— Карпер обещал тебе это, да? — усмехнулась Кристина. — Он соврал. Он постоянно врёт.

— Нет уж, — скривился в гадкой ухмылке мужчина. — Если бы не лорд Карпер, я бы никогда не получил того, что вскоре получу. А ты вообще должна быть мертва.

Кристина обеспокоенно взглянула на Софию. На лице девушки читался отчаянный страх, плескавшийся в глазах и заставляющий трепетать её ресницы. Бедная… И она-то точно всего этого не заслужила. Нужно как-то её вызволить, но как?

— Лорд Карпер, конечно, говорил, что ты… — Он наигранно замялся. — Что ты не слишком умная. Но затеять всё это… Ради чего? Радовалась бы хотя бы тому, что он не убил тебя. Неблагодарная дура.

Девушка снова сделала шаг вправо, не говоря ни слова, но он, кажется, разгадал её замысел и резко повернул голову к двери.

Всё переменилось в одно мгновение. Кристина не успела моргнуть, как увидела торчащую из глаза мерзавца изогнутую рукоять ножа. Он продолжал стоять, уже не сдерживая Софию, ещё где-то пару секунд, словно пытаясь осознать произошедшее, а потом тяжело рухнул на пол и выронил свой кинжал.

Кристина успела поймать Софию, буквально упавшую ей в объятия. Девушка то ли сдавленно рыдала, то ли пыталась привести в порядок дыхание. Кристина бросила меч в ножны, зубами стянула с руки кожаную перчатку и, поглаживая Софию по голове, обернулась к двери.

В проёме стоял буквально сияющий улыбкой Штольц.

— Не благодарите, — хохотнул он и направился к трупу. Чуть наклонился, но рукой трогать не стал: перевернул мертвеца пинком. — Бастард барона Хейли. Ну конечно, только такой сброд, как он, и мог пойти за Карпером.

— Вы его знаете? — удивилась Кристина, обнимая плачущую девушку.

— Конечно. Что ж, сир бастард, будьте добры, верните мой нож…

Леди Коллинз предпочла не наблюдать за тем, как Штольц извлекал изящный метательный ножичек из наполненной кровавой кашей глазницы. Вместо этого она несильно сжала вздрагивающие плечи Софии, заставила её отстраниться и заглянула ей в глаза.

— Ты не ранена? — спросила Кристина взволнованно. — Они не трогали тебя?

— Меня — нет… — пролепетала София, сжимая белыми пальцами обхваченное стальным наручем запястье леди Коллинз. — Только служанок.

Если врёт… Дела будут плохи, если врёт. Изнасилование — худшее преступление из всех, что существуют на свете, оправиться после которого почти невозможно. К тому же, на обесчещенную каким-то бастардом девушку могли наложить клеймо позора, несмотря на то, что она ни в чём не была виновата. Кристина бросила короткий взгляд на кровать в углу — заправлена, слава Богу… Да и платье Софии из тонкой розовой шерсти тоже выглядело целым и аккуратным. Может, и не врёт.

— У тебя кровь… — сказала Кристина, заметив на виске девушки красные мазки.

— Это ваша.

Она коснулась скулы, где почему-то всё ещё горела боль. Кожа оказалась липкой, а когда Кристина поднесла пальцы к глазам, то увидела, что кончики стали красными. Но это ничего, это не страшно… Главное, что София цела.

— Мне нужно к отцу. — Голос девушки вдруг приобрёл твёрдость и уверенность, несмотря на то, что из её глаз всё ещё текли слёзы.

— Мне жаль, баронесса, — раздался вдруг сдавленный голос Штольца, вытирающего нож краем своего плаща. Тёмная сталь его латного ворота тускло блеснула в свете льющегося из окна утреннего солнца. — Мне жаль, но барон Даррендорф убит.

Кристина готова была отдать всё, лишь бы не видеть остекленевшего взгляда Софии. Она даже не заплакала, а просто замерла, будто её вмиг парализовало. Леди Коллинз бросила на Штольца уничижительный взгляд и вдруг обнаружила, что тот не улыбался и смотрел на молодую баронессу как будто с сочувствием.

В покоях, предоставленных Кристине в Даррендорфе, пахло свежестью. Благо, это была не та комната, где девушка жила, будучи замужем. Здесь окна выходили на лес, а не скучный внутренний двор. Здесь было светлее и уютнее. И здесь стояли в вазочке у небольшого зеркала последние летние цветы, почти не источающие запаха, но просто радующие своим видом.

Натали обмакнула пальцы в тёмно-зелёную густую мазь и поднесла их к щеке Кристины. Та поморщилась.

— Больно? — улыбнулась служанка. — Уж потерпите, миледи. Ради вашей красоты.

Небольшая царапина на скуле вряд ли как-то могла помешать этой самой красоте, наличие которой вообще было весьма сомнительным, но Кристина не стала об этом говорить. Идёт война, и думать о внешности некогда, но рану залечить всё равно нужно, а то ещё воспалится…

— Эту мазь меня бабушка варить научила, — рассказывала Натали, тщательно растирая снадобье по скуле. Прикосновения её пальцев напоминали касания лёгких капель тёплого летнего дождя. — Раны заживляет почти моментально. Я для неё столько трав собрала… В Бьёльне-то кругом камни да горы, а тут всё: и чистолист, и потропник…[3]

Кристина честно пыталась запомнить названия бесчисленных трав, входящих в состав мази, — это могло ей ещё пригодиться. Но в памяти почему-то ничего не откладывалось. Всё, что занимало её мысли, — лунная кровь, которая пошла ночью, испачкала простыню и заставила низ живота постоянно ныть от навязчивой тягучей боли. О девять кругов ада, как же не вовремя… Крови не было с тех пор, как Кристина уехала из Эори. Сначала это беспокоило её, а потом она забыла. Меньше проблем, честное слово…

— А есть какие-нибудь травы от боли во время… — Кристина запнулась, — женского недомогания?

Ответить Натали не успела — в дверь постучали. Служанка, вытирая руки о фартук, бросилась открывать.

Пришла София Даррендорф. На девушке было чёрное бархатное платье без украшений и вышивок, медно-рыжие распущенные волосы покрыты тонкой траурной накидкой. В руках она сжимала носовой платок, изредка поднося его к лицу.

Кристина, поправляя поясок халата, встала, на что София присела в реверансе и учтиво, но тихо произнесла:

— Вы прекрасно выглядите, миледи.

Кристина бросила короткий взгляд на своё отражение в зеркале и хмыкнула. Да уж, прекрасно… Кожа бледная до серости, вся левая скула в мази, сквозь тонкий слой которой видна свежая розовая царапина, неровно отросшие волосы растрёпаны, к тому же, сама она похудела и осунулась, став похожей больше на мальчишку, нежели на двадцатичетырёхлетнюю девушку, побывавшую замужем.

А вот София — стройная, высокая, статная, но без надменности. Рыжие локоны спускаются до тонкой изящной талии, большие зелёные глаза смотрят всегда так кротко и внимательно, мягкие черты лица чуть тронуты румянцем. Она выросла в настоящую красавицу, и это, помимо всего прочего, делало её завидной невестой.

— Присаживайся, — улыбнулась Кристина и, только дождавшись, когда сядет София, опустилась в кресло. — Как ты?

Глупый вопрос, конечно, но немного элементарной вежливости сейчас не помешает. К тому же, София явно старалась всем видом показать, что в жалости и сострадании не нуждается. Хотя на самом деле, разумеется, всё было не так. Кристине это не нравилось: ясно же, что девушка едва держится.

Она её понимала: София столкнулась почти с тем же, с чем столкнулась сама леди Коллинз. Но у неё, помимо всего прочего, на руках был четырёхлетний брат.

— Спасибо, всё хорошо. — Девушка попыталась улыбнуться. — Миледи, я хотела предложить вам… — Она запнулась, но, поймав заинтересованный взгляд Кристины, продолжила неуверенным голосом, то и дело запинаясь и делая паузы, чтобы подобрать слова: — Моему брату четыре года, а я не имею прав на замок: он наследует вперёд меня…

— Тебе не кажется, что это несправедливо? — как бы невзначай заметила Кристина.

— Я… я не знаю, — отозвалась София. — Но я… Я бы хотела предложить вам вернуть титул баронессы Даррендорф и стать регентшей. Хотя бы на время.

Кристина усмехнулась, чувствуя, как её волос касается расчёска. Она ждала такого предложения Софии, и ответ у неё уже был готов.