— выпалил я сходу.

Резко развернувшись, Лиза грохнула стаканом по столу, остатки воды расплескались.

— Может потому, что у тебя все эти дни ни черта не нашлось и минутки времени поговорить со мной и своими детьми?

— процедила она, не скрывая язвительности и тем самым спустила мой гнев с цепи.

— Мне казалось, ты достаточно взрослый человек, чтобы понимать — ничего не бывает просто так, — отчеканил я, гляда ей в лицо.

— Деньги не берутся из воздуха, их нужно заработать, а значит — пахать.

Я тебе четко объяснил это и просил быть моим надежным тылом.

— А я не была, выходит?

— ее глаза буквально полыхали яростью, оставаясь все такими же невозможно красивыми, но сейчас это только бесило.

— Моего сына нашли на железнодорожном перроне, — указал я на очевидное.

— А я даже не был в курсе, что он в опасности.

— То есть, он там оказался не потому, что ты привез детей и по сути бросил без единого слова, а потому что я такая-сякая не уследила?

Ну ок, я не справилась.

И увольняюсь к херам с этого момента с должности дуры, на которую ты решил навесить всю ответственность!

Она криво улыбнулась и стремительно вышла из кухни.

— Собралась бросить нас?

В такой момент?

— процедил я сквозь зубы.

— Если бы я не была такой фееричной лохушкой, то этого момента вообще не должно было случиться!

— Ну да, ты ведь хотела сразу хорошей жизни без заморочек, — я пошел за ней и наблюдал, как она швыряет в сумку вещи.

И каждое ее движение причиняло боль, на которую хотелось ответить тем же.

— Тряпки-цацки-курорты и никаких проблем.

— Ага, так и есть.

А еще я не желаю однажды столкнуться с таким же твоим обращением с нашими детьми.

— Нашими?

— выплюнул я презрительно.

— У меня уже есть дети и больше я их не планирую.

Мне хватило того, что этих использовали для выжимания из меня денег и выжирания мозга.

Давать еще одной меркантильной особе подобные инструменты для манипуляций я не намерен.

Лиза замерла и медленно повернулась, посмотрев потрясенно.

Похоже я сумел достать ее болью в ответ, вот только самому от этого внезапно так врезало отдачей, что чуть колени не подрубило.

— Инструменты?

А ты ведь, правда, долбаный Ящер, Макар.

Бесчувственный, мать его, рептилоид!

Закинув сумку на хрупкое плечо, она ушла из спальни.

Ушла от меня.

Внутри нечто скрутило-рванулось ей вслед, но я и шагу не сделал и не окликнул.

Она решила уйти.

Бросить.

Сейчас.

Я ошибся в ней.

Все на этом.

Лиза

— Взрослые люди себя так не ведут!

— бормотала я себе под нос, то и дело слизывая чертовы слезы докатывающиеся до губ.

— Нужно было нормально поговорить.

Разумом я понимала это вроде, ведь другой человек никогда не узнает в чем неправым ты его считаешь, если ты ему аргументированно это не объяснишь.

Однако, до того же разума не доходило, как можно и так не понимать, что ты повел себя как мудила.

Высказаться нужно было, ага.

Но я не смогла этого сделать.

Не в том состоянии, в котором пребывала после нескольких часов поисков Ваньки.

Если бы не поддержка парней из опергруппы и не присутствие и так хлюпающей носом Ленки, я бы через час уже в истерику впала.

Я знаю, что может случиться с одиноким ребенком, знаю слишком хорошо.

И тот факт, что Ванька пацан, а не девочка, ничего не меняет.

Извращуг на всех в этом мире хватит, к сожалению, транспорт сбивает, не выбирая по полу и возрасту, да миллион хреновых событий случается.

И да, я понимала Макара до определенной степени.

У меня нет детей, но даже накосячь кто-то так же с Иркой или Любкой… Да я бы уже глотку за своих выгрызала.

И чувство вины за то, что не справилась, было, наверное, самым главным катализатором моего состояния.

Если бы Лебедев хотя бы промолчал или дал бы мне пару часов выдохнуть и успокоиться… Но он не дал.

И пошло оно все на хер!

Уж после его последних слов, ударивших как камнем в грудь, точно.

Никто не может сначала сказать тебе — мы вместе, будь моим тылом, а потом заявить, что все равно считает подлой продажной сукой, готовой использовать даже собственных детей для выжимания из него денег.

Да, нормально хотеть денег и хорошей жизни, и ради этого поддерживать с кем-то отношения, тут мое мнение неизменно.

Но Лебедев ведь мне предложил не это!

Он ведь семью мне предлагал.

Или это просто я услышала так все?

А он ничего такого и не планировал?

Е-ро-хи-на, лохушка ты махровая, об этом чуток раньше нужно было думать.

И говорить.

Ага, с тем, кто не нашел для этого ни единой минутки.

Ну, а с другой стороны… Бля, ну не пятнадцать же мне!

Вот как я так взяла и встряла?

Это же только в сказке бывает — разок встретились, и все — вместе до гроба и умерли в один день.

Если подумать, не отношения реальные, а их сухой чертеж.

Из одной линии, ага.

А у меня, видать, извилины все после траха с Лебедевым в такую же прямую линию превратились, вот и подписалась сходу.

Но все, хорош тупить.

Я не обязана впрягаться во все это болото с чужими детьми и виноватой себя чувствовать за свой уход — тоже.

— Не понял, — Андрей Федорович, с которым я столкнулась в коридоре, стремясь незаметно прошмыгнуть в подвальный спортзал офиса, поднял в изумлении свои светлые брови.

— Лизавета, ты же с Макаром и мелкими отчалила, разве нет?

— Андрей Федорович, это ведь Лебедев вас просил по-дружески задвинуть меня с оперативных заданий в офисные гардеробщицы?

— выпалила сходу, еще не обуздав эмоции за время пути.

— Ерохина, а тебе не кажется, что ты чуток субординацию нарушаешь, и я тебе ни в чем отчитываться не обязан?

— мигом нахмурился шеф.

— Простите.

Зарвалась.

Отвечать вы не обязаны, но могу я попросить, чтобы впредь господин Лебедев никак не мог влиять на мою трудовую деятельность в “Орионе”.

— Угу.

Посра… Поругались, значит, — заключил Боев, а я решила промолчать, это ведь не вопрос был, а его умозаключение.

— Ну, чуял я, что к тому все и придет.

С Макаром беседу проведу, не жести на поворотах, Лизавета.

Природа наша мужицкая такая — косячить, а ваша — быть мудрыми и нас за эти косяки прощать, — я вскинула глаза, а он поднял указательный палец, останавливая готовую сорваться резкость.

— Не за просто так прощать, Ерохина!

С кого-то деньгами и подарками брать, у кого-то мозга чуток сожрать и печенью закусить, кому-то марафон ползанья на коленях устроить.

Вам, ба… женщинам оно обычно виднее — какой метод сработает с вашим конкретным мужиком максимально доходчиво.

— Андрей Федорович, а можно никаких бесед ни с кем не проводить?

Ни с Лебедевым, ни со мной.

И вообще не затрагивать личные моменты на работе.

— Не мое дело, да?

Ну вы прям с Лебедевым сильно противоречите друг другу, ага, — с явным ехидством ответил один из совладельцев “Ориона”.

— Только напоминаю, девочка, что разговор о около личном завела ты, да и в принципе таковым его сама сделала, разве нет?

— Сделала, — признала я, опуская глаза и чувствуя, как загорелись щеки.

— Но все же изначально в это втянули тебя мы, — неожиданно вздохнул Боев.

— Так что ладно уж, хорош искать кто самый крайний.

Желаешь вернуться к оперативной работе — вернешься, как только появится объект.

В отношениях с Макаром думаю и сами разберетесь.

Повел себя как муда… э-э–м… мудрый через край человек — кидай его без сожаления, какие твои годы, и вон парни наши холостые через одного аж бегом кинутся, только помани.

Обещаю — ваши терки на твою работу не повлияют, но и ты должна пообещать то же самое.

— Конечно, обещаю.

Эта история закончена.