Ким негромко повторил вопрос. Мужчина снова выплюнул ему в ответ короткую фразу, а женщина, не отрывая взволнованного взгляда от плети, чуть вжалась спиной в стену.

– Говорит, это не они, – отозвался солдат. Сиятельство прищурился.

– Не они… – повторил он. По смуглой женской щеке побежала слеза. Испуганные глаза. Заплаканные веснушки. Разорванная сорочка… он сжал рукоять плети. Чем он сейчас лучше этих зверей, что не гнушаются таких кошмарных убийств мальчика и молодой девчонки?.. ей отрезали язык, сказал Юлек. Женское тело свято. Резко выдохнув, он ударил плетью по голым ногам фратейки. Она вскрикнула от боли и сильней вжалась в холодную стену камеры. Её спутник взволнованно закричал, повторяя одни и те же слова.

– Что он говорит?! – Лоренц нетерпеливо обернулся к Киму. Тот продолжал смотреть в другую сторону.

– Повторяет, – глухо ответил он, пряча глаза. – Что не они. И ещё что-то, не разберу. Ребёнок и женщины… пощада? Нельзя? Не пойму.

– Они убили девушку! – прорычал Лоренц, снова занеся плеть. Женщина попыталась было закрыться от удара, и языки попали по её связанным рукам. – Они бросили её к крысам, чтоб те объели её тело! – удар по лицу и плечам. – Они вырезали сердце шестилетнему ребёнку! – сквозь слёзы взвыл он, пнув её сапогом в живот. Она застонала и упала на бок. – Что это за святость, которая исчезает, когда они того хотят?!..

– Господин, хватит, вы ж её убьёте! – воскликнул Ким, оттаскивая его за плечи. – Посмотрите на него!..

Чужак полз к нему, плача и повторяя одни и те же слова. Приблизившись к Лоренцу, он сел перед ним на колени и ткнулся лбом в его штаны.

–Это не они, не они, – повторил Ким, не давая Лоренцу больше поднять руку, – говорит одно и то же. Просит остановиться. Просит пощады.

–Не они… – прошептал юноша, дёрнув плечом. – Хорошо… давай второго. Хватайте её и ведите в следующую камеру! – рявкнул он караульным. Те покачали головами и поспешили исполнить приказ. Лоренц вытер мокрые щёки и взглянул на ладони – пальцы его дрожали от страха.

Разговор со вторым темноволосым фратейцем мало отличался от предыдущего. Разве что он, увидев свою спутницу, сначала пытался было встать и быстро затараторил что-то с угрожающим взглядом. Однако и его речи сменились сразу, как только Лоренц снова занёс плеть.

– Вы не подумайте, господин, что я их жалею или оправдываю, – Ким выглядел беспокойным, – но уже двое порознь сказали одно и то же. Стоит ли её сечь и в третьей камере тоже?

– Побеседовать с последним гостем мне интересней всего, – прошептал Лоренц. – Наш первый пленник, который и рассказал про этих четверых, отзывался о нём… необычно. Думаю, слова слепого ценнее, чем всех остальных вместе.

Пятидесятник вздохнул. Похоже, ему порку этой женщины было видеть так же больно, как и чужакам.

Слепец, казалось, их уже ждал. Увидев его, фратейка бросилась было вперёд, но не совладала со связанными ногами и упала лицом в пол. Кое-как поднялась, подползла к мужчине и что-то горячо зашептала. Тот остановил её жестом, провёл рукой по её лицу, вытирая кровь с разбитого носа, и медленно лизнул ладонь. Глаза его блеснули.

– Что ж, давай начнём всё сначала, – Лоренц впился взглядом в белые глаза. – Спроси, как его зовут.

Ким, вздохнув, послушно перевёл вопрос. Слепец поднял голову и ответил что-то. Фраза его была долгой.

– Что сказал? – с нетерпением спросил юноша. Воин задумался.

– Не знаю, непонятно. Я понял «небо», «служить» и «хозяин».

– Тот человек сказал, что это жрец, – юноша подошёл чуть ближе к двум фигурам у стены. Слепец закрыл рукой женщину. – А она, стало быть, тоже служит? Спроси.

На вопрос военного девка качнула головой и приобняла жреца за плечо. Тот же лишь усмехнулся и ответил что-то коротко.

– Она не служит, – неуверенно ответил Ким. – Он сказал что-то о лечении и напитках… лекарства? Знахарка? Я слов не знаю таких.

Лоренц взглянул на женщину. Вблизи она казалась чуть старше, чем издали, но всё равно моложе Марты. Лекарства и напитки… нет, знахарь им не был нужен… он вздрогнул.

– Она мешала яд, – прошептал юноша, опуская руку с плетью. – Тот самый яд, которым травили зерно. Она его делала. Можешь спросить?

Командир помялся и, медленно подбирая слова, как-то неуверенно задал вопрос. Жрец улыбнулся. Объяснений от Кима не понадобилось.

– Спроси, – прошептал Лоренц, придвинувшись ещё ближе, – спроси про младшего старосту. Про девку с мельницы спроси.

Слепец, услышав вопрос, горячо заговорил о чём-то. Речь его была долгой, и женщина с каждой фразой пряталась всё дальше за его спину. Сиятельство повернулся к Киму.

– …сложно, – признал тот, почесав макушку. – Тоже сказал, что не трогали. Что не могут. Сказал, что… как это… если ждём ответа, то не должны её касаться, – командир махнул рукой в сторону женщины, – что он всё скажет.

– Это всё? – недоверчиво нахмурился Лоренц. Пятидесятник задумался.

– Он сказал ещё что-то, но я не разобрал. «Смотри», «вы», «назад»… намекает, что сами деревенские и виноваты? – он сплюнул на пол, – ага, и нас с вами мужики с Кипрейки ранили, не иначе. Что велите?

Лоренц неслышно занёс плеть. Жрец медленно поднялся на ноги, закрывая женщину своим телом.

– А не такой уж ты и слепой, да?.. – прошептал юноша, глядя в молочно-белые глаза с лёгкой зеленоватой поволокой. – Хорошо… мы казним их на рассвете. Всех шестерых. Я велю поставить виселицы на рыночной площади. Проверьте, – приказал он караульным, – что все закрыты так, чтоб мышь не проскочила. Можете после сократить количество охраны. Этих двоих растащите по разным камерам, – он быстро, насколько было возможно, вышел в коридоры, бросил на пол и палку, и плеть, и поковылял к выходу.

– Я могу идти, господин? – его нагнал Ким. Лоренц кивнул недовольно.

– Отдохните, но не задерживайтесь у Марты поутру. Я хочу, чтобы вы были рядом. Остальным тоже передайте.

Пятидесятник поклонился и пошёл вперёд, опережая своего командира. Юноша устало потёр глаза ладонями. Ему было мерзко и душно. В дюжину раз сильнее, чем вчера с дыбой. Одно дело – приносить боль предателю, отказавшемуся от собственной веры; совсем другое – со всех сил сечь молодую женщину, чья вина заключалась лишь в знаниях. Знаниях… смотрите назад, сказал ему жрец. Смотрите назад… что он пропустил?..

– Мне нужны… хотя нет, не мне, сделайте всё сами, – устало велел Лоренц нескольким бродящим по заднему двору управы караульным. На небе за тяжёлыми облаками пряталась растущая луна. – Мы завтра казним их. Соберите мужиков. Шесть виселиц. На рыночной площади. Нужно подготовиться.

– Какая новость хорошая, – облегчённо выдохнул один из стражей. – Нападений больше не будет? Всех ведь словили? Безопасно теперь?

Юноша, помедлив, кивнул.

– Да, – шёпотом ответил он. – Безопасно. Выполняйте приказ.

Группа постовых одобрительно загудела.

– Ай да Сиятельство! – раздался голос откуда-то со входа во двор.

– Да уж, это вам не выродку великовозрастному подчиняться, – хохотнул мужик чуть поодаль. – Вот что значит, сильная рука! Сразу проблемой занялся и решил, вот все бы так!

Продолжая переговариваться и шутить, десяток караульных вышли со двора и отправились вдаль по центральной улице. Люди в подвалов продолжали выходить наверх, один из них тащил свёрток вещей, снятых с пленников. У выхода на дорогу Лоренца встретил Иржи.

– Мы пойдём? – чуть хрипловато спросил он. – Того и гляди, метель начнётся. Или мы ещё нужны?

– Нет, – Лоренц похлопал его по плечу; воин, чуть отпрянув, посмотрел на него с уважением и удивлением. – Вы отлично справились. Жаль, что не смог отправиться с вами, – добавил он печально. – Спасибо. Завтра жду вас с рассветом в управе.

– Будет исполнено, – Иржи глубоко поклонился. – Хорошей вам ночи, господин.

Юноша с тоской смотрел, как двор управы покидают последние постовые. Из подвалов слышались два голоса чуть навеселе. Им последнюю ночь дежурить в ночь в таком неуютном месте – сложно было их осуждать. Смотрите назад. Молодая знахарка. Напитки и лечение… может ли Марта подсказать что-то? Лоренц задумчиво поковырял носком сапога промёрзшую землю. Может, кто-то с Кипрейки пришёл и?.. нет, мельничиха умерла задолго до их приезда. Вздохнув, он, прихрамывая, отправился в управу. Юлек ведь его должен ждать.