В коридоре, что казался бесконечным, было пусто и холодно. Кристина огляделась и прошла вперёд, к небольшому окошку, чисто для того, чтобы хоть немного размяться — лежать надоело до одури. Медленно ступая по каменным плитам, словно по весеннему тонкому льду, босыми ступнями, она дрожала. Но не от холода или боли, а от волнения и страха кого-либо встретить. Её же тут же вернут в постель… Поэтому, когда вдали послышался глухой, неровный звук шагов, девушка прижалась к стене и зажмурилась, словно желая стать невидимой, маленькой, совсем незаметной… В боку кольнуло, и она инстинктивно прижала к крепко перебинтованной ране ладонь. От этого движения стало куда больнее в плече. Боль была словно цепная реакция, и Кристину это даже немного смешило.

Нужно поскорее вернуться в комнату, да вот только она не успеет ― быстро ходить пока не получалось. Тем временем звуки становились всё громче и чётче. Ребячиться бессмысленно. Кристина открыла глаза и увидела Генриха.

Он сильно хромал на правую ногу, опираясь на трость, а вид у него был бледный и уставший. Однако девушка всё равно была настолько рада его видеть, что поняла, что готова прямо сейчас броситься в его объятия и разрыдаться.

Но нельзя было этого себе позволять. Поэтому Кристина отошла от стены, наклонила голову и, когда лорд Штейнберг приблизился, присела в реверансе. Он же в ответ с то ли удивлённой, то ли встревоженной улыбкой поклонился.

Несколько секунд, показавшихся Кристине вечностью, длилось тягучее молчание. Она судорожно пыталась придумать, что же ему сказать, но в голове было абсолютно пусто.

― Вам лучше? ― спросил лорд Штейнберг холодным тоном, не прекращая, впрочем, улыбаться.

― Нет, ― резко ответила она. ― А вы? Вы в порядке, милорд?

― В полном, ― кивнул он, хотя наличие у него трости говорило об обратном. Он поймал её недоуменный взгляд и добавил: — Так, копьём слегка задели…

Снова воцарилась тишина. Ни лорд Генрих, ни Кристина не двигались с места. Это начинало несколько пугать девушку ― и ещё то, что он снова называл её на «вы».

Но он вдруг заговорил, и она вздрогнула.

― Простите, что нам так и не удалось увидеться. Я заходил к вам один раз после того, как вы очнулись, но вы уже спали…

― Ничего, ― отозвалась Кристина, опуская взгляд. Стоило сказать ему всё, что она собиралась, но нужные слова вылетели из головы. Девушка нервно сглотнула, непроизвольно сжимая пальцами тонкую шерсть халата, и сдавленным голосом произнесла: ― Спасибо вам, милорд. Если бы не вы, я бы уже…

― Была мертва? ― усмехнулся лорд Штейнберг. ― Тут не меня надо благодарить, а барона Хельмута. Это он вынес тебя с поля боя.

Эти слова заставили её замереть. Кристина думала, что Штольц ненавидит её, а он дважды спас её во время битвы…

В голове внезапно зазвучали голоса… Да и не только голоса: крики, вой ветра, звон стали, ржание лошадей ― но всё это было таким тихим, зыбким, едва заметным… «Хельмут, забери её отсюда, быстро!» Скрежет клинка о клинок, чей-то сдавленный стон и глухой звук падения. Она ведь почти не помнила ничего, что произошло с ней после столкновения с Карпером.

Девушка вздрогнула от этих болезненных, страшных воспоминаний, но быстро очнулась. Она была более чем поражена этим, но воздержалась от замечаний, так как Генрих ещё не закончил.

― Я всё ещё не могу простить себя за то, что вообще позволил тебе пойти на эту войну, ― вздохнул он. ― И, пожалуй, до конца жизни буду винить себя за твои раны.

― Это должен делать Карпер, ― несмело возразила Кристина. ― Он должен винить себя за всё это. Но он, разумеется, делать этого не будет. А на самом деле… ― Она замолчала, переводя дыхание: дышать было немного больно из-за раны и острого ледяного воздуха. ― На самом деле во всём виновата я и только я.

Генрих лишь усмехнулся, приблизился к ней и легко дотронулся пальцами до её щеки. Девушка закрыла глаза, чувствуя, как усиливается её дрожь, и вся похолодела, когда его губы осторожно коснулись её лба.

― Если ты до сих пор так думаешь ― не буду тебя разубеждать, ибо понял, что это бесполезно, ― сказал он спокойно. Тогда Кристине пришлось открыть глаза. ― И мне… Мне очень жаль, что капитан Эдит… Мы с ним, пожалуй, могли бы стать друзьями.

― И герцог Рэйкер тоже пал по моей вине, ― кивнула она, словно стараясь стряхнуть его пальцы со своего лица. На самом деле ей хотелось взять его руку в свою и никогда не отпускать.

Возможно, лорд Штейнберг собирался сказать ей что-то вроде «вовсе нет», но всё же промолчал, однако ответ она прочитала в его глазах.

― Возвращайся в постель, ― тихо, почти шёпотом сказал он и убрал руку. ― Я убедился, что ты чувствуешь себя лучше, а теперь мне нужно к королю.

― К королю?! ― почти выкрикнула Кристина, округлив глаза от изумления. ― Он здесь?

― Да, ― удивлённо протянул Генрих. ― Тебе не сказали?

― Со мной, кроме убитой горем служанки и не особо разговорчивого лекаря, и не было никого, ― пожала плечами девушка. ― Прошу, передайте ему мои извинения, что задерживаю его и заставляю ждать. Я посещу его как только смогу. Когда он приехал?

— Часа через четыре после окончания битвы. — Поймав её заинтересованный взгляд, Генрих добавил: — Она закончилась почти сразу же, как только ты… — Он сглотнул. — Почти сразу же после того, как мы пленили Карпера. Шингстенцы тогда просто сдались на нашу милость.

— Вы не знаете, кто доложил ему?..

― София Даррендорф, ― улыбнулся он. ― Тебе пришлось постараться, чтобы отговорить меня и моих вассалов написать его величеству, а девочка просто взяла и сделала это.

София всегда была смелой, а тут проявила ещё и решительность, которой Кристине так и не хватило. И с чего она тогда взяла, что обращение к королю было бы трусостью? В конце концов, хаос начался в его стране, так кто же должен был всё исправлять, как не он?

Когда двести лет назад первый король из династии Драффов объединил под своей рукой три вечно враждующие княжества в единую страну, то основные ветви власти всё равно оставил лордам. Теперь наверняка всё изменится: отгремела, конечно, не первая, но едва ли не самая кровавая за эти две сотни лет гражданская война, которая, как Кристина надеялась, хоть чему-нибудь научила его величество. Её-то уж точно научила, пусть и не сразу.

Она и не заметила, как холодный пол под её ногами нагрелся. Отпрянула от стены и почувствовала, что голова снова кружится. Чёрт подери, только этого ещё не хватало… Шаг сделать не получилось ― девушку ослепила боль, и, если бы не Генрих, она бы точно упала на каменные плиты. Мужчина же успел подхватить её на руки, и осознание этого факта — и ещё звук упавшей на пол с оглушающим звуком трости — не позволяло Кристине окончательно лишиться сознания.

― Человек, который ранил вас, уже убит? ― спросила она, замечая, как тревога плещется в его глазах. Её же глаза раздирала страшная резь, да такая, что держать их и открытыми, и закрытыми было больно.

― Да, ― несколько растерянно ответил лорд Штейнберг.

― Жаль, ― усмехнулась Кристина, часто моргая. ― Я бы за это расцарапала ему лицо.

В склепе было холодно, темно, да и дышать было тяжело, но Кристина всё же не смогла подавить тоскливого вздоха. Она стояла напротив гробницы отца уже несколько минут, не решаясь подойти ближе и не смея коснуться даже крышки саркофага.

За все те месяцы, что отца не было в живых, он так и ни разу ей не приснился. Девушка боялась, что рано или поздно образ сотрётся из памяти — его скульптурное надгробие не радовало точностью…

Иногда Кристине приходило в голову, что лорд Джеймс жив, что Карпер соврал ей, но она старалась гнать эти мысли — такая слабая и горькая надежда лишь мешала. Но сейчас, когда девушка окончательно убедилась в том, что её отец мёртв, стало ещё хуже. Она сжала руки в кулаки, из последних сил сдерживая слёзы. Наверное, лорд Джеймс был бы рад видеть, что она справилась, что она была сильной… Пожалуй, слишком долго, дольше, чем она сама могла вынести.