Плохое решение. Я бы максимально выжимал исцеление вампира, прежде чем подсовывать ему свежую кровь. Так можно было бы тянуть время и… Ржавая кровь!

Я неудачно перенёс вес на руку, и рваная рана в ответ возмутилась острой болью. Корка порвалась, и горячая кровь снова потекла по плечу и груди.

Нужно ускориться. Я боялся даже ощупать место укуса. Судя по куску плоти, что вампир вырвал из меня, я вполне мог доживать последние минуты. Надеюсь, моих умений хватит, чтобы продержаться подольше.

Спустя мучительно долгую минуту я без сил упал возле тела раба. От удара о дерево у него раскроился череп. Из виска стекла небольшая бордовая струйка.

Коснувшись пальцем, я слизнул её, расшифровывая код крови. Всё же нужно было тоже это сделать перед битвой. Наконец, смог направить кровь раба прямо в рану. Последовательно насытил её кислородом, укрепил корку и восполнил запасы крови в теле.

А затем раздался крик.

Внутри всё похолодело от знакомого голоса. Я резко дёрнул головой в сторону шума, из-за чего корка на ране опять потрескалась. Но мне теперь было всё равно — кричал Кортус. Сквозь боль и проклятья я оторвался от земли и поковылял на помощь.

Наши рабы закончились. Кортус стоял примерно там же, где я его и оставил. Вампир хромал к нему, подволакивая сломанную ногу, Кортус же с криком взрывал разные части его тела, отчего монстра бросало из стороны в сторону. Но он раз за разом восстанавливался и продолжал свой путь.

Так продолжалось до тех пор, пока рабская кровь внутри вампира не иссякла. Теперь он исцелялся гораздо медленнее. Но и судорожные жесты Кортуса больше не наносили ему вреда.

И в такой ответственный момент у меня подкосились ноги.

Мысли слились в беспорядочную кучу. Перед глазами поплыли разноцветные образы. Мне отчего-то стало смешно смотреть на хромающего вампира и трясущегося от страха Кортуса. Я упёрся руками в землю и наблюдал, как мои пальцы превращаются в щупальца и змей. Когда все пальцы уползли, мне стало не на шутку страшно.

Твою кровь, я же под кайфом.

Эта мысль слегка отрезвила меня. Я дал себе пощёчину, которая отозвалась взрывом острых ощущений в разорванной ране. Боль привела меня в чувство в достаточной мере, чтобы галлюцинации сменились реальным миром. Но «плывущая» картинка перед глазами и сонм разноцветных образов никуда не делись.

Где-то в глубинах разума робко мигнул и тут же погас знакомый притягательный свет.

Всё дело в рабской крови. Их же накачивали наркотиками, а я забыл провести очистку при переливании. Мне вообще не до очистки было.

Вампир тем временем почти дошёл до Кортуса. Тот от страха не мог даже убежать.

Я заорал, что есть сил:

— Эй, ублюдок, мы не дотанцевали!

Монстр обернулся. На остатках его лица отразилось удивление. Он замер, словно решая, какая цель сейчас опаснее: стоящий на четвереньках раненый маг, который хорошенько его отделал, или трясущийся от страха подросток, что мог его взрывать. Нельзя, чтобы он выбрал Кортуса.

Я ни за что не мог потерять ещё одного близкого человека.

Оторвав руки от земли, я развёл их в стороны, оставшись стоять на коленях. Рана вновь отозвалась дикой болью.

— Вот он я! — мой голос разлетелся по всему парку. — Неужели ты такой никчёмный, что даже первокурсника добить не можешь как следует?

Удивление на лице вампира сменилось яростью. Как я и надеялся, в нём всё же оставалось что-то человеческое. Хотя бы эмоции.

— В чём дело? — съязвил я. — Боишься, что я тебе опять наваляю?

Монстр исторг из себя дикий крик и, отбросив всякий страх, понёсся на меня.

Время застыло. Видит Вседержец, я как мог избегал этого решения. За два последних года я ни разу не пытался её использовать. Не хотел больше проходить через тот ад.

Ещё слишком свежи были раны после смерти мамы. После того как я её подвёл. Из-за меня разрушилась наша семья. Чуть не разрушился мой собственный разум. Да и сам чуть не умер. Я ни за что не собирался больше повторять эту ошибку.

Но, выбирая между чистым разумом и жизнью друга, я всё же выберу последнее.

Перед внутренним взором пронеслись воспоминания. Как мама учит меня использовать ману; каким образом стоит сплетать заклинания. Я бы хотел это забыть, но отличная память всё заботливо зафиксировала.

Я закрыл глаза, не обращая внимания на несущегося вампира. Сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Из-за наркотика в крови я чувствовал себя так легко, будто бы парил на облаке. Но это же чувство позволило мне скорее дотянуться до Источника маны.

Никогда ещё это не получалось у меня настолько быстро.

Бурный поток чистой энергии заполнил мой разум, чуть ли не выплёскиваясь наружу. Силой воли я разделил его на несколько частей и сплёл из него заклинание. Комбинацию двух стихий. Огонь и воздух.

Со всего двора в мою сторону подул ветер. Я добавил ещё одно сплетённое заклинание. Из сломанных фонарей утекал газ, его я и подхватил воздушными потоками, тут же концентрируя между мной и вампиром. Перенаправил потоки маны в ладони. Создал последнее плетение и, щёлкнув пальцами, высек искру.

Вампиру оставалось всего несколько шагов.

Воздух передо мной воспламенился. Меня окатило жаром; брови, ресницы и волосы опалились, заполняя нос противным запахом. Пока огонь не рассеялся, я направил в него чистую ману, используя её как топливо.

Из моих раскрытых ладоней забили струи огня. Монстр завыл от боли, но сгорал не так быстро, как я ожидал. Он продолжал медленно ковылять ко мне, вытянув длинные руки.

Я перестал сдерживать потоки маны. Струи огня из моих рук расширились, превращаясь в полноценные конусы ревущего пламени. Вампир окончательно пропал за стеной плотного огня.

С ужасом и паникой я смотрел, как мои пальцы, а вслед за ними и ладони чернеют. Кожа пузырилась и слезала с рук, обнажая мышцы и кости, которые тоже начинали гореть. Пламя поднималось всё выше. Я напрягал всю свою волю, пытаясь перекрыть доступ мане.

Но то, что начиналось с бурного потока, превратилось в океан энергии, ежесекундно проносящийся сквозь «окошко» моего разума. Неуёмная сила смела мою волю. А вслед за ней грозилось исчезнуть и моё «я».

Затем пришла тьма.

Я горел, и никакой крик не мог потушить пламя. Чем больнее становилось, тем сильнее разгорался огонь, словно подпитываясь моими страданиями. Когда он заполнил собой весь мир, неожиданно всё закончилось. Боли больше не было. Как и света.

Я услышал чавкающие звуки. Пошёл на них по мрачным коридорам. За поворотом был выход на улицу. Звёзды горели неярко, но всё равно позволяли разглядеть страшную картину.

Руины академии, заваленные окровавленными трупами в красных мантиях. Неподалёку спиной ко мне сгорбилась серокожая фигура вампира, явно кого-то поедая. Я обошёл его. Монстр погружал когтистые руки в живот Кортуса, доставая из него внутренности и отправляя прямиком в рот.

Друг посмотрел на меня укоризненным взглядом. Прохрипел сквозь боль:

— Я умер из-за тебя.

Внутри меня всё рухнуло. По телу расползался липкий страх и тяжёлое осознание. Я должен был сделать больше.

— Мы все умерли из-за тебя, — сказал дрожащий женский голос за спиной.

Я обернулся. Из земли рядом с массивным надгробием пыталась выбраться однорукая девушка. Одежда на ней истлела, кожа наполовину разложилась, от рыжих волос осталось всего несколько прядей.

С ужасом глядя на Эмильду я смог лишь промямлить:

— Я же его сжёг.

Нежить-Эмильда хмыкнула. Кортус рассмеялся. Вампир продолжал чавкать.

— А если бы их было больше, — сказал ещё один знакомый женский голос откуда-то сбоку. — Умерли бы все. Ты же этого не хочешь?

Я повернулся на голос. Мама выглядела так же, как и в день своей кремации. Потрясающее чёрное платье, гладкая бледная кожа, длинные светлые волосы, которые я унаследовал. В отличие от друзей, она не смотрела на меня осуждающе. Больше сочувствующе.