— Ладно, со станками этими — хрен с ним. Но вот насчет твоей затеи с увозом детей я сильно сомневаюсь. Не по-людски это, от матери детей красть, как ни посмотри.

— Это мои дети, Яр. Карина она… — вот это ведь самое конченное паскудство срать на женщину, которую любил и что детей тебе родила, хоть какая она там. — Короче, тут вам придется просто принять на веру — так будет лучше. Иначе после вывоза оборудования я сына и дочь еще черта с два когда увижу. И никакое это тоже не воровство. Меня родительских прав не лишал никто, право имею взять и везти их куда посчитаю нужным.

— Не… — почесал в затылке Андрей, хмурясь. — Насколько припоминаю, с кем и где жить суд решает при разводе. Так вроде. Но это и правда чисто твое дело, Лебедь. С бизнесом поможем, а семейное это ты сам утрясай.

На том и порешили. Оперативники “Ориона” прилетели в мой уже бывший город к моменту прибытия нанятой для вывоза фуры, чисто и тихо обезвредили и прикрыли без возможности поднять шум боевиков тестя. Быстро и без лишнего шума погрузили оборудование, без которого мне никак и что имею полное право называть исключительно своим. Фура выехала из города, я приехал к тестю с тещей и взял детей типа на выходные. И вот теперь, я уже час как покинул пределы города, взяв курс на север, а мои станки уже благополучно выехали из края. Полет, как говорится, нормальный. Еще час-другой, и последние орионовцы уедут с уже не моего предприятия, отпустив предварительно охрану, а я отзвонюсь Карине и сообщу, что детей возвращать не буду.

— Да, два часа и все, — согласился я с Яром.

— Мелкие как? — после краткой паузы спросил он.

— Нормально. Почти, — не ожидал же я от них радости в самом деле.

— Ты же понимаешь, что так все не кончится? Мать есть мать, как-то договариваться вам придется.

— Яр, все я понимаю. И договариваться готов, — но только с самой Кариной, а не с ее родителями, на которых она наших детей и скинула, чтобы гулять без проблем. — Потом все обсудим. За рулем я.

— Ладно.

— Яр? — окликнул, пока он не разорвал связь.

— С Ерохиной все нормально, — опережая мой вопрос, сказал Камнев.

— А как насчет…?

— Пока мы ее на новые задания не отправляли по сопровождению, как ты и просил. Задействовали на организационных работах в офисе. Но, Макар, девочка не дура. Поймет, что мы ее придерживаем, очень скоро. Ты не затягивай с конкретизацией ваших отношений. Имей в виду, потакать тому, что ты будешь с ней играться не всерьез я не собираюсь.

— Я все понял, Яр. Сейчас только с детьми устроимся, и все конкретизирую. И спасибо, что разрешил в твоем старом доме пожить.

— Да не за что. Все, на связи до вашего прибытия и завершения операции.

Я положил телефон на сиденье рядом и глянул на детей. Ванька сидел, утирая слезы и шмыгая носом, со свирепым видом глядя в окно.

— Пап, а ты нас получается украл? — очень тихо дрожащим голоском спросила Лена, невидимая почти за спинкой моего сидения. — Мы теперь бабу и деду никогда-никогда не увидим?

Не о матери ведь спросила, а о бабке с дедом. Конечно, это вроде как показатель, но ощущение того, что делаю нечто, изрядно разящее дерьмом усилилось.

— Увидите обязательно, дочь. Просто пока вы поживете со мной.

И с тетей Лизой, но об этом тоже пока умолчу.

Лиза

— Офиге-е-еть! — протянула изумленная Ирка и присвистнула, когда я, рисуясь, кинула на стол веером купюры.

— Это тебе за одно только первое задание заплатили? Я думала на стажировке вообще не платят или там копейки какие-то.

Вообще-то, я и сама такого серьезного выхлопа от своего первого рабочего опыта не ожидала, но, как говорится, дают — бери.Тем более, реально же работала.

— Я тоже хочу так! — тут же завела свои песню сестра.

— Прежде чем хотеть, расспросила бы сестру за что это ей так отвалили, — вздохнула мама, а я закатила глаза. Снова здорово!

— Да хоть за что! Все не за этой сраной машинкой спину гнуть и глаза гробить! На это хоть одеться-обуться можно, причем, не в дишманское уродство, а достойно.

— Ирина, следи за языком!

— Любка же все подхватывает! Лиза, ну скажи ты нам, что с тобой там делали? Обижали, потому и откупились так щедро?

— Не, мам, — фыркнула я, снова отводя взгляд.

— Для откупа за серьезную обиду тут маловато будет. Никто меня не обижал, просто все… ну немного не так, как ожидала, но это нормально.

— Потому что нормально, ты такая смурная и ходишь?

— Так, сегодня суббота, и у меня предложение реально пойти и купить всем новую обувь! — я нарочно повысила голос и бодро хлопнула в ладоши. — У тебя уже туфли каши просят, мам, у Ирки скоро все развалится, Любке опять же нужны башмаки, чтобы бегать, и мне на работу ходить что-то достойное подберем.

— Ура-а-а! — заорала сестра.

— У-я-я! — поддержала ее Любка, радостно выставив на просушку свои два зуба.

— Ох, Лиза, — вздохнула мама и покачала головой. — Вот в кого ты у меня такая скрытная-то?

— Жду вас на улице! — нашла я повод оперативно смыться.

Сбежала быстро по лестнице и села на лавку с поломонной гребанными свинотинами спинкой и уставилась перед собой.

Пошла вторая неделя после нашего… блин, ну приключения (какое тут еще определение присобачишь) с Лебедевым. И мне ничуть не полегчало. Не-а. Вот ни на капельку. Наоборот. Все только усугублялось.

Из-за разговоров в офисе, потому как наш эпичный денек, полный событий, до сих пор обсуждали.

Как ни странно, насчет того, что у меня с объектом было… эм… нечто личное, никто и не заикался, даже самые языкатые из орионовских парней.

Так, словно на разговоры об этом наложено табу.

И даже косо не зыркали.

А вот о том, как притон мы штурмом брали и от бандитов отбивались и сбегали — да, и часто.

А это, само собой, приводило к тому, что я со всеми мельчайшими подробностями снова и снова вспоминала насколько офигенным был Макар в деле, и как мне легко было за ним следовать, взаимодействовать, спину прикрывать.

Как если бы мы сроду только этим и занимались.

Этим и еще сексом.

Как Макар брал меня, как свою.

Как если бы знал, давно-давно — всегда, всю.

Что выдержу, что именно так унесет на раз-два, не примеривался, не спрашивал, не угадывал — знал.

И если днем было кое-как терпимо, ведь инициатива у нас, как известно, наказуема, и меня всерьез припрягли к созданию необходимого гардероба для нашей группы, то ночью начиналось в моих мозгах адское пекло.

Я толком не спала, вертелась, запрещала себе вспоминать, но вспоминала каждое прикосновение и звук его рваного дыхания, бормотание в мою кожу, взгляд дикий, свирепо-насыщенный, предельно сконцентрированный на мне, покорно берущей его в свой рот.

И снова вертелась, будто простыни подо мной горели, сжимала между бедрами собственные сцепленные намертво руки, материла себя распоследними словами и хотела-хотела-умирала-хотела.

Еще его вкуса, что тогда обжег и шокировал, его власти надо мной, что приносила столько кайфа, его жаркого дыхания, грешных влажных звуков вторжения… Рев клаксона едва не снес меня с лавки, и я подпрыгнула, схватившись за сердце и развернувшись.

— Приветище, Ерохина! — заорал вывалившись в окно светло-зеленого “Мерседеса” Колька Соленый. — Садись, прокачу с ветерком!

— Совсем дебил?! — закричала, опередив меня, появившаяся как раз из подъезда Ирка.

— Какого хрена ты людей пугаешь?

— Потому что я крутой пацан и они должны знать, кто на районе хозяин и страх иметь! — самодовольно ответил придурок и нажал на клаксон еще раз.

— Ты, тупиковая ветвь эволюции, у нас мать сейчас с мелкой выйдет, напугаешь нам Любку — и ты у нас мигом вымрешь! — рыкнула на него сестра, раскладывая коляску.

— Понял, не дурак, — тут же поднял руки от руля Колька и снова уставился на меня.

— Лизк, так че, кататься будем?

— Меня маршрут до СИЗО не привлекает.