского кладбища.

Сейчас, почему-то, вспомнилось: как-то я смотрел карту с возрастом петербургских зданий. Оранжевым отмечались здания восемнадцатого-девятнадцатого века, зелёным здания советского периода, а синим здания после 1991. И если судить по количеству зелени на этой карте, то этот город больше Ленинград, нежели Петербург…

До сих пор не могу привыкнуть к мысли, что на Васильевском острове больше нет праздношатающихся зомби. Их ещё много в закрытых помещениях, в подвалах и в высотках, всех так быстро не перебить, но вот на улицах сейчас безопасно. Можно вот так ходить, потягивать сигаретку и думать о чём-то, помимо насущного выживания.

— Когда идём убивать и грабить чертей? — спросила вдруг Шув.

— Завтра, — ответил я.

На пересечении Беринга и Малого проспекта была какая-то суета. Несколько десятков людей крутились вокруг чего-то слегка дымящего.

Мы подошли поближе и увидели некий ударный вертолёт обрушившийся на улицу Беринга и проехавший на брюхе ещё метров сорок. Удар был настолько мощным, что экипаж его не пережил и сейчас лежал в чёрных мешках, недалеко от вертолёта.

Видимо, очередной пришелец из иного мира, ведь я точно знаю, что вертолёты у нас больше просто так не летают. Уже третий месяц аэродромная инфраструктура успешно гниёт без человеческого ухода, а все вертолёты, которые теоретически могли улететь, давно уже улетели.

— Попаданец? — спросил я у ближайшего ополченца, стоящего в не нужном здесь оцеплении.

— Ага, — ответил он, а потом узнал меня. — А! Верещагин!

— Он самый, — кивнул я.

— Ну, короче, возник этот вертолёт прямо в небе, сразу горящий, — ополченец решил рассказать подробности. — Сразу отправили группу быстрого реагирования, но спасать тут уже было некого.