Морено снова отнял фляжку, но пить не стал. Повертел в руках и вернул. В профиль, когда не было видно, что второй глаз у Черного Пса прикрыт повязкой, он казался старше, а жесткие морщины, которые залегали в углах рта, – глубже и темнее.

– Да, про яд я сразу не сообразил. Не успел рассказать тебе про Гряду, понадеялся на своих. Джок не говорил?

– Что не говорил?

– Что я уже ходил через Гряду.

– Сказал. Что ты заключил с сиренами какой-то договор. Дурной. И еще то, что пока я буду наверху, они посидят в трюме и немножко выпьют за наше с тобой здоровье. Саммерс – удивительно общительный, просто душа компании.

Морено мрачно кивнул, точно ожидал подобных новостей.

– Что это за твари, Рауль? – Дороти, сама не ожидая от себя, неожиданно назвала Морено по имени, хотя не позволяла такого раньше даже в мыслях. – Что за темные сделки?

– Они появились недавно – лет десять назад. До этого через Гряду ходили как всегда – неделю скалами с хорошим рулевым, и ты сэкономишь пару суток. Или стряхнешь с хвоста алантийца или иверца. И тумана там не было. А потом пришли… эти. Если не шалить – то проблем нет. Команду в трюм, уши воском, сам на мостик. Тварь придет, кивнет – и все, путь свободен. Сплошная выгода – неделя времени в кармане. На кой дьявол им это – не знаю. Пару лет ходили так, обвыклись. По первости-то несколько наших влетело – не выходили вовсе или выходили с одним капитаном на борту.

– Я знаю про три корабля, которые вошли и не вышли. Джок сказал, что ты…

– Тогда я капитаном не был. И почему один остался, тоже не помню. Нырнули в туман, а вынырнул только я один, на пустой лоханке. Думал рехнусь.

– Ты, когда лжешь, слишком расслабляешь руки. Это, конечно, правильно – дознаватели на руки часто глядят, – сказала Дороти и прикрыла глаза. – Но обычно ты в руках что-то вертишь, а сейчас – как статуя основателя города. Не я решила поговорить, а ты. Так что давай начистоту. Ты уже понял, что и на что я обменяла. Но у меня и выхода-то особого не было. Оставь я тебя умирать – Черная Ма могла посчитать, что я нарушила свою клятву. К подданным Его Величества она вряд ли снисходительнее, чем к корсарам.

– Не ты попортила мне шкуру.

– Не я. Но я могла спасти. Хочешь узнать, жалею ли? Да, жалею. Знай я, что ляжет на вторую чашу весов, – предпочла бы гнев Черной Ма. А теперь, оказывается, и вовсе – моя сделка как фата моргана. Я обменяла свою силу на то, что и так бы свершилось.

– Как сирена назвала то, что забрала? – после недолгого молчания спросил Морено.

– Тварь сказала “подарок, который я не ценю и который мне ничего не стоил”. Так почему ты уверен, что выбрался бы и без моей помощи? – Дороти устало откинулась на подушки. Виски ломило.

Разговаривать сейчас не хотелось, хотелось вспоминать Дорана и спать, но расставить все точки было необходимо. Без этого командору Вильямс не видать дальнейшей навигации.

– Мой обмен состоялся немного раньше. – Морено пятерней растрепал себе волосы. – Мы часто ходили через Гряду, и я не брехал, когда рассказал про первый раз. Тогда Гряда забрала всех, кроме меня. Во второй раз я туда сунулся с новой командой и уже соблюдая правила. Проскочили. А пару лет назад, вместо обычного “Закон соблюден”, мне предложили сделку. Баш на баш. Заманчиво. И я согласился. Дьявол дернул за язык, думал барышей огребу. Огреб полный трюм. Потом бегал так, точно мне костер под задом черти развели, пытался исправить. Не смог. Вот тогда и узнал. Сирены – твари бережливые. С каждой сделки они получают свое. Не знаю, что это – может, души сатане носят или что еще… Но оно им принадлежит, пока договор работает. А работает он, пока жив тот, кто его заключил. Они крутанули тебя вокруг мачты, разумная моя. Не заключи ты сделку, мы бы вынырнули из тумана, и я бы пошел на поправку – не так быстро и весело, но пошел. Поэтому Фиши и взял курс на Гряду. И Джок знал, что это мне поможет. Главное было дотянуть до тумана.

– Они мне не сказали…

– Когда знания делятся на ломти между всеми, сложно увидеть весь пирог. Так что я потрясен твоим благородством, недалекая командор. И даже признателен. Но не так чтобы очень. Но отдариться – отдарюсь. Все-таки жизнь мне спасают не каждый день. А так, чтобы трижды на одной неделе, – так и вовсе редкость.

– Значит, ты не знаешь, как отменить сделку? – Дороти чувствовала, что Морено пытается остаться честным, но в этой честности, как в секретере у министра, есть не только пара потайных ящиков, но и проход в королевскую спальню.

Морено рассмеялся с какой-то несвойственной ему горечью:

– Отчего ж? Знаю. Только шанс провернуть все назад уплыл от нас под драными парусами.

Дороти свела расход с доходом и спросила, с замиранием сердца, изо всех сил запрещая себе надеяться:

– Бригантина, значит. О ней я хотела узнать позже. Но раз уж так вышло, давай подробнее. Там, на борту, ты твердил про “сердце океана”. Что это? То, что хотят сирены за отмену сделки?

Морено откинулся на стену каюты и закрыл глаза, помолчал, потом поморщился, буркнул: “В одной же луже дерьма барахтаемся”, – и наконец заговорил.

– Когда я обменял золото на сажу, мне как перца под хвост сыпанули. Спрашивал у всех, как мне вернуть потерянное. Никто не знал. Перетряс все острова: от Йотингтона и Краба до клочка суши, на котором растет полтора куста. Спрашивал шаманов, колдунов и шептунов, но те только разводили руками – раньше о сиренах никто и слыхом не слыхивал. Потом кто-то из монахов рассказал мне историю, которая случилась далеко отсюда… Как хорошие парни рванули за золотым бараном и кучу всего наворотили. Так вот, по пути они встретили похожих тварей. Правда, монах, когда рассказывал, клялся, что там были бабы с такими формами, что мужики сами из лодок выпрыгивали.

– Поход за Золотым Бараном. Но это известная история. Миф.

– Кому известная? У нас тут с книжками как с девственницами – все слыхали, но никто не щупал. Так вот, не считая всякой красивой чуши, одно сходится – древние бродяги тоже затыкали уши, и оставался у них один, который слышал. Ничего не напоминает? Думаю, твари кочуют с места на место. Либо там, где они промышляли раньше, закончился для них интерес, либо их оттуда турнули. В общем, я перетряс всех, пока меня не отправили к совсем древнему шаману, который в обмен на кой-какие важные штуки для своего племени согласился расспросить о сиренах Ужас Пучин.

– Кажется, жрецы собирались жечь не того капитана, – заметила Дороти. – Не знала, что Ужас Пучин не только существует, но и способен на беседы. У него есть рот?

– Мы живем в век открытий, – пожал плечами Морено. – Про рот ничего не знаю, но силища там запредельная. Этот демон не любитель болтать, я хотел задать ему пару вопросов – но успел только один. Шаман пробормотал ответ и умер. Расплатился.

– И он сказал про Сердце Океана?

– В точку. У меня ушло много времени, но я выяснил, что это. Правда, пришлось сжечь два храма. Тамошние книжные мыши не хотели помогать и искать книжки. Но я вытряс из них нужное. Сердец Океана несколько – пять или шесть. А может, и больше. Это камни – прозрачные, с кровавой искрой. Они зарождаются из мучений тех, кого забирает море, – из их последних вздохов. Тех, после которых в глотку льется вода. Не подумай, что я такой романтичный – это мнение умников. Правда, жрецы на их ученость не посмотрели – спалили к чертям, а книжки себе прибрали.

Дороти приготовилась запоминать. Столько слов от Морено она не слыхала за все прошлое плавание.

– Значится, появляются камни на обреченных кораблях, становятся их сердцевиной, после чего не приведи тебя демоны с таким кораблем встретиться. Я заставлял этих святош читать мне все, но из того, чему можно верить, с грехом пополам нашел только одно название – “Закатная лилия”. Это ранцийский галеон. Лет сто назад спущенный в мирельских доках. Пропал с концами возле полуострова Белого князя, а лет через тридцать его встретили у Атавии. Встретили купцы, из конвоя из трех судов один еле унес ноги. Потом его наши парни встретили – в Мелком море. Живыми ушли только потому, что тамошняя капитанша осторожнее бенгальского тигра: издалека посмотрела, как “Лилия” терзает мелкую шхуну, которых там как звезд на небе. Посмотрела, приказала линять и получила фору.