И чего так пялиться?

Ну не получилось у меня Ленке косу заплести, и вышло на голове у нее нечто авангардное, но в глаза же не лезет и нормально.

А пятна на одежде, так это же дети, я в их возрасте на черта похожий домой приходил.

— Для сырников не только творог нужен, балда, — возразил сын.

— Я видел, как бабуля их готовила и еще много чего туда сыпала.

Думаешь, папа знает что, и у него на такую фигню время есть?

Они переглянулись, тяжко вздохнули, и Лена собралась положить пачку творога на место, но я ее остановил.

— Давай сюда, Ленок.

Попробую я вам сырники организовать.

— Ура!

А как?

Как-как… А вот так.

Можно, конечно, сбрехать, что наступлю себе на горло, но это не так.

По чесноку это называется — найду повод и буду пытаться нагло манипулировать.

Что-то быстро я сам себе начинаю свою же бывшую напоминать, не стремающуюся использовать детей в своих коварных целях.

— Так, идемте еще конфеты к чаю выберем и цветов купим, и поедем добывать вам сырники, — велел я мелким.

Решился — так вперед, заднюю нечего включать.

Уже на подъезде к дому Ерохиной Ленка опознала местность.

— Пап, а мы к Лизе домой приехали?

— немного робко, но с явной затаенной надеждой спросила она.

— Ну вы же сами сказали, что ее мама годные сырники готовит.

— Ура-а-а!

— уже в полный голос заликовала Лена.

Я глянул в зеркало заднего вида и на Ваньку.

В день ухода Лизы дочь откровенно расстроилась, обнаружив, что мы теперь сами по себе.

Сын же никак своей радости или ее отсутствия не выдал.

Сейчас тоже сидел и вроде бы безразлично пялился в окно.

— Вань, ты же не против?

— спросил его.

— Чего?

— Ты не против, что мы едем напрашиваться в гости к Лизиной матери на сырники?

— да-да, конечно, именно о сырниках все мои мысли, и сердце от предвкушения творожной фигни с изюмом так в груди молотит.

— Ну Ленка же их хочет, — пожал он с уже совершенно деланным безразличием плечами и снова уставился в окно.

Эх, сынок, ты прямо весь в меня.

Ленка хочет, а мы вдвоем чисто прицепом и у нее на поводу.

Позвонил в дверь, раздались шаги, которые я уже и едва слышал из-за грохота бешеного пульса в ушах.

В дверном проеме появилась девушка, в башке бахнуло от знакомых, но не тех же самых черт.

Незнакомка шевелила губами, а я пялился и ни хрена не понимал.

За руку дернули и я опустил глаза, встретившись взглядом с Ленкой и начиная наконец слышать.

— Пап, ну ты чего?

— Нам бы Елизавету Ерохину, — выдавил из себя и понял, что на меня уже уставились все: и мои дети, и незнакомка, которая почему-то была в мокрой одежде и с волос у нее капало.

И была она, очевидно, младшей сестрой моей Ерохиной.

— Эммм… — я почувствовал себя чуток придурком от взгляда девушки.

— Я же сказала, что Лизка на работе.

С полминуты длилась немая сцена, но потом в глубине коридора что-то заплескалось, и появилась женщина с ребенком на руках.

— Ваня?

Лена!

— узнала она моих мелких и, мельком глянув на меня, напустилась на торчавшую на входе девушку.

— Ирина, ну что же ты у меня такая-то!

Людей на пороге держишь!

Заходите-заходите!

Только сразу в зал давайте.

— Здрасте, тетя Света!

Мы к вам за сырниками пришли!

— сходу объявила дочь, и они с Ванькой и той самой Ириной как ни в чем не бывало умотали куда-то в недра квартиры, прошлепав по луже в коридоре, как лягушата, оставляя меня один на один с еще одной незнакомкой.

— Добрый день!

Макар, я так понимаю?

Простите, не знаю вашего отчества, — сказала она, а мелкая у ее плеча радостно булькнула и щедро протянула мне резиновую погрызенную и обслюнявленную игрушку, а сама потянулась к на редкость показавшемуся неуместным сейчас букету.

— Не нужно отчества, — отморозился я, заставив себя прекратить беспардонно рассматривать взрослую версию снесшей мне башню девушки.

— Простите, что мы так беспардонно вломились.

Если совсем не вовремя — мы уйдем сейчас.

— Ну что вы, мы рады гостям всегда!

— махнула женщина приглашающе рукой.

— Меня Светланой можете звать.

Только с сырниками сейчас не получится — у нас трубу прорвало в ванной.

Стояк перекрыли, но ремонтировать неизвестно когда придут из ЖЕКа, и мы без воды пока.

На мой взгляд воды-то как раз тут было с избытком.

— Что же, готов обменять ваше время, потраченное на приготовление сырников, на мои услуги сантехника, — предложил я, бросая букет на тумбу в прихожей и скидывая пиджак с туфлями, и стал закатывать рукава и штанины.

Лиза

 — Ерохина, Воронова, зайдите ко мне!

— велел Михаил Константинович, заглянув к нам в спорт зал, и сразу же ушел.

— Присаживайтесь, девчонки, — кивнул нам сидевший в кресле в корниловском кабинете Боев.

Я села на диван и покосилась на опустившуюся на стул с несгибаемо прямой Евгению Воронову.

Именно так, потому как просто Женей или Женькой ее никто звать не решался.

К ней такая фамильярность не липла, отлетала со свистом, да еще иногда и с отдачей в виде едкого сарказма.

Высокая, с потрясающей гладкой смуглой кожей и черными волосами, всегда заплетенными в тугую длинную косу, она не была вот прямо такой уж ух красавицей, но парни таращились на нее, едва челюсти не роняя, да и себя я ловила иногда на подвисании за наблюдением как она движется, даже просто идет.

Нечеловечески просто гибкая и очень быстрая во время спаррингов, редко кто мог выстоять против нее и пять минут даже среди мужчин оперов, о нас, девчонках, и говорить нечего.

И абсолютно нелюдимая, или скорее уж обжигающе отталкивающая всех от себя.

Никакой болтовни ни о чем в свободные минуты, никаких посиделок в кафе с компанией наших, ни единого слова о себе ни разу.

За глаза ее звали Черной льдиной или Вороной.

— Чай, кофе, минералку?

— спросил Корнилов, открывая папку, лежавшую перед ним.

Воронова отрицательно качнула головой, и я тоже отказалась.

— Ладно, тогда к делу.

Я намерен вас в паре отправить на работу с новым объектом.

Предупреждаю сразу — там тот еще… объект, точнее — особь, так что никаких репрессий в случае отказа после ознакомления с вводными с нашей стороны не последует.

— Все помолчали и, посмотрев внимательно на меня, потом на Евгению, Корнилов продолжил.

— Наш основной заказчик — Коновалов Леонид Викторович.

Я думаю, вы слышали о нем.

Ну еще бы не слышали, весьма известная олигархическая личность в наших краях.

На чем изначально поднялся — никто из простых смертных не в курсе, конечно, но сейчас редкоземельными металлами вроде торгует и прочими достояниями наших супер богатых недр.

Деньжищ, по слухам, у него хватает, а в домах и квартирах все полагающиеся атрибуты в виде золотых унитазов, икон с его рожей под нимбом и громадного аквариума с акулами присутствуют.

Но слухи тот еще источник информации.

— Слышали, — ответила я за нас обеих.

— Объект охраны — его единственная дочь — Марина.

И довольна она вашим присутствием точно не будет, сразу предупреждаю, — кивнув, продолжил Михаил Константинович.

— Прошу прощения, — произнесла Воронова глубоким голосом, слышать который мне случалось нечасто.

— Насколько мне известно, Марина Коновалова — совершеннолетняя.

Насколько правомерно со стороны ее отца навязывать ей охрану против ее воли?

— Правовая сторона вас не должна волновать, Евгения.

Господин Коновалов со своей дочерью достигли понимания в том, что если она желает и дальше свободно пользоваться его средствами для поддержания привычного образа жизни, то с присутствием охраны должна смириться.

Но это не значит, что девушка этим довольна.

Отцу противоречить для нее чревато, а вот срывать зло на охране — тут сколько угодно.