Но замок пришлось оставить, и в этом — её вина.

Неожиданно Кристина почувствовала, что перед глазами всё плывёт, а голову словно сдавливают тиски. Это всё вино, не иначе… Кристина давно не пила такого крепкого. Она зажмурилась, пытаясь прогнать головокружение, и сделала глубокий вдох. Сейчас, сейчас ей должно стать лучше…

— Вы в порядке?

Кристина открыла глаза и, когда с них спала мутная дымка, заметила, что лорд Генрих обеспокоенно смотрел на неё. Она смущённо улыбнулась.

— Д-да, просто… Видимо, вино в голову ударило. Извините.

— Я же говорил, что голод до добра не доведёт, — облегчённо улыбнулся мужчина, беря с подноса небольшое яблоко и протягивая его Кристине. — Не стоило вам пить на голодный желудок, следовало хоть что-нибудь съесть для начала.

Девушка покорно приняла яблоко, но есть не стала. Вместо этого она тихо поинтересовалась:

— Уже третью неделю идёт геужес[2], скоро лето… Когда мы выдвигаемся, милорд?

— Мы? — переспросил лорд Штейнберг, в его зелёных глазах мелькнуло недоумение.

— Да, мы, — так же удивлённо нахмурилась Кристина, продолжая сжимать в руках несчастное яблоко. — Вы думаете, я буду отсиживаться в Айсбурге, пока ваши солдаты сражаются за мою землю?

— Вам там не место, — покачал головой лорд Генрих. — Вам нельзя подвергать себя опасности…

— Вы не первый, кто говорит мне это, — закатила она глаза. — Но вы понимаете, я не могу, просто не могу не пойти. А вы не можете мне запретить.

— Вы правы, не могу. Поэтому я просто советую вам остаться.

И он с укором взглянул сначала на неё, потом на яблоко. Кристина вздохнула и откусила смехотворно маленький кусочек, совершенно не почувствовав вкуса. Странно, что он ей такое советует. Она ведь ни минуты не думала о том, чтобы остаться в Айсбурге, пока мужчины будут воевать. Разве это справедливо? Разве это правильно, в конце концов? Она и так совершила слишком большую ошибку, и ей нужен шанс, чтобы её исправить.

— Я не останусь.

— Ваше дело, — как-то слишком легко сдался лорд Штейнберг, пожав плечами и ещё раз пригубив вино. — А выдвигаемся мы примерно в день Летней Звезды. Времени для того, чтобы подготовиться, у вас будет достаточно. — Он улыбался, но по ушам резал его внезапно похолодевший тон. — Кстати, как ваша рука, не болит?

— Нет, всё в порядке, — улыбнулась она. — Меч держать могу. Несколько тренировок — и буду в полной боевой готовности.

Она старалась говорить весело, но лорд Штейнберг вздохнул.

— Надеюсь, что вы, миледи, ещё передумаете.

— Не передумаю, — твёрдо отозвалась девушка.

— Что ж, ваше дело, — повторил лорд Генрих, ставя кубок на стол. — Я понимаю, что для вас дорога каждая минута, и мы спешим как можем. Но вряд ли Карпер будет налево и направо вырезать потенциальных подданных.

— Он написал, что уничтожит всех, кто откажется ему присягнуть. — Кристина нервно сглотнула. Так страшно было опоздать… — О сроках не упоминал, и я не думаю, что он будет ждать хотя бы год, пока мои вассалы признают его своим сюзереном.

— Это глупо и неразумно. Он мог бы использовать их как заложников, например.

— Разум и Карпер — вещи несовместимые, — вздохнула леди Коллинз, горько усмехнувшись.

Ей хотелось выпить ещё, но она побоялась, что опьянеет и либо скажет что-то не то, либо всё-таки упадёт в обморок. Поэтому она продолжила маленькими кусками грызть яблоко и изредка ловить на себе пронзительный взгляд лорда Штейнберга.

— Вам понравились платья? — спросил он вдруг светским тоном.

— О, да, спасибо вам за них, — улыбнулась девушка, проведя рукой по мягкой бархатной ткани. Внезапно её сердце в который раз кольнула тоска — не только по отцу, но ещё и по дому. Она бы всё сейчас отдала, лишь бы снова увидеть эти тонкие башни, снова пройтись по длинным серым коридорам, снова раскрыть фиолетовые шторы и увидеть в окно крыши и улочки Нижнего города. Интересно, много Карпер туда принёс разрушений? — Надо же… Когда я уезжала из дома, взяла только одно платье. Думала, больше не понадобится. А теперь ничего из Эори у меня не осталось, ничего…

— Нет! — воскликнул вдруг лорд Штейнберг, стремительно поднимаясь с места. — Подождите здесь.

Он направился к дверям того кабинета, где перевязывал руку Кристине несколько дней назад. Девушка же замерла в нерешительности. Если она правильно его поняла… Откуда в Айсбурге может оказаться вещь из Эори?

Кристина слышала звуки торопливых шагов, нетерпеливый шорох пергамента, скрип крышек сундуков и дверей шкафов и, наконец, звон стали. Она нетерпеливо ёрзала на стуле до тех пор, пока лорд Штейнберг не вернулся, благоговейно держа в руках довольно-таки длинные ножны из красного дерева и такой же красной кожи, из которых виднелся эфес.

— Он довольно большой, но тонкий, — чуть запыхавшимся голосом сообщил лорд Генрих. — И он ваш по праву.

Кристина приняла меч, в полной мере ощутив его тяжесть, и попробовала извлечь его из ножен. Это оказалось трудно, поначалу ей подумалось, что клинок попросту застрял, но лорд Штейнберг помог ей, придерживая ножны.

Полуторный меч был достаточно длинным, особенно для невысокой Кристины, но довольно узким и даже изящным. С первого взгляда эфес мог показаться простым, но если приглядеться, можно было увидеть умело вырезанные узоры в виде переплетающихся тончайших линий. Светло-серая сталь лезвия блестела, отражая свет факелов.

Девушка восхищённо округлила глаза. Такого красивого оружия она не видела никогда. Она чувствовала исходящую от меча светлую энергию, которая напоминала ей о доме.

— Его мне подарил ваш отец в день моего посвящения в рыцари, — негромким голосом сообщил лорд Штейнберг, и Кристина заметила, что он тоже любуется мечом. — Он рассказывал, что это его личный меч, добытый в одном из его первых походов. До сих пор помню, как сначала он коснулся моего плеча вот этим самым клинком, — он провёл рукой по гладкой поверхности лезвия с единственным желобком посередине, — и я думал, что, наверное, упаду… Но, как видите, выстоял. — Он коротко рассмеялся, и Кристина улыбнулась — всё, на что ей хватило сил и эмоций. Остальные ушли — осталось лишь бесконечное восхищение мечом. — И как только я поднялся с колен, лорд Коллинз объявил, что этот меч теперь мой.

Кристина не помнила день, когда лорда Штейнберга посвятили в рыцари, зато видела множество подобных церемоний впоследствии. Обычно в рыцари юношу посвящал его сир, или, если он не служил оруженосцем, — отец. Церемония длилась не дольше десяти минут, зато каждый раз поражала своей торжественностью, ведь момент посвящения в рыцари означал, что мальчик стал мужчиной.

— Тогда зачем…

— Но он не стал моим, — покачал головой лорд Генрих. — Что называется, не врос в мою руку. Поэтому я считаю своим долгом вернуть его вашему дому.

— Спасибо, — только и смогла вымолвить Кристина, не сводя глаз от зеркального клинка. В нём чуть искажённо отражалось её лицо, осунувшееся, бледное и невероятно грустное, и девушка заметила, что сильно постарела. Конечно, лезвие меча — не зеркало, оно явно искажало изображение, но Кристина и без того знала, что выглядела уже не на двадцать четыре с этими ужасными кругами под глазами, заострившимися скулами и недавно возникшей складкой на переносице. — Да, я, кажется, вспомнила… Отец рассказывал, что обладатель этого меча не может потерпеть поражения, но лишь до тех пор, пока правда на его стороне.

— Ну что ж, — улыбнулся лорд Штейнберг, — значит, теперь вы точно непобедимы, миледи.

У её врага не было лица. Он был словно соткан из сгустков темноты, а его меч представлял собой ослепительно яркий, источающий адский жар луч алого света. Кристине было больно смотреть, наблюдая за неуловимо быстрыми движениями этого меча, а ещё она боялась, что если скрестит с ним свой клинок, то он тут же расплавится.

Но этого не произошло. Отцовский меч и правда был наделён какой-то магической силой — любой другой клинок не выдержал бы такого жара.