— О, шайтан машинки-то у вас забугорные, — проскрипел мужик в несвежей клетчатой рубашке, висящих мешком штанах и сандалиях поверх носков.

— Опыт наладки такой техники есть у вас?

— напрягся я еще больше, заметив, как забегали его красные глазки.

Если нет, то подпускать его к дорогому оборудованию — только себе подгадить.

Мой телефон задребезжал в кармане и, вытащив, я увидел, что звонит Боев.

Отбил пока, перезвоню чуть позже.

— Ну так это… техника она и есть техника.

Железки-пружинки, небось разберусь.

— Я задал вам конкретный вопрос: вы работали с оборудованием подобного плана или нет, и жду такого же четкого ответа!

— телефон в руке затрясся снова.

Опять Боев.

— Андрюха, я перез… — Слышь, Лебедь, только отключись мне!

— рыкнул Боев.

— Я что, по-твоему, скукой от безделья маюсь, потому и названиваю?

— Что-то случилось?

— мигом сообразил я и перестал уже слышать дебильное бормотания мастера по наладке.

— Ты мне скажи, что же это за херня происходит, если Ерохина с твоей дочерью на прицепе с нашими парнями моталась по вокзалам и остановкам и твоего сына искала, а тебя и близко не было.

— Какого хрена?

!

— я рванул к выходу из ангара, на ходу нащупывая ключи от машины.

— Ванька нашелся?

— Нашелся.

На перроне железнодорожном крутился, — накрыло таким резким облегчением, что на пару секунд даже в башке поплыло.

— В офисе все у нас теперь сидят, хотя Лизавета очень настаивала на том, чтобы опера их домой отвезли по-тихому, и на этом все.

А вот я не счел это приемлемым.

Повторюсь: какого лешего, Лебедь?

— В смысле?

Я лечу уже.

— В смысле сын твой путешествовать подался.

Видать, обратно к деду с бабкой мотануть решил.

Ни на какие мысли не наводит?

— Почему Лиза мне не позвонила?

!

— Мужик, а вот этот вопрос номер два, который должен ты сам себе задать, полагаю.

Может, для начала надо было с детьми чуток утрясти после переезда, а потом уже врубаться с головой в работу?

— Андрюха, за помощь спасибо от всей души, но давай я в своей семье сам разберусь?

— А, ну-ну, давай разбирайся, конечно.

Только на следующую просьбу чего-то там насчет Ерохиной я тебя на хер пошлю, понял, дружище?

На девчонке лица тут не было, трясло всю, дочка твоя рыдала, пацан тоже счастливым что-то не выглядит, но это же, конечно, ни х*я не мое дело!

— Андрюха… — но Боев уже бросил трубку.

Я с огромным трудом подавил желание швырануть телефон в окно.

Да какого хрена-то вообще?

Я что, гуляю все это время?

Я для кого тут упахиваюсь?

С хера ли я хочу все как можно лучше и быстрее и рву себя, а кругом виноватый долбо*б?

Ванька взрослый же пацан и мозги же должны быть.

А Лизка… Вот какого она мне первым делом не позвонила?

Теперь я выгляжу в глазах Андрюхи и Яра уродом каким-то небось.

Камнев и так-то был сильно против моей затеи с увозом детей, а теперь и вовсе мудаком сочтет, если в курсе ситуации.

На Орионовскую парковку я влетел уже слегка перекипев и обуздав гнев.

А когда увидел Ваньку и зареванную Ленку, сидящих на мягком кожаном диване в комнате оперативников, то даже споткнулся, потому что в грудь будто со всей дури кто пудовым кулаком саданул, сбивая дыхание и сердце останавливая.

Внезапно накрыло осознанием сколько же всякого дерьма могло случиться с моим ребенком, а меня не было бы рядом, чтобы защитить и спасти.

Я бы даже не знал ничего, потому что мне не удосужились позвонить!

Быстрым шагом пересек комнату, не видя никого вокруг, бухнулся на колени и обнял обоих.

И рванувшуюся навстречу с радостным вскриком дочку и вытянувшегося в напряженную струну сына.

Уткнул обоих себе в шею с двух сторон, а сам зарылся мордой в их пахучие макушки, целуя и пряча прорвавшуюся из глаз сырость.

— Па-а-а…папуля-а-а-а… — всхлипывала Ленка.

— Все хорошо, не ругайся только.

— Не буду, — ответил, сглотнув тугой ком в горле.

— Вань, ты не делай так больше, лады?

— Как будто мы тебе нужны, — огрызнулся сын, но вырываться или отстраняться не стал.

— Нужны, Вань.

Нужнее всего на свете.

— А чего же ты тогда… — голос сына сломался, резанув меня по-живому.

— Не приезжал почти… А когда брал нас… вечно некогда тебе.

А теперь вообще… увез и бросил!

— Занят, прав ты, Вань.

Но я же все для вас.

Чтобы было у вас все-все, понимаешь?

— Все-все, кроме вас с мамой?

Зачем вы нас рожали, если только ругаетесь из-за нас и никогда нет времени?

— Ванек, да не из-за вас мы ругались, а потому что… потому что сами вот такие.

Вашей вины нет в том, что у нас с матерью так вышло.

— Угу, в этом бабы твои виноваты, как эта Лиза, — буркнул он, начав отпихивать меня, но я не отпустил.

Узнаю слова Карины.

— Нет, Лиза тут тоже совсем ни при чем, Вань.

Ты же взрослый почти и понимаешь, что разладилось у нас с мамой давно уже.

Мы поговорим обо всем дома, хорошо?

— Поговорим?

— он таки вывернулся, — А то у тебя время на это будет.

— На это — найду.

— Угу.

Опять на работу свою уедешь и нас кинешь.

Вечно ты на работе, на работе.

Ненавижу я твою работу!

И детей не буду заводить, когда вырасту, ясно?

И жениться!

С женой потом ругайся все время, а из-за детей — работай и работай!

— Да куда ты денешься, когда влюбишься, сынок, — рассмеялся я, поднимаясь с повисшей у меня на шее Ленкой и протягивая ему руку.

— А работа ради детей, сын, самое лучшее в жизни.

Давайте Лизу найдем и поедем домой обо всем разговаривать.

— А без нее что ли никак?

— скривился Ванька.

— Она-то нам никто.

— Она мне кто.

И человек хороший.

И отважная, даже жизнь мне спасла.

— Да ладно?

— недоверчиво скривился Ванек.

— Взаправду что ли?

— Еще как взаправду.

У нас с ней такие приключения были — закачаешься.

Неужели она тебе совсем-совсем не нравится?

— Мне очень нравится, — пискнула Ленка.

— А еще у них дома во-о-от такенная швейная машинка есть.

И сестричка маленькая смешная.

У нее два зуба только, и она ими кусается небольно.

А мама ее куклам одежду вяжет.

И меня обещала научить.

— Ну… ладно, — хмуро пробурчал Ванька, косясь на сестру.

— Нормальная Лиза эта вроде.

И сырники у ее мамы были почти как бабушкины.

Пусть остается.

— Больше убегать не станешь?

— мы вышли из комнаты оперативников, и я огляделся в поисках Лизы и заметил ее, быстро идущую с еще одной девушкой по коридору.

Увидев меня, Ерохина нахмурилась, и взгляд ее стал недобрым, пробуждая мою уже притухшую злость.

— Нет.

Но мы с Ленкой хотим бабуле с дедом звонить.

Мы же скучаем.

— Да!

— поддержала брата Лена.

— Я попрошу их моих кукол прислать.

Можно?

— А я — мой телескоп и книги.

— посмотрел на меня с надеждой Ванька.

— Обещаю, что налажу ваше общение, но придется немного подождать, пока мы кое о чем договоримся.

— ответил, наблюдая за приближением Лизы, что торопливо что-то заканчивала объяснять своей спутнице.

Наконец девушки попрощались, и Ерохина подошла к нам.

— Едем?

— сухо спросила она.

Я кивнул, раздражаясь все больше.

Она что, еще и злится на меня?

Серьезно?

До Камневского дома мы добирались, не сказав друг другу ни слова.

То есть Ванька говорил со мной, Ленка со мной и Лизой, но не мы между собой, и я всем нутром чуял нарастающее напряжение.

— Мы во дворе поиграем, ладно?

За домом качели есть, — сказал сын, я кивнул.

Дети убежали, Лиза отперла дверь и скрылась в доме, а я пошел за ней, догнав уже на кухне.

Она налила себе стакан воды и медленно пила.

— Почему ты первым делом не позвонила мне?