Я поворачиваюсь как можно непринужденнее, не выпуская из кармана ножа. Конечно, это может быть любой из гостей, невинно идущих за мной. Но я видел слишком много дерьма, чтобы верить в совпадения, а кто-то, вошедший в тихий пустой коридор одновременно со мной, таковым не является.

"Губернатор", — шагаю я к нему. Я вижу, как он слегка вздрагивает, но быстро пытается прийти в себя.

"Тебе это не сойдет с рук, Фокс. Я найду его".

"Кого именно?" В моем тоне нет ничего, кроме сухости, даже притворного сочувствия.

"Просто скажи мне, он мертв или жив?" — приказывает он, как будто у него есть какое-то гребаное право предъявлять мне требования.

"Если вы теряете слух, я повторю еще раз: Я не знаю, о чем вы говорите. А теперь я предлагаю вам выйти за дверь и наслаждаться ночью". Я резко киваю ему и ухожу.

"Ты даже не представляешь, кого ты нажил себе во враги, парень". Его голос дрожит от гнева.

Я медленно поворачиваюсь, поправляя лацканы. "Чего вы надеялись добиться этой маленькой засадой в коридоре? Запугать меня, угрожать мне? Ведь вы, очевидно, знаете, кто я такой, и это, — я махнул скучающей рукой, — не сработает".

"Я не остановлюсь, пока не найду его". Он сияет, и я встречаю его взгляд глаза в глаза.

"Надеюсь, вы найдете того, кого ищете. Добрый вечер, губернатор".

Когда я возвращаюсь, мне не требуется много времени, чтобы вычленить Эффи из толпы — она просто сногсшибательна в этом своем изумрудном платье. Я пробираюсь через танцпол к ней и ее отцу. Кажется, они о чем-то напряженно беседуют, ее лоб нахмурен, а глаза опущены. Мне требуется максимум самообладания, чтобы не броситься к ней, не выхватить ее у него, не перекинуть через плечо и не унести далеко-далеко, туда, где мы сможем побыть одни.

Они не замечают моего приближения, и я слышу конец их разговора. "Мне не нужны оправдания. Мне нужны результаты".

"Это занимает больше времени, чем я думала, но я стараюсь, папа".

От их тихих и подозрительных тонов у меня сводит живот. Я говорю себе, что не надо анализировать ее слова, вырванные из контекста. Я доверяю Эффи, напоминаю я себе. Прежде чем я успеваю задаться вопросом, какие доказательства она мне предоставила, чтобы я ей доверял, она замечает меня и машет рукой, на ее лице написано облегчение.

Меня мгновенно согревает улыбка на ее губах, а морщины на лбу исчезают при виде меня.

"Я бы хотел украсть свою жену для танца".

"Конечно". Он осматривает меня, как бы ища признаки напряжения, которые подскажут ему, слышал я их разговор или нет.

Эффи берет меня за руку, и я притягиваю ее к себе. Мне нравится, как она вздыхает, когда оказывается в моих объятиях. "Я думала, ты не танцуешь?"

"Я никогда этого не говорил".

Она сужает на меня глаза, и моя грудь расширяется от одного только ее взгляда, а галстук-бабочка вдруг начинает душить. "У тебя был приступ, когда я в последний раз пыталась заставить тебя танцевать".

"Теперь я танцую". Чтобы доказать свою правоту и то, что мои уроки со Стеллой принесли свои плоды, я раскачиваю Эффи, а затем возвращаю ее обратно, обхватываю руками и опускаюсь ниже. Это плавно и грациозно, и немного ближе к мужчине, которого она заслуживает.

Но когда я поднимаю ее обратно, я сжимаю ее пухлую попку, и она задыхается от возбуждения и боли. Она пытается скрыть это вопросом. "Что изменилось?"

"Ты". Я целую ее румяные щеки и шепчу ей на ухо: "Скажи мне, принцесса. Ты покраснела от танца или от того, что я только что напомнил тебе, кто владеет этой идеальной попкой?"

Она жеманно улыбается и смотрит на меня сквозь ресницы, приподняв одну бровь, как бы говоря: не хочешь ли ты знать. Тогда я снова хватаю ее за задницу, и она краснеет еще ярче и зарывается лицом в мою грудь, давая мне весь необходимый ответ.

Я смеюсь ей в волосы, и она вырывается, только когда ее пылающие щеки остывают. "Я еще не видела губернатора, может, он еще не пришел?" В ее голосе звучит волнение, от которого мне хочется солгать, лишь бы она улыбалась. Честность и преданность.

"Я встретил его в коридоре".

Ее лицо бледнеет. "Он что-нибудь сказал?"

"Только пустые угрозы от хромого старика".

"Он знает, верно?" В ее голос вкрадывается паника, а глаза нервно бегают по комнате.

Я крепче обхватываю ее руку, прижимая ее к своей груди. "Он ничего не знает. Более того, он не может ничего доказать". Ее брови сходятся вместе, и мне хочется поцеловать ее, но я знаю, что это не поможет.

"Как ты думаешь, скольких людей я убил?"

"Что?" Ее внимание возвращается ко мне, ее глаза внимательно смотрят на меня.

"Ну, если я начал в пятнадцать лет и в среднем убивал не менее одного человека в месяц…"

"Финн, к чему ты клонишь?" — шепчет она, а я внутри себя радуюсь тому, что теперь она выглядит скорее рассерженной, чем отчаявшейся.

"Если быть консервативным, то это более или менее сто пятьдесят человек…"

"Финн", — снова шипит она, и я удивленно поворачиваю ее под руку.

"Как я уже сказал, это не малое число. Ты знаешь, сколько раз я был осужден за убийство? Или даже арестован?"

"Не знаю", — упрямо говорит она, все еще оглядываясь на соседних танцоров.

"Ну, давай, угадай".

"Господи, Финн, я не знаю… десять?"

"Ноль."

Она останавливается. "Ноль?"

"Меня даже ни разу не вызывали на допрос по поводу убийства или исчезновения".

Она закусывает губу. " Ты действительно так хорош?"

Я хихикаю. "Детка, я самый лучший".

"Неважно." Она закатывает глаза. "Потанцуй со мной".

По мере того, как длится вечер, Эффи все больше пьянеет. Она пьет уже третий мартини, и я быстро понимаю, что она пьяна в стельку. Она контролирует свои чувства, просто немного не в себе, но ее глаза и руки продолжают блуждать.

Моя кровь раскаляется от каждого прикосновения ее пальцев к моему бедру или руке. У меня болит челюсть от того, что я так крепко сжимаю ее. Она делает вид, что это случайные прикосновения, но опьяненный взгляд ее глаз после этого дает о себе знать.

Мы сидим за столом вдвоем. Остальные члены ее семьи перемешались, ожидая начала аукциона. Этот аукцион печально известен как битва богачей. Люди спускают неприличные суммы денег на вещи, которые и близко не стоят, только для того, чтобы их увидели. Это многомиллионное соревнование по размахиванию членами.

Она лениво играет с покерными фишками, оставшимися на столе после предыдущей игры, а я барабаню по ободку своего бокала. Ее глаза ловят это движение. "У тебя красивые руки".

"Спасибо?" Я поднимаю на нее бровь.

"Они бы хорошо смотрелись на моей шее", — тихо говорит она над своим бокалом, делая очередной глоток.

"Господи, Эф…" вздохнул я.

"Ты много раз говорил мне, где бы хорошо смотрелись мои руки. Я просто отвечаю тебе взаимностью". Ее розовый язычок высовывается и смачивает губы, когда она смотрит на меня. "Ты не согласен?"

"Я-"

"Она точно сделала пластику груди", — Ренцо опускается напротив меня.

"Нет, у нее всегда были огромные сиськи", — говорит Джанни, тоже садясь.

"О ком вы говорите?" Эффи спрашивает своих братьев.

"Марселла ДеГросси", — отвечают они одновременно.

Она откидывается в кресле и улыбается. "Вы оба ошибаетесь".