Лоренц медленно поднял взгляд.

– И правда, – прошептал он, глядя на всхлипывающего Юлека. Тот снова мусолил свой платок, огоньки свечей отражались на его вспотевшей лысине, а лицо разом показалось каким-то уродливым, пухлым и больным. – Кто, кроме них… – он медленно поднялся из-за стола, опираясь на руки. – Извините меня, очень уже хочется спать. Весь день на ногах.

– Конечно, конечно, – забеспокоился староста. – Проводить вас? Вы ж не поели! – спохватился он, – велеть отнести?

– Нет, всё хорошо, я доберусь сам, – слабо улыбнулся Лоренц. – Спасибо за вашу заботу.

Он еле переставлял ноги и держался за стену, но всё-таки смог добраться до выделенной ему комнаты. Захлопнув дверь и закрыв засов, юноша упал на колени перед ночным горшком и глубоко закашлял, поддаваясь резко накатившей тошноте. Вытерев рвоту с губ ладонью, он медленно и глубоко задышал, затем подполз к двери и ударил по ней три раза.

– Да, Ваше Сиятельство, вы что-то хотели? – раздался за стеной усталый голос Анешки. Лоренц медленно поднялся на ноги и отпер дверь.

– Принеси мне воды, – велел он. – Не с кухни. Свою принеси, откуда уже пила сегодня. И в караульную зайди. Пусть ко мне придут все, кто остался в деревне.

Девка непонимающе глянула на него, пожала плечами, поклонилась и побрела к лестнице. Едва она скрылась за углом, Лоренц сразу закрыл дверь на засов. Он пытался считать шаги за стеной, слушал удары сердца, закрывал глаза в ответ на завывание ветра за ставнями, но время всё равно текло ужасающе долго. Услышав за дверью мужские незнакомые голоса, он дрожащими пальцами отпер засов.

– Вот, Ваше Сиятельство, с моего чулана вода, – Анешка протянула ему чашку. За спиной девушки стояли двое недовольных постовых.

– Два? – прошептал юноша, принимая воду. – Так мало?

– Остальные у входа, пошли только мы, чтоб не толпиться, – хмуро отозвался один. – Чуть больше дюжины вместе с нами.

Лоренц посмотрел в его лицо. Оно было смутно знакомым, будто они уже беседовали всего день или два назад.

– Нам нужны все, – наконец ответил он. – Сходите за ними. Кажется, кто-то из ваших сказал недавно, что я вам нравлюсь больше благородского ублюдка?

– Не ошибаетесь, господин, – усмехнулся тот. – Это я был, когда вы беглеца велели искать.

– Значит, вы больше подчинитесь мне, чем ему, – не вопросительно, а как-то безнадёжно-утвердительно закончил Лоренц. – Хорошо… приведите остальных. После пойдём.

– Куда пойдём, ВашСиятельство? – хрипловато отозвался второй. Лоренц поднял на него обречённый взгляд.

– За Его Благородием Юлеком, – прошептал он. – Это он убил своего младшего брата.

– Не хочу вам верить, – прошептала Анешка, прижимая руки к груди, – не хочу, не хочу! Вы столько сделали за эти дни! Могли ли вы хоть раз ошибиться?

Лоренц покачал головой и снова уткнулся взглядом в носки сапог.

– Он знал о теле то, чего не должен был, – глухо ответил он, не поднимая глаз. – Я сам не хотел бы слышать от него такие слова. Но… – он снова кашлянул от подступившего к горлу комка. Первый патрульный потёр подбородок и сплюнул на пол.

– Идём, – тихо велел он. – Возьмём своих. Где он, у себя?

Лоренц кивнул и поднял глаза.

– Мы ужинали вместе, он должен был отправиться спать. Буду ждать вас у его дверей. Вниз, увы, не выйдет спуститься.

– Всё сделаем, – кивнул тот. – Всё сделаем… ступайте и не беспокойтесь.

Девка тихо всхлипнула. Лишиться последнего господина всего за несколько дней было для неё невыносимо.

– Что будет после? – прошептала она. – У Его Благородия ведь не было родных поблизости. В соседние княжества посылать? А если и у них нет того, кто сможет приехать? Что мы будем делать?

– Вопросы власти — моя забота, – отрезал Лоренц, завязывая портупею. – Уж точно не дворовым это решать. Сначала нужно избавиться от убийцы в управе. С прочими делами разберёмся позже. Отойди, – он наконец совладал с креплением меча и, хромая, прошёл в коридоры. – Ступай на кухню. Не стоит тебе на это смотреть.

– Да, Ваше Сиятельство, – пробормотала Анешка, наспех поклонилась и просеменила вниз по лестнице. Дверь распахнулась, на пороге стояло не меньше дюжины вооружённых мужчин. Кто-то разгневанно шипел и ругался, другие тихо вытирали слёзы, прочие разминали руки и держали пальцы на рукоятях клинков.

– Посторонись, – рявкнул командир. Бедная Анешка перепугалась, вскрикнула тихонько и убежала в коридоры к прочим служкам. Раздался нестройный тяжёлый шаг сапог по лестнице. Старший встал перед Сиятельством и поклонился.

– Я хотел попросить вас, – доложил он, выпрямившись. – Позвольте сейчас надеть ваш герб. За последние дни вы для деревни сделали куда больше, чем её старосты за полгода. Для меня будет честью идти на правосудие от вашего имени.

Лоренц взглянул на свою жёлтую повязку, перевёл взгляд на серо-голубое полотно на командире и покачал головой.

– Вы идёте не от моего имени, а от всей Терновки, – ответил он. – И должны нести её знамя, а не моё. Не скрою, мне было приятно слышать эти слова, – юноша улыбнулся. – Но предателя должно вести в подвалы под гербом господ, против которых он пошёл. Отдай им долг. А мне ещё успеешь.

Командир, пожевав губы, медленно поклонился в пояс.

– Конечно, Ваше Сиятельство, – негромко сказал он. Голос его чуть дрожал. – Я не подумал об этом. Спасибо.

Они встали перед дверью. Охраны рядом не оказалось — за два дня с постовыми была такая чехарда, что они уже и не успевали разбираться в дежурстве. Да и Анешка обещалась привести всех, кого найдёт. Юлек сам назначает людей на каждый день, вспомнил Лоренц слова караульного у храма; значит, именно это ему и позволило незаметным ускользнуть из дома в ту ночь… живот снова свело. Я не хочу знать, где он это совершил, твердил себе юноша; но придётся, придётся выслушать всё, чтоб точно увериться в своей правоте.

Сиятельство закрыл глаза, медленно выдохнул — и кивнул. Передние с грохотом выбили дверь сапогами, та повисла на одной петле. Один за одним они вошли в спальню, громко, с шумом, отбивая шаг и звеня клинками.

– Что? Что происходит?! – задремавший было Юлек вскочил на кровати и закрыл глаза от света из коридоров. – Что это такое?! – наконец проснувшись, возмутился он. – По какому праву?!

– По праву наследника вашей вотчины, – отчеканил Лоренц. Он вошёл в комнату последним и встал позади всей охраны. Караульные уважительно расступились. – Назначенного в командование Терновки вашим словом, и владеющего правом судить своих вассалов.

Юлек потёр глаза и уставился на Сиятельство.

– Почему?.. что?.. – он обвёл руками комнату. Солдаты напряглись. – Почему они здесь?..

– Взять его! – прорычал Лоренц, положив руку на эфес меча. Караульные обступили кровать. – Несите в подвалы! Завтра будет семь виселиц, а не шесть!

– Что?! Нет, остановитесь! – староста принялся отбиваться от рук, которые потянулись стащить его с постели. – Я же ваш голова, я, а не он!.. что происходит, Ваше Сиятельство?! За что?!

– За убийство Его Благородия, единственного наследника управы и вашего единокровного брата! – выплюнул Лоренц. – И вам ещё повезёт, если охрана не решит развлечься с допросами напоследок! Давайте, вперёд, раз-два, левой, правой!

– Но… я не… с чего вы взяли, что… – перепуганный Юлек наконец встал на ковре, командир заломил ему руки за спину и пнул коленом. Остальные постовые окружили его со всех сторон и повели вниз по лестнице. От него ещё слышались вопросы и плач, но они были всё тише и тише; когда раздалось эхо подвальных стен, звон двери и скрежет засова, Лоренц наконец перевёл дыхание.

Отчаянный голос из камеры сменился возмущением, потом ругательствами в адрес постовых, затем проклятиями в сторону сюзерена и, наконец, снова стал плачем. Поняв, что уже, кажется, готов, Лоренц взялся за стены и побрёл вниз, ко входу в подвалы.

Из-за двери под лестницей, которая вела в кухни, слышались неуверенные и грустные голоса. Верно, Анешка рассказала остальным девкам… к моменту, как караул выйдет из подвала, новость станет достоянием всей Терновки.