– Мы уже не думали, что вы придёте, Ваше Сиятельство, – Анешка по-прежнему была грустна и слаба. – Пойду на кухню, велю всё разогреть. Господина разбудить?

– Нет, оставь меня пока одного, – попросил Лоренц. – Раз уснул. И подай еду в зал на первом этаже.

Сделав последние шаги, он упал на табурет и обессиленно сполз вниз. Сегодня было сделано так много! Смотри назад… легко ж ему было это сказать! Что же он пропустил? Не может, не может быть такого, чтоб виновник ходил после своими ногами по этой земле! Я так и не поговорил с родными девки с мельницы, сонно подумал Лоренц; но что они могут сказать нового? Отец обвиняет жениха, тот – родителей, и вряд ли они смогли бы помириться перед лицом вотчинника. А если… если сюда пришли те же вольные разбойники, как и в Кипрейку?.. «они не трогали»… они, может, и не трогали; а могут ли они обещать за других своих соседей?

Анешка тихо зашла в комнату с подносом, поставила снедь за стол и, поклонившись, ушла назад. Лоренц не двигался. Кипрейские разбойники… как они вообще перешли пограничную реку? Они могли пересечь горы, если не боялись отвесных скал и лавин. Но с их сторон стоят мокрые леса с дикарями, и… а может, вот он – тот ответ?..

Сиятельство резко открыл глаза. О том, что тёмные племена могли перейти рубеж и напасть на деревни, он не подумал. Хотя их не видели здесь уже очень давно; но ведь всегда кто-то может заплутать, верно?.. он слышал о том, в каком состоянии находили редких светлокожих людей, забредших в горные заросли. Могли ли дикари спуститься с этой стороны и принести свои жертвы имперскими жителями?.. мысли текли медленно. Тут уже одним отрядом не обойдётся; нужно будет ехать и самому. Придётся сначала полностью восстановиться – нога ныла с самого момента, как он сошёл с этой послушной лошади. Лоренц проваливался в сон, видел вокруг огонь и ливни, снежные барханы и шепчущего фратейского слепца; снова просыпался, касался пальцами горячих чашек и вновь начинал дремать. Такое долгожданное спокойствие. С рассветом исчезнет угроза легиону. «Мар стараться, и не только он»… что это было – предупреждение или обман? Хватит ли сил проверить другие деревеньки по границе?..

– Ваше Сиятельство! – дверь распахнулась. На улице выл ветер, по земле крутились снежные вихри. На крыльце стоял запыхавшийся караульный. – Ваше Сиятельство, беда!

– Что? Кто?.. – Лоренц выпрямился на своём стуле. – Что случилось?

– Я… я пошёл на смену, ну, не я один, мы вместе с Полем пошли в подвалы, – мужик еле переводил дыхание, – камеры все открыты, все шесть! Ключи на полу, парни без сознания!

– Нет, нет, быть не может… – пробормотал Лоренц, поднимаясь на ноги. – Ворота? Ворота закрыты? Дома с живыми мертвецами, ну точно, ворота им не нужны, – сорванным голосом прошептал он. – Помоги мне! Помоги дойти!

Постовой с готовностью подхватил юношу под локти и повёл во дворы. Дверь в подвал была распахнута и ходила ходуном.

– Осторожно… здесь чуть выше, ага, вот так, – стражник открыл внутреннюю дверь и снял со стены тлеющую лучину. Все двери висели на петлях, в проходе на полу валялись несколько небольших бутылок и связка ключей от камер. У ближней стены в луже блевотины лежал один караульный, глаза его были широко раскрыты. Чуть поодаль, опираясь на решётку камеры, сидел второй, изо рта текли слюни с желтоватой пеной, и он вяло водил пальцами по полу. Лоренц почувствовал, как мутнеет его голова.

– Приведи… приведи лекарей, – прошептал он, оседая вниз. – И своих… их нужно нагнать. Вы на лошадях, вы сможете, вы успеете!.. беги же!

Постовой помчался наверх. С улицы раздались голоса, шаги и шум. Лоренц не сводил глаз с живого ещё стражника, пускающего слюни и покачивающего головой. Зазвучали громкие голоса, вокруг начали сновать девушки в лекарских фартуках. Знакомая рослая женская фигура подняла одну из бутылок, поднесла к лицу и бросила её на пол. Во дворе зазвучало ржание, крики караульных и топот копыт и сапог. Открылись с громким скрипом ворота. Караульный приподнял голову и распахнул налитые кровью глаза.

– Господин! Господин, очнитесь! – его похлопали по щекам. Лоренц мутно взглянул чуть выше. Перед ним сидела Марта. – Как вы, господин?

– Что с ним? Будет жить?.. – он махнул рукой в сторону караульного, которого бережно укладывали на носилки.

– Будет, ежели Всесветный поможет нам, – прошептала Марта. – Не знаю я, что с ними приключилось.

Лоренц потёр глаза и сел ровно.

– Но ключи… – неуверенно пробормотал он, – ключи здесь, должны были висеть на поясе… неужели они сами выпустили их?

– Не знаю, не знаю я, – Марта чуть не плакала. – Похоже на то, да как возможно такое?

Лоренц протянул руку к бутылке. На пыльном стекле угадывались царапины, складывающиеся в такой знакомый холм.

– Силы, что стоят за ним… – прошептал он. – Неспроста ведь его боялись… быть может, они им и помогли? Их небесные божества?

– Что вы такое говорите! – ахнула знахарка. – Нет, нет никаких небесных божеств! Всесветный в каждом из нас, да простит он вас за еретические речи!

Лоренц слабо улыбнулся.

– Я многое повидал за последние дни, Марта, что уже не отчитывался перед тобой. Спаси, спаси этого человека. Пусть он сам нам расскажет всё, если у него не отнимется память и душа. Они выехали? Выехали по следам?

– Выехали, господин, – прошептала она. – Выехали, нагонят и приведут на казнь.

– Хорошо… хорошо, – юноша с трудом поднялся на ноги. – Я должен поговорить с Юлеком до рассвета. Чтоб он знал про мою самодеятельность. Как-никак, он здесь глава, – он вздохнул, – а не я. Вели по приезду сразу отчитаться в управе, – Сиятельство чуть качнулся, опёрся ладонью на стену и сделал шаг к выходу. – Раз уж разговоры – это всё, на что я сейчас гожусь, – горько добавил он, обернувшись назад.

Обратный путь дался тяжелее. Из головы не шёл мёртвый караульный с распахнутыми глазами. Не могли же они по доброй воле открыть камеры и принять яд! Чем дальше, тем больше Лоренц начинал перескакивать мыслями на ту мерзкую книгу. На разрисованное лицо с бледными глазами. На кровавое лезвие и песчаного скакуна. Те силы, что стоят за ним. Дух мужчины и тело женщины. Святость и ересь. Мог ли слепец как-то заставить постовых открыть замки?..

За столом сидел сонный староста, не переодевшийся с ночи и укутанный в покрывало. Анешка всё же его разбудила на поздний ужин. Увидев Лоренца, он явно воодушевился.

– Такой шум весь день со двора, вы уж простите, нда, что не выходил, сами понимаете, не хотел встречать, – затараторил он. – Разное слышал, да, разное. Поделитесь новостями? – он встал и отодвинул для господина стул. – Уж извините неподобающий вид, да Анешка не могла внятно ничего объяснить, – он зевнул, – ну, сами понимаете…

Лоренц привычно поднял руку. Юлек закрыл рот.

– Нам удалось поймать чужаков, – начал юноша, присев за стол. Чашки всё ещё были тёплыми. – Они отравили караульных и сбежали, за ними направили погоню. Ранены, далеко не уйдут. На рассвете их повесят у рынка.

– Слава Всесветному, – прошептал облегчённо Юлек. – слава ему. Я знал, что у вас всё получится, вот знал! Стало быть, Терновка снова в безопасности?

Лоренц покачал головой и уткнулся взглядом в полную чашку.

– Нет… нет. Ваш брат – не их рук дело. Они за многое взяли на себя вину. Но не за него. Уж поверьте, они не лгали. Я должен искать дальше.

– Да как так-то?.. – староста выглядел несчастным. – Кто мог ещё, кроме них? Это ведь… это ведь было так…

– Страшно, – закончил за него Лоренц, не отрывая взгляда от травяного отвара и тонкой струйки пара. – Да. Я не знаю, за что зацепиться. Похоже, завтра после рыночной площади нас всех ждёт много дел.

– Мы же уже всю деревню по три раза обыскали, – Юлек готов был расплакаться. – Разве кто с наших мог сделать то же? Кто, если не они, если не эти южные дикари?!.. разве кто из деревни мог… – всхлипнув, повторил он. – Убить ребёнка, разбить грудь, сердце… цветок ещё этот насмешливый… кто это мог, кроме них?!..