Еще там, на стене, где я отбывал пять своих лет, к нам приходила одна ведунья из Темнолесья. Она помогала нам против какой-то заразы, распространявшейся стремительно по лагерю. Только ее отвары и травы нас тогда и спасли. Но те ощущения запомнились мне надолго. Галлюцинации были такими, что я тогда первый раз вышел из-под контроля хранителя крепости. Я очень хорошо помнил это. Даже слишком хорошо.

— Догоняй или оставайся! И тогда тебя точно сожрет совиный медведь, — захихикав она, напомнила о моем преследователе, и пошла вперед, раздвигая листья высокого папоротника. Что мне оставалось? Только последовать за ней.

Опавшие и уже побуревшие листья с ковром из мха мягко пружинили под моими стопами. Вокруг, в кронах исполинских деревьев, витала белая дымка. Я постепенно приходил в себя, подмечая обстановку вокруг. Было жутко холодно. "Еще немного и зуб на зуб не будет попадать", — подумал я. Но все же нашел в себе силы и догнал девушку, поравнявшись с ней. Она обернулась ко мне и спросила:

— Человек, что привело тебя сюда? — Ведьма спросила это так резко и строго, словно только сейчас увидела меня в первый раз.

— Охота, — коротко ответил я.

— Охота, — понимающе выделила это слово девушка, а затем выгнулась, как ее кошка, чтобы пройти под крупной веткой, — и на кого же ты охотишься?

— На все, что крупнее и опаснее пероотля, — усмехнулся я, — граф Феанор хочет проехать по рубежному тракту до Костеграда, и ему не нужны опасные соседи на дороге.

— И сколько он за это заплатил?

— Нисколько. У меня один контракт с орденом, его и отбываю, — ответил я, и девушка остановилась.

— Орденский охотник значит? Почему ты пришел к деревенским, а не к нам? — Она встретилась со мной взглядом.

— Я не знаю, как вас найти, — поборол желание развести руки я.

— Это хорошо, что не знаешь, — снова заулыбалась девушка и отвернулась, — и, да, нам как раз нужна помощь.

— Какая?

— Потом. Сначала дойдем до нашей деревни, — Таинственно ответила девушка и снова раздвигая ветки, прошла через кустарник. Пока мы продвигались через лес, на меня нахлынули воспоминания и знания хранителя крепости.

Сестры леса издавна поддерживали людей в их битве против тварей полога. Когда корабль Рассвет достиг острова, на его борту обнаружились сторонники культа шепчущих-в-ночи. Из-за странных обстоятельств Старший Инквизитор Сонма проигнорировал их присутствие. И более того, династия Могильного Мохховика в открытую признала их права и выделила им в вечное пользование Мыс Призраков на острове Янтаресвет. Он представлял из себя неприступный рукав, обрамленный со всех сторон скалами. Здесь и возвели свою обитель сектанты шепчущих в ночи. Чтобы поддерживать мир, они поставляли ко дворцу немую-от-рождения девушку, которая была в свите короля наравне с епископом, советником и инквизитором.

Я явственно вспомнил чувства хранителя, что правил крепостью. Возможно, он был там. Мне казалось, что я ощущал, как волны бьются о скалу, и ветер завывает, уносясь прочь вместе с накатившим воспоминанием.

Позднее, под самый конец Первой Эпохи, по указанию Немой-от-рождения, после высадки первых кораблей с Янтарного Острова и основания Крепости Рух, Костеграда и Иннесента, она распорядилась основать поселение в Темнолесье. Так и появились «смеющиеся сестры» — ведьмы этого и без того негостеприимного леса. И вот одна из них впереди, ведет меня через лес.

Юнец впился пальцами в копье. Он ужасно боялся, несмотря на всю свою подготовку в Ордене. Он знал, что эти мгновения жизни могут стать для него последними. Мысли пустились вскачь, они судорожно искали пути к отступлению, спасению и избавлению. Он на мгновение им поддался и искоса рассмотрел крепостную стену горного аванпоста, единственную преграду на пути зараженных тварей полога. Огромная и массивная, состоявшая из неподъемных каменных блоков, на ней принимали караул и сдавали.

Он бросил взгляд назад так, чтобы никто его не заметил, даже из тех мальчишек, что стояли рядом с ним. Вниз спускалась тропа к воротам. Не так давно по ней орденский послушник доставил их в это негостеприимное место и теперь стоял справа, улыбаясь. Сам он уедет уже скоро, когда посвящение в стражи предгорий завершится.

Кругом стояли немые скалы, и земля не грела, а вытягивала тепло. Снег вихрился возле ног, продуваемых со всех сторон. Вокруг было холодно настолько, что я даже чувствовал — ветер сдувает ко мне согретый воздух от других людей в строю.

Я стоял ровно. А передо мной был проход во внутренние помещения, вот впереди загорелся факел. Слишком поздно, чтобы думать о побеге. Факел впереди озарил темнеющий свод прохода впереди. Кто-то из мальчишек справа выдохнул, словно думал, что сейчас все закончится. А может быть, это действительно будет так, ведь не все приходят в себя после слияния с хранителем крепости. Мысли снова начали свой танец по кругу, они водили хоровод, постоянно напоминая об этом. Сейчас придёт старик. Вот сейчас за этим или за тем послушником ордена появится его костлявая фигура.

Лютый холод, казалось, усилился. Я не чувствовал ног и не мог на них посмотреть. Наверное, они уже все синие. Нужно не отвлекаться. Я должен стоять ровно. Таков приказ орденского послушника.

Впереди выходила процессия. Она тянулась и тянулась. Люди в длинных одеждах со свечами. Послушники с сосудами и маслами. Люди с благословленным оружием. Орденские приверженцы с чистыми новыми одеждами… Они все выходили, и на их лицах не выражалось абсолютно ничего.

Вдруг неожиданно костлявый старик показался из-за спины.

— Ну что, не ожидали? — спросил он. Один из послушников обмочился на месте, прямо под себя, как конь в стойле. Другой побежал. Молча. Потому что орденские послушники не кричат. Но я слышал, как его тело упало, пронзенное болтами. Я искоса бросил взгляд, стражники на стене перезаряжали своё оружие. Про себя я подумал: он уже третий, кто не смог уйти. Не смог сбежать.

Старик засмеялся. Он ходил между нами и говорил:

— Может быть, выбрать тебя? Или тебя? — Он не указывал пальцем, как должен был, а забавлялся с нами. Он наклонялся и замирал перед лицом каждого. Неожиданно страх ушёл, на его место пришёл гнев. Костяшки захрустели от этого неприятного воспоминания, так сильно я сжал своё копье. "Не двигайся", — сказал я себе.

Вчера было двое, но орденский послушник проговорился, что далеко они не убежали.

Длинная борода старика промелькнула перед моим лицом. Старик замер напротив и, наклонившись ко мне, почти шёпотом спросил:

— А может быть, нужно выбрать тебя?

Я никак не выразил эмоции. Он перестал улыбаться и задумался:

— Ты не боишься меня? — Он выглядел озадаченно. Выпрямился и посмотрел куда-то за мою спину. — Правда, не боишься меня?

Я не шелохнулся, — "Нельзя."

— Тогда я покажусь тебе. — Его фигура растаяла. Это было наваждение. И о ужас, что я увидел! В этот самый момент четверо послушников вынесли засохшую мумию старика с перебинтованными вокруг жердей его неестественными частями тела. Огромные деревянные жерди, палочки поменьше и еще поменьше. Словно дыба, бесконечная пытка. "Неусыпная стража" — пронеслось в моих мыслях. Прибинтованные в самых жутких формах руки к дереву. Один палец в одну сторону, другой — в другую. Одна из его рук была свободна, но ему не потребовалось её поднимать — я встретился с ним взглядом. Его помутневшие блеклые глаза открылись. — "Неужели он ещё жив!?". "Иссохший, но ещё живой" — пронеслось в моих мыслях…

Я проснулся. За окном пели птицы, где-то играла тихая музыка. Раздался женский тихий смех. Я лежал на кровати и смотрел в потолок. Этот сон мучает меня каждый раз, когда я усну. С тех самых пор, когда я обрел свободу. Воспоминания свежи, как в первый день. Все повторяется так, словно в первый раз. Потому я стараюсь изматывать себя перед тем, как уснуть, чтобы это не снилось. "Ну как ты там? Еще живой? Экий я красавец, да?" — зазвучал голос в моих мыслях. Я подскочил. Он хотел сказать что-то еще смешливое, но связь с Хранителем крепости, как и остатки сна, развеялись.