– Но те, кто на нем, – проорал Черный Пес в ответ, – они ведь как-то выживали! Значит, в бездне можно дышать… Я должен его найти!

Дороти поняла, спорить бесполезно, но сила теперь была на ее стороне, и она решила проблему проще: схватила Черного Пса за плечи и поволокла к носу бригантины. Дальше от пучины, ближе к причалу.

Ноги скользили по гнилым доскам, палуба кренилась, но Дороти каким-то чудом, три раза проскользив и один раз даже кувыркнувшись, оказалась у самого носа, который теперь украшала огромная фигура буревестника – такого же угловатого, как и на флаге. Только объемного и бледного как смерть.

И Морено Дороти по дороге не потеряла, хотя соблазн был. Правда, пользы тот сейчас не приносил – всеми силами старался разжать хватку и твердил как умалишенный про какое-то сердце.

Дороти поняла, с таким сопротивляющимся грузом она и себя не спасет, и Морено не вытащит, потому поступила с пиратом так же, как тот с ней – отвесила затрещину. Но вполсилы. От полноценного удара командора Вильямс разваливалось бревно из трехсотлетнего дуба, что уж тут говорить о голове какого-то пирата!

Морено обмяк, Дороти подхватила схватила его в охапку и, сильно оттолкнувшись от скользкого борта, прыгнула в бурлящую темную воду.

Краем глаза она успела заметить, как носовая фигура, ожив, бьет крыльями и пытается достать их клювом, но промахивается.

Они упали в ледяную воду, разом уходя на глубину.

Сквозь зеленую толщу соленой воды Дороти увидела, как яростно кричит мертвенно-светящийся буревестник, запрокидывая голову.

На поросших ракушками мачтах наполнились грозовым ветром рваные паруса.

Над головой скользнуло тенью днище с пробоиной такой величины, что нормальное судно давно бы с такой затонуло.

А потом стало четко видно, как, свесившись с борта, кого-то высматривает та самая дебелая рыжая охранница, только глаза у нее теперь не глаза, а белые покойницкие бельма. А рядом с ней недобро кривится тот самый чернокожий – словно Дороти и не ломала ему шеи, и не сдергивала с него ожерелья из моряцких серег.

Снизу кольнуло холодом сильнее, и Дороти поняла – они опустились слишком глубоко. Хотя какое глубоко может быть тут, у Йотингтонских пирсов? Еще неделю назад кто-то из торговцев сел брюхом, еле стащили.

Опять чертовщина! Дороти рванулась на поверхность, крепко держа так и не очнувшегося Черного Пса за плечо и пояс.

Стоило только вынырнуть и проморгаться от попавшей в глаза соли, как стало ясно – все закончилось. На поверхности по-прежнему лил сильный дождь, по небу неслись лохматые, почти невидимые облака. Позади еле угадывался причал – и то скорее по тому, что мелькали огни факелов. Спереди бушевал океан.

И ни следа от призрачной бригантины. Ни щепки. Ни обрывка каната.

Вильямс выдохнула сквозь зубы такие слова, которые обычно приличные девушки не говорят, и, перехватив все еще не пришедшего в себя Морено за ворот, поплыла к берегу.

А то глупо: спастись из такой передряги и угодить на ужин к прибрежным акулам.

Когда команда “Каракатицы” вытащила их на пирс, над океаном уже появилась светло-серая полоска.

Открытая вода была пуста до самого горизонта. Призрачная бригантина растаяла, точно и не было – ни ее, ни жуткой команды, ни странного плена.

Дороти откашливалась и терла покрасневшие от соли глаза. Черный Пес, сгорбившись, сидел рядом и походил на мокрую ворону, да и мрачен был сверх всякой меры.

– Надо уходить в джунгли, в самую глубину. Оттуда прямиком в бухту Чагос. Там найдем лодки – контрабанда нужна всем. Через четверть склянки в форте смена караула. Еще чудо, что ваше исчезновение пока не заметили, – Саммерс успел где-то раздобыть бутылку теплого бренди и теперь пытался ее всучить своему капитану. – Уходить надо.

– Завел шарманку – “уходить”… Мы-то уйдем, за наши облезлые шкуры в ратуше уже получили проклятое золото с корабля-призрака. Да не одни уйдем, а с нашей воинственной мэм. А ее будут искать. Назначат награду за голову – в тыщу дукатов. Кто устоит? Евонная команда – не наша, продались крабы гнилые – никто мстить за свою капитаншу не станет и болтуну язык не отрежет, – буркнули сзади.

– Слухи как черная оспа. Приходят с ветром. Скажем, что мы теперь за блондинистую капитаншу в ответе, и все наберут в рты океан, – отмахнулся боцман и встревоженно посмотрел на своего капитана.

Тот сидел молча, и только дергающаяся щека выдавала крайнюю степень ярости, в которой он пребывал. Дороти причины злости были понятны, но не ясна ее степень. Да, они столкнулись с чем-то, что человеческий разум постичь не в силах. Но во-первых, выбрались живыми и вывели команду, во-вторых, немало насолили призракам. С чего так беситься, точно они не с проклятого борта сбежали, а их из губернаторской гостиной выгнали?

Но тут перед глазами Дороти мелькнула колода, которую держали морщинистые, изъеденные солью пальцы, и кровь сразу бросилась к щекам. Приходилось признать – призраки тоже немало знали о командоре Вильямс. И лучше бы им это знание забрать с собой в пучину.

А сейчас, сейчас было нужно иное.

– Нам нужна “Свобода”, – неожиданно для себя сказала Дороти. – Мы можем ее взять сегодня.

– Ты о чем, мэм? – Черный Пес словно очнулся от своего сумрачного состояния и посмотрел устало. Ночь ему далась нелегко – под глазами залегли тени, на разбитой губе запеклась корка крови, а в разрезе рубахи пряталась тонкая красная линия – след от удара ножа. – Какая свобода?

– Моя. И я знаю, как ее взять. Только вот беда – на ней не хватает одной существенной детали.

– Какой? – Морено, кажется, начал понимать, о чем идет речь, и подобрался, как ягуар перед прыжком.

– Команды. Потому что капитан у “Свободы” уже есть. И он не сменится.

– Те хлыщи из ратуши думают по-другому. Но я понял твою мысль, мэм. Не могу понять другого. С чего ты взяла, что мы – пена морей, дно дна – не нарушим слова и не протянем тебя под килем, как только окажемся в пяти милях от берега? Или не развлечемся как десяток мужиков с одной прекрасной мэм – каждый по очереди. А дальше уже с чистой совестью догоним “Каракатицу”, и станет у Черного Пса Морено два корабля вместо одного, а прекрасная мэм будет или кормить рыб, или обслуживать матросню в борделе.

– А вот это уже твоя задача – сделать так, чтобы я тебе поверила до такой степени, что помогла угнать корабль флота Его Величества и позволила на нем служить.

– Мы никому не служим. Кроме своего кармана, – отрезал Морено.

– Джунгли начинаются там, – гостеприимно указала Вильямс. – Насчет меня не волнуйтесь, свобода удивительно многогранна.

Она блефовала. Отчаянно. На грани. Потому что, признаться, вариантов у нее было с мышиный хвост. Либо джунгли, в которых она проживет до следующей ночи, если повезет, либо квартира кого-то из горожан, которые спрячут ее ровно до того момента, когда поймут, что денег у нее нет, а телом за постой она платить не станет. Но и идти на собственный корабль поварихой или шлюхой она не собиралась, а именно такой расклад светил, если не принять меры.

Даже если Морено наскребет на дне своей черной души немного благородства и не сразу пустит Дороти по кругу, то командовать все рано не даст, а еще скорее – обменяет на материке у туземцев на золото. Они дорого дают за алантийских женщин.

– Мы можем подписать бумагу, контракт о том, что леди Дороти Вильямс – наш капитан ровно до момента, как мы вернем себе корабль.

– Пиратские бумаги ценятся тут примерно как пиратские обещания. Я хочу гарантий.

– При твоей запредельной силище ты за пять минут передушишь нас как курей, а потом сядешь пить кофе. Какие гарантии еще тебе нужны?

– Не передушу, если ночью накинуть мне на шею удавку. Я человек. И нуждаюсь в отдыхе, сне, еде. Нормальном сне, без пистолета под подушкой. Поэтому еще раз, Морено, я хочу стопроцентной гарантии того, что вы – ты и твоя команда – сдержите слово. И ты знаешь, о чем я.