"Я и не спала, но…"

"Еще десять минут?" Он смотрит на меня, как мне кажется, щенячьим взглядом, и хотя он не является очаровательным в традиционном смысле этого слова — скорее бельгийский малинуа, чем золотистый ретривер, — он все равно заставляет меня смеяться.

"Хорошо, но ты должен научить меня. Если нам обоим придется бодрствовать, то я, возможно, получу от этого какую-то пользу", — отвечаю я, думая, что он предпочтет закончить день и пойти в дом, чем тренироваться со мной.

Он оживляется. "Ты заключила сделку". Он оглядывает меня с ног до головы и пожимает плечами. "Это сработает, но ты можешь потерять тапочки".

"Ты серьезно?" спросила я, чувствуя себя одновременно взволнованной и нервной.

"Конечно. У тебя есть такая штука для волос?" Он машет рукой по кругу над головой.

Это занимает секунду, но потом я смеюсь. "Ты имеешь в виду резинку для волос?" Я наматываю резинку на запястье.

"Да, конечно. Подними волосы, и мы можем начинать".

Пока я затягиваю волосы в хвост, он засыпает меня вопросами о моей подготовке, о том, что я уже знаю, и я быстро прихожу в себя. Выросшая среди убийц и бойцов, я должна понимать хотя бы половину того, о чем он спрашивает, но большинство вопросов — тарабарщина.

"Господи, все, что я знаю, это то, что ударить тебя по лицу прямо сейчас звучит очень здорово".

"Хорошо." Он уверенно усмехается. "Я всегда говорю: учись на практике. Давай, попробуй ударить меня".

"Что? Ты не можешь быть серьезным", — возражаю я.

"Как сердечный приступ". Он сцепляет руки за спиной и наклоняет голову вперед. "Тик-так, принцесса", — дразнится он.

Боже, как он меня раздражает. Я делаю выпад, замахиваюсь рукой, а он уклоняется в сторону, руки по-прежнему за спиной. Я раздраженно хмыкаю и пытаюсь снова. И еще раз. И еще раз. Каждый раз он уворачивается или наклоняется, и мой кулак пролетает мимо его лица, ударяясь лишь о воздух.

"Черт, ты же сказал, что я могу тебя ударить", — ворчу я, и его губа дергается от удовольствия.

"Я сказал, попробуй ударить меня".

Я вскидываю руки вверх. "Ну, я попыталась. Ты собираешься меня чему-то научить или просто указать на то, что я невероятно бесполезна в самозащите?"

"Ты выдаешь себя, делай движения маленькими и разнообразными, чтобы я не мог увидеть твой удар за милю. Держи руки вот так". Он подносит кулаки к лицу в защитной стойке и динамично двигает ими, подпрыгивая на подошвах ног.

Я стараюсь повторять его движения, а он кружит вокруг меня, подталкивая мои ноги, толкая плечом, чтобы я согнула колени, подтягивая локти.

"Вот так." Он возвращается ко мне и кивает в знак согласия. "Теперь бей левой, быстро и стремительно, резкими и плотными движениями ног". Он делает это один раз, а затем я подражаю ему.

"Хорошо, хорошо. Снова, и на этот раз добавь правую, удар через бедро". Его левый кулак разжимается и отводится назад, и тут же следует мощный, сильный поворот бедер и правой руки.

Мы ходим туда-сюда, отрабатывая различные комбинации этих двух ударов. Я знаю, что есть и другие, но он заставляет меня отрабатывать только эти два базовых приема, подправляя форму и напоминая о необходимости повысить защиту. Уже через десять минут мое сердце бьется, и я чувствую себя воодушевленной.

Он стоит позади меня. Я чувствую его дыхание на своем лице, его левая рука вытянута рядом с моей. "Твой удар — это не мощный удар, он больше похож на назойливого комара. Ты не пытаешься никого вырубить, так что выпусти его и сразу же верни обратно, хорошо?" Он демонстрирует, двигаясь так быстро, что если бы вы моргнули, то пропустили бы его.

Я пытаюсь, а он повторяет быстрее после каждого удара. Его руки опускаются на мои бедра, и я стараюсь сохранить ровное дыхание. При следующем ударе он поворачивает мои бедра своим захватом и кричит: "Вправо".

Когда он поворачивает мои бедра, я выбрасываю правую руку с большей силой и мощью, чем за всю ночь. "Вот оно!" Он хлопает и возвращается ко мне. "Отличная работа, принцесса".

Он одаривает меня узкой улыбкой, и я съеживаюсь под его пристальным взглядом. Я пытаюсь отмахнуться от него и спрашиваю: "Завтра в то же время?"

"Увидимся". Он с ухмылкой щелкает подбородком. Когда я начинаю уходить, он усмехается: "Может быть, в следующий раз тебе удастся нанести удар…"

1 Я быстра и сильна, как он меня и учил, поэтому я кручусь на пятках и бью кулаком ему в скулу. От удара его голова мотается из стороны в сторону. Он выпрямляется, в его глазах горит жар, от которого у меня сводит живот.

"Приятное ощущение, не так ли?" Его глаза темнеют, и он делает шаг ко мне. "Сделай это еще раз".

Я пытаюсь отмахнуться от него, закатывая глаза и качая головой.

"Сделай. Это." Он повторяет, и в его глазах появляется голод, который взывает ко мне.

" Зачем?" Я недоверчиво смотрю на него, пока он продолжает двигаться ко мне, прижимая меня к верстаку.

"Потому что я это заслужил. А теперь ударь меня, мать твою". Его слова проникают в душу, и я ищу в его глазах уловку или ловушку. Но все, что я вижу в ответ, — это тот же голод, что и раньше, но на этот раз я понимаю его.

Я надавливаю на его грудь, заставляя его сделать несколько шагов назад, чтобы я больше не оказалась в ловушке. Мой кулак сжимается, болит от первого удара, и я смотрю на красный синяк, уже образовавшийся вокруг его глаза. Он беззвучно умоляет меня, и я, как в какой-то хреновой версии парной терапии, даю ему то, что он хочет: Кулак в челюсть. В висок. По щеке.

С каждым ударом он выпрямляется и выглядит готовым к новым, как будто я не сделала даже трети того наказания, которое, по его мнению, он заслужил.

Я поворачиваю шею из стороны в сторону и пытаюсь снова сжать кулак, но вздрагиваю, костяшки пальцев и сухожилия болят. Он берет мою руку и нежно массирует ладони. "Я куплю тебе перчатки для следующего раза", — говорит он со слабым смешком.

Между нами какая-то странная энергия, как будто я сделала ему подарок, а ему нечего дать мне взамен. Я сглатываю неприятное ощущение и пытаюсь пошутить. "Ты собираешься рассказать людям, что тебя избила девушка?"

"Неа." Он качает головой, смотрит вниз и прикусывает губу. Его глаза снова поднимаются на меня. "Мне надрали задницу, но я это заслужил". Он подмигивает и целует мои красные и распухшие костяшки пальцев.

Его губы словно атлас прижимаются к моей горячей коже, и я уже собираюсь наклониться для поцелуя, когда он отстраняется. "Я больше не буду тебя задерживать". Он отпускает мою руку и отходит.

"Я больше не чувствую себя такой усталой", — шучу я, но все равно ухожу. Когда я уходила, то заметила что-то на скамейке. "Это что, проектор?"

Я подхожу, беру его в руки и проверяю. "А он работает?"

"Да, вроде бы".

"Круто, ну, спокойной ночи". Я ухожу, уже воодушевленная и думающая о том, как превратить сарай в домашний кинотеатр в деревенском стиле.

Вернувшись в дом, я решаю принять душ, немного попотев в боксе, и приступаю к своей минимальной ночной процедуре. Я никогда не любила долгие процедуры, но, взяв с собой на ферму всего лишь небольшую сумку с туалетными принадлежностями, она стала еще короче.

Когда я заканчиваю, Финна все еще нет. Надеюсь, он не собирается снова спать в своем грузовике. Я знаю, что только что выбила из него все дерьмо, но он сам сказал мне об этом, и я думаю, что для него это, вероятно, было большим катарсисом, чем для меня.

Я нахожу в холодильнике пакет с кукурузой и несу его ему, как бы предлагая мир. Когда я выхожу на улицу, боковая сторона большого дома освещена светом индиго. Я поворачиваю за угол и чувствую, как мой желудок опускается, а сердце делает кувырок.