– А что за бригантина?

– Да шут ее пойми. Мутная. Для торговца слишком неглубоко сидела – будто трюмы пустые, для рейдера маловата…

– Нос у нее тяжелый был, таранный, – припомнил кто-то. – С птицей какой-то, чайкой, что ли, я потому все-таки на рейдер подумал…

Команда растерянно переглянулась, точно услышала совсем не то, чего хотела, но разговор прервался – к столу подошел Морено, все еще потный и присыпанный известью, но уже одетый, небрежно бросил на стол кожаный кошель с монетами, сказал устало:

– Заплатите за ужин. Мы нынче при фортуне, и наш сомнительный приз, прекрасная леди, остается при нас, – и тяжело опустился на лавку. – Командор, я подтвердил на тебя свои права, и тебе не грозит долгое путешествие на континент, индейские шкуры и перья. Надеюсь, ты счастлива и будешь примерной пленницей. Хотя бы до рассвета.

Дороти вздохнула, связанными руками поднося ко рту кружку с горчащим пивом. Гонор Морено оставался при нем в любой ситуации – надо же, “подтвердил права”…

– “Каракатицу” уводят на север, в обход Краба и порта Вейн. И за ними чешет проклятая бригантина, – сообщил Фиши тихо.

Морено новости явно не порадовали, он лихо опрокинул в себя пиво, утер рот рукавом и сказал, вроде бы ни к кому не обращаясь:

– За Краба – это худо. Но мы можем успеть, догнать. Если пойдем Грядой Сирен и будет воля Черной Ма. Вода уже на борту, провизию привезут через час. Остается решить на берегу одно дельце и можно отчаливать. Если мы уйдем с утренним туманом, при попутном ветре через сутки будем у Гряды.

– Согласна, – кивнула Дороти. – Если задержимся, кто-то еще может покуситься на столь сомнительную ценность как я, а мне совсем не хочется заканчивать все большой кровью. Но если я правильно поняла, то кровь все равно будет? Твоя гордость торчит над всем как мачта, а Гильермо тебя задел, верно?

– Нет. Просто его “Дьябло” не отвяжется – будет идти ищейкой по следу, пока не подстроит какое-то паскудство или не получит возможность ударить в спину. Надо решать на берегу и сейчас.

– Я могла бы и сама… – начала Дороти, но Морено глянул на нее с неожиданной обидой и даже толикой презрения.

– Моя прекрасная командор, то, что ты сильнее любого из нас, не делает нас слабаками. “Дьябло” – наша проблема. Не твоя. Не буду тешить твое самолюбие: посади я за этот стол обезьяну и объяви, что она мой трофей – Гильермо вцепился бы в нее с таким же аппетитом. Так что не льсти себе. Ты, как положено пленнице, отправишься на борт “Свободы” под надежной охраной. А мы прогуляемся по здешним закоулкам. Бусы купим у туземцев.

Вернувшись на корабль, в свою каюту, Дороти поборола желание упасть на кровать и уснуть.

Вместо этого она налила в кружку бренди – отчасти чтобы заглушить кислый вкус местного пива, отчасти потому, что это помогало скоротать время. Зябкий предрассветный час перетек в холодный утренний. Море сменило темно-синий цвет на лазурь у горизонта и глубокий аквамарин в самой бухте, по которой ватными облаками скользил туман. Дороти сменила мундир.

И налила себе еще.

Морено не возвращался.

Где-то в глубине порта заработала дубильная мастерская: даже отсюда было слышно, как вращаются колеса в механизмах. Проснулась кузня – сначала появился дым от печей, потом раздались слабые удары молотков. Мутными пятнышками в тумане заскользили по воде рыбацкие лодки – местные ушли на утренний лов за косяками сельди.

За это время можно было не только найти дона Гильермо и убить его, но и вырыть могилу и отслужить в храме поминальную.

В голову лезло… всякое.

Вспоминались кабацкие дурные истории о загадочных исчезновениях целых команд в темных уголках заштатных портов. Когда наутро гарнизонные солдаты находили только бурые пятна крови на песке да стенах лачуг, а самих людей словно духи прибирали. И что странно, даже самые отъявленные головорезы не смеялись, слыша такие байки, а только мрачнели и бледнели, да кричали служанкам плеснуть еще рома. Поговаривали, что так забирает свою дань Причальник – страшная тварюга с акульей головой и человеческим телом.

Дороти допила второй стакан бренди, прислушалась. Может, пропустила? Но на палубах стояла тишина, нехорошая, выжидательная. Значит, Черного Пса на борту не было. Обычно стоило его потрепанному сапогу ступить на сходни, как деятельность команды становилась кипучей. При появлении Дороти моряки так не старались. Не сказать чтоб это сильно задевало ее самолюбие, но осадок оставался. Впрочем, они клялись слушаться, а не беречь ее чувствительную натуру. И она тоже клялась. И кажется, именно сейчас придется клятву исполнять – найти Морено живым или мертвым. Судя по долгому отсутствию – второе.

Дороти подхватила оружейную перевязь с саблей, пару пистолетов: стрелять она не любила, но держать при себе считала необходимым – иногда один вид заряженного пистолета отвращал от дурных мыслей. Сняла мундир – тот будет только сковывать движения. Остается надеяться, что случайных свидетелей там не будет. Опознать Дороти, даже если она прикроет лицо – проще простого. А хотелось бы спасать Морено в условиях поприятнее.

Вернее, хотелось, но не спасать. Дороти зажмурилась. И сразу под веками пиковый неулыбчивый король отсалютовал кубком.

– Это все пиво, бренди и призраки, – прошептала она.

Вранье самой себе звучало неубедительно. Фальшиво. Да, сваливать на призраков собственные грехи – последнее дело. Бедолаги и так прокляты. Но почему именно Морено? Зачем ей пират? Что она в нем нашла?

На палубе Фиши полировал бархоткой медные набойки на штурвале и курил трубку. Рядом на квартердеке молча сидели абордажники, а у опущенного трапа, сгорбившись, стоял Саммерс.

Ждали, значит.

На Дороти обернулись все разом, и удивление, написанное на грубых лицах, было неподдельным.

Она не сочла нужным что-то объяснять – и так было понятно, куда и зачем она собралась. Хотя с “зачем” у нее самой были сложности.

Поравнявшись с Саммерсом, она приказала:

– Если не вернусь – ловите свою “Каракатицу”. Поймаете – вернете “Свободу” в любой из портов Его Величества.

Саммерс кивнул тяжело и замялся, явно намереваясь напроситься в компаньоны. Как и пятерка абордажников.

– “Дьябло” стоит за мысом, – начал он. – Там…

Договорить Саммерс не успел: раздался легкий шорох шагов, перестук подкованных гвоздями сапог, и из утреннего тумана вынырнули шестеро, при этом двое из них тащили на плечах третьего, а трое с оружием в руках прикрывали им спины.

Кого несли, Дороти заранее знала – даже не всматриваясь. Слишком уж приметный алый пояс. Черная рубаха скрывала масштабы беды, но их выдавал тянущийся за Морено след из частых темных капель. Что бы там ни произошло – дон Гильермо свою виру с Черного Пса взял.

Фиши выронил трубку и бархотку, абордажники метнулись к трапу, но Дороти была быстрее. Оказалась рядом, подхватила под руку и сразу ощутила влагу – рубаха насквозь пропиталась кровью.

– Да чтоб тебя морской дьявол рогами боднул! – ругнулась она.

– Уже исполнено, красавица, – пробормотал Морено и окончательно обвис.

Остальные матросы были в порядке, не считая того, что двоих команда не досчиталась. Впрочем, они почти сразу вынырнули откуда-то из переплетения улочек, взбежали на борт, жестами показали что-то остальным и потянули на себя сходни.

Саммерс догнал Дороти, которая почти тащила на себе Пса, и обеспокоенно шепнул, потирая шрам на подбородке:

– Надо отходить. И быстро! Дон Гильермо мертв, все по Кодексу, но береженого Бог бережет.

Она кивнула, давая согласие. Потом затащила, стараясь не побеспокоить рану, Морено в свою каюту. Осматривать его в общей столовой или в трюме показалось неправильным, все-таки Черный Пес был капитаном, хоть и не на своем корабле.