Финн сжимает челюсти, его пресс напрягается, и он подергивается с каждым ударом. "Так. Охуенно. Хорошо." рычит он, кончая от моей руки. Мира задыхается, явно возбужденная. Он откидывается назад к столу, когда горячая жидкость стекает по моему кулаку.

Я отдергиваю руку, испытывая отвращение к нему, к ней и, прежде всего, к себе. Я собираюсь вытереть руку, но рука Финна хватает меня за запястье и держит его перед моим лицом.

"Оближи его. Почисти это красивое кольцо, принцесса. Пусть оно сверкает", — шепчет он, и мой позвоночник напрягается, а губы сжимаются в плотную линию.

"Черт. Нет." прорычала я в ответ.

"Если ты не сделаешь то, что я прошу, я не буду делать то, что ты просишь". Он подносит мою руку ближе ко рту, и я откидываю голову назад. Мой взгляд метался между Финном и Мирой, которая выглядит так, будто у нее чуть ли не слюна течет. Очевидно, что она что-то чувствует к нему, по тому, как расширяются ее зрачки, и она с голодом смотрит на его перламутровую сперму, покрывающую мою руку.

Она может получить ее, сколько угодно… но это не объясняет, почему я испытываю злобное удовлетворение, слизывая ее со своих пальцев, глядя ей в глаза. Ее губы разошлись, когда я втянула в рот безымянный палец.

Наша странная ревнивая разборка закончилась, когда Финн взял меня за подбородок и приподнял его двумя пальцами. "Из нее получится такой милый питомец". Я поджимаю губы, и он протягивает руку, чтобы я выплюнула очищенное кольцо ему на ладонь. Он одобрительно поднимает его, позволяя свету поймать тонкие грани. "Вот моя хорошая девочка".

Мира наклоняется над столом и шепчет ему на ухо: "На коленях она будет выглядеть еще красивее".

Надеюсь, он не увидит необъяснимой ревности в моих глазах. Надеюсь, он не увидит, как я возбуждаюсь от того, что за мной наблюдают, даже когда — или особенно когда — ставки так высоки. Я отвожу взгляд, пока он меня не выдал, и обращаюсь к Мире: "Забавно. Думаю, на нем это смотрелось бы гораздо лучше".

Я облизываю нижнюю губу и раздвигаю бедра, сердце колотится в груди. Я задерживаю дыхание от шока и предвкушения, когда Финн ухмыляется и опускается на колени. Удовольствие пробегает по позвоночнику при виде его на полу между моих ног.

Я позволяю своей юбке подняться до бедер, перекидывая ногу через каждый подлокотник. "Давай, дорогой".

Глаза Финна темнеют, словно погружаясь на дно глубокого ледяного озера. Без слов я понимаю, что именно он хочет сказать мне, когда он скользит своими шершавыми ладонями по моим внутренним бедрам. Осторожно, принцесса.

Я знаю, что играю с огнем, разговаривая с ним таким образом, особенно в присутствии его подчиненного. Но я ничего не могу поделать. Я ничего не могу поделать с дьяволом на моем плече, который становится все громче и громче каждый раз, когда я нахожусь рядом с ним. И он это знает.

Я не удивлюсь, если он подталкивает меня не ради собственной выгоды, а просто чтобы насолить мне, чтобы я еще больше злилась на себя по утрам. Сейчас он подыгрывает мне по той же причине, по которой использовал удовольствие, чтобы выбить из меня информацию. Это психологическая война. Ему не нужно ломать меня самому, потому что он знает, что я все сделаю сама.

Это осознание приводит меня в ярость. Даже если сейчас все закончится, он снова выиграл. Он поставил меня под удар. Опять.

Что ж, если он выиграл, то и я могу получить оргазм от проигрыша.

Мира, шатаясь, отступает на пятки, пытаясь извиниться. Я не знаю, что заставляет меня делать это, но я нахожу в себе силы приказать ей остаться.

Моя кожа пылает и от ее взгляда, и от его прикосновений. Он медленно проводит руками по моим бедрам, а затем заставляет меня вскрикнуть, когда он резким движением разрывает мои трусики на две половинки.

"Эти я тоже оставлю себе". Он кладет их в карман со злобной ухмылкой. "Посмотри на эту мокрую пизду". От его низкого голоса у меня по рукам пробегают мурашки, которые переходят в дрожь всего тела, когда он проводит своим широким языком по моей щели.

"Так чертовски сладко, принцесса", — стонет он, обхватывая руками мою задницу и притягивая меня к краю сиденья. Я испытываю небольшое удовольствие, когда вижу, как губы Миры дергаются от его любимого имени.

Я путаюсь пальцами в его волосах, пока он работает со мной своим грешным языком. Он посасывает мой клитор и делает тяжелые, уверенные движения. С моих губ срывается стон, и он удваивает свои движения. Его пальцы впиваются в мою кожу, вырисовывая идеальные круги вокруг моего клитора. В следующий раз, когда он оказывает прямое давление на мой клитор, он вводит в меня два толстых пальца, и я извиваюсь на его ладони.

Он слишком хорош в этом.

От удовольствия у меня подгибаются пальцы, а по ногам и позвоночнику разливается тепло. Я впиваюсь шпильками в его спину, и по мере того, как его толчки становятся все более пылкими, я не единственная, кто получает удовольствие от небольшой боли.

"Фух…" Я прикусила язык, когда моя киска запульсировала, а оргазм перерос в восхитительное напряжение. Я поднимаю глаза на Миру, когда мое дыхание учащается, подталкивая меня все ближе и ближе к краю. Я впиваюсь когтями в кожу головы Финна, дергаю его за волосы, когда меня неистово бросает в спираль блаженства.

"Фух-фух-фук", — кричу я, борясь с желанием закрыть глаза от нахлынувшего на меня удовольствия, чтобы не отрывать их от глаз Миры.

Она тяжело сглатывает, сжимая руки перед собой, ее щеки пылают ярким красным цветом. Но не от возбуждения, а от смущения, и я не могу отрицать, что мне это более чем приятно. Может быть, я более безжалостна, чем мне кажется.

Финн откидывается на пятки и облизывает губы в дьявольской улыбке. Я сохраняю холодный ответный взгляд, не желая, чтобы он знал, как он меня возбудил. Как он раскалил меня добела. Я перевожу такой же холодный взгляд обратно на Миру и говорю: "Можешь идти".

Когда она уходит, Финн вытирает рот моей юбкой, прежде чем подняться на ноги. Он проводит костяшками пальцев по моей щеке. "Такая живая маленькая игрушка".

Он поворачивается и открывает ноутбук на столе. Я отодвигаю стул, чтобы наблюдать за ним через плечо, не обращая внимания на то, что мои ноги слегка подкашиваются. Пройдя несколько мер безопасности, он открывает папку, содержащую десятки мультимедийных файлов.

Я задыхаюсь, когда осознаю масштабы этого.

Каждую секунду. Каждый ракурс.

Он просматривает загруженные файлы и выделяет те, которые прислал мне, увеличивая каждое изображение, чтобы я могла видеть, что они одинаковые. Затем он удаляет их.

Он поворачивается ко мне: "Готово. Приятно было иметь с вами дело".

"А что с остальными?" Я не могу сдержать панику в своем голосе.

Он смеется: "Неужели ты думала, что я удалю все ради гребаного рукоблудия? Нет, принцесса. Мы договорились, что я удалю все, что тебе прислал".

"Это было до того, как я узнала, что у тебя есть гребаный музей дерьма!"

"Музей? Может, мне стоит сделать рамку?"

Я тыкаю его в грудь, мой голос напряжен от едва скрываемых эмоций. "Ты — гребаное чудовище, Фокс Финнеа".

Я понимаю, что это тот самый момент, к которому он стремился все это время. Это лучший способ плюнуть мне в лицо и выместить на мне свое унижение. Я знаю, что больше никак не смогу убедить его стереть информацию, поэтому я бросаюсь к двери.

Я распахиваю ее, но останавливаюсь в проеме. Я оглядываюсь на него и говорю совершенно искренне: "Если ты сольешь эти фотографии, я тебе этого никогда не прощу. Никогда".

Дверь захлопывается за мной.

Кровь кипит, рассудок висит на волоске.

Почему я позволяю ему так играть со мной? Как чертова мышь в засахаренной ловушке. Я — чертова Лучано, а из меня делают дуру.