Глава 36

Победа над грозным врагом, далеко превосходящим нас силами, очень порадовала людей. Все оживленно переговаривались, предвкушая добычу, и расспрашивали Клауса, что и где можно найти в жилищах зеленокожих.

Я взял с собой Азалайсу.

— Посмотришь все там, может быть, найдешь что-то, относящееся к их магии и зельеварению!

Аззи отнеслась к идее скептически.

— Ну, найдем мы там котел с травою, и что с того?

— Аззи, ну ты же у меня умница. Ты все поймешь с одного взгляда! Да и лишний котел тебе не помешает, правда же?

Пройдя лигу, как положено, за час, мы увидели вдали стойбище орков. Поселение окружали несколько полей, на которых буйно зеленели бобы, турнепс и репа.

— Сами они это не едят. Свиньям скармливают, — сообщил Клаус.

Разведчики проскакали на лошадях к стойбищу. Подожгли несколько круглых тростниковых хижин. Никто их них не появился, и мы, убедившись в отсутствии засады, двинулись внутрь деревни.

С интересом рассматривал я немудреные подробности их быта. Круглые хибары из тростника и свиных шкур, внутри — кошмы и топчаны, какие-то рундуки и корзины с барахлом. Очаги для приготовления пищи стоят на улице. Множество свинарников и овчарен, характерный запах свиного навоза висит в воздухе густой пеленой.

На некоем подобии площади нас ждал сюрприз.

Посреди деревни стоял высокий, в два человеческих роста, идол Морка — это их, оркский, бог, а напротив него, на огромном деревянном колу торчало человеческое тело, обнаженное и ободранное. Рядом, на таком же точно колу была насажена голова серого коня.

Солдаты столпились вокруг, рассматривая труп. В жеребце все сразу признали прекрасного коня Хозицера. А вот человек был так изуродован, что его скорее угадали, чем узнали, да и то, далеко не сразу.

— Неужели это Шумпер?

— Да нет, не похож!

— Да как тут поймешь, на кого он был похож. Говорю, Шумпер!

— Фельдфебель Линдхорст, посмотрите-ка сюда! Узнаете?

Курт взглянул, куда показывали ему солдаты, и разразился ругательствами. Я не сразу понял, в чем дело.

— Это наш сундук. Наш, ротный, — мрачно сообщил мне один из арбалетчиков.

Так-так.

Все вокруг, и особенно, арбалетчики, матерились так, что дым стоял коромыслом. И постепенно я понял, что произошло.

Незадолго до начала боя Шумпер, понимая, что шансов у нас нет, решил сбежать. Наверное, он рассчитывал проскочить между орками на быстром жеребце Хозицера. Украв ротную казну, он приторочил сундук на спину жеребца, и потихоньку рванул из лагеря, но все-таки попался оркам. Почему и как его схватили, для нас, конечно, останется неизвестным. Возможно, жеребец хауптфельфебеля был утомлен предыдущим переходом, а может, из-за тяжелого неудобного сундука он не мог быстро скакать, или сам Отто направил его прямо в засаду орков — этого уже не узнать. Сам Хозицер заяви что его жеребец, как благородное животное, несомненно, сам сбросил подлого дезертира с седла.

Так или иначе, и ротмистр, и конь оказались в лапах орков, с самыми плачевными для себя последствиями.

Но солдаты ругались не из-за этого.

Орки выпотрошили не только Шумпера, но и ротный сундук арбалетчиков. А это значит, что серебро роты теперь разошлось по поясам и кубышкам орков и смешалось с их собственным. Теперь это общий трофей, который придется делить с пехотинцами!

Все новые и новые горсти монет падали на расстеленный на земле плащ. Тут были самые разные монеты, но понять, какие тут из сундука арбалетчиков, было решительно невозможно.

— Какие монеты вы давали Шумперу при выплате жалования? — спросил меня красный от гнева Линдхорст.

— Право, я не помню, Курт. Я сам получил разную монету, и ландрские гротены, и крейцеры, и мариенгроши... Что было тогда у менял, то они мне и дали!

Обстановка накалялась. Солдаты уже стали хвататься за оружие. Арбалетчики хотели, чтобы из добычи была выделена сумма, которая находилась в их сундуке, на что пехотинцы резонно им отвечали, что никому неизвестно, сколько у арбалетчиков было там денег, и что арбалетчики, мол, сами виноваты — нужно правильно выбирать себе ротмистра, чтобы не попадать в такие переплеты. Я же не знал что предпринять. И те и другие, по-своему, правы!

— Стойте, стойте! Решим это в лагере. Пока все серебро и золото — на плащ!

Но они не унимались.

Если сейчас они передерутся из-за добычи, нам конец. И этот исход становился все более реальным с каждой секундой. Кто-то из пехотинцев уже схватил за грудки сержанта арбалетчиков, вот уже и оружие обнажено....

— Орки!

— Что! Где орки?!

— Вот, тут орки!

Все обернулись. Распря на время была забыта. Арбалетчики спешно взводили свое оружие, пехотинцы надевали щиты и шлемы.

Оказалось, обозные, продолжавшие шнырять по стойбищу, в одной из хижин откопали старуху — орчиху. Больше орков не было. Но это хотя бы отвлекло солдат от усобицы.

— Отлично! Давайте-ка посадим ее на кол рядом с Шумпером! Будет сладкая парочка!

Старуха орчиха только рычала и скалила гнилые клыки. Похоже, она была слепа, и не смогла сбежать с остальными. Кожа ее, усеянная татуировками и шрамами, выдавала долгую и нелегкую жизнь, которой, судя по всему, сейчас придет страшный конец.

— А она шаманка, — сообщил Клаус. — Судя по татуировкам и вот тем кольцам!

В ушах у старухи было несколько колец, которые солдаты сейчас со смехом вырывали.

— Эй, малый! — крикнул я. — Дай-ка сюда это кольцо! Давай-давай, не бойся, посмотрю и кину в общую кучу!

Клаус внимательно осмотрел снятые со старухи украшения. Потом подошел к ней и что-то прокричал по-орчиному. Та злобно прорычала что-то в ответ.

—Так, ребята, стой. Нам с этой старой крысой надо потолковать!

Мы с Азалайсой подошли ближе.

— Слушай, Аззи. Вот эта бабка явно варила для орков разное снадобье. Давай ты с ней потолкуешь, может быть, узнаешь что-то интересное!

— Ха. Так она и будет говорить!

— Думаю, будет. Если жить захочет...

Мы затащили старуху в вонючую круглую хижину и начали допрос. Но, как и предполагала Аззи, старая орчиха категорически отказывалась говорить. Я показал ей нож — бесполезно. Точно, слепая. Зашел сзади и, задыхаясь от вони, поднес нож ей к горлу — тоже без толку. Ткнул ее острием под ребро — орчиха хрюкнула, но говорить не стала.

— Что можно сделать тут, Клаус?

— Что сделать, вы спрашиваете? Ответ очевиден! Прирезать ее, да и вся недолга!

— С удовольствием, но нам нужно ее допросить.

— Тогда просто напоите ее в свинью. Орки очень нестойки на алкоголь. А как напьются — становятся совсем дурные!

— Это можно. Клаус, собери-ка вино из солдатских фляжек! Скажи, я приказал.

Вскоре он вернулся.

— У солдат почти ничего нет, вылакали еще с утра, пока сюда шли.

— Тогда спроси у мага, у него всегда есть.

Через минуту ко мне прибежал недовольный Литц.

— С ума сошел, Энно? Поить моим кларетом эту сволочь? Дайте ей солдатского пойла!

— Солдатское кончилось две битвы назад. Разве тебе не жаловались твои собутыльники?

Литц фыркнул.

— Я пью исключительно с господами рыцарями. У Рейсснера еще оставалась фляжка!

— Давай свое и возьми у Рейсснера. Нам понадобится много выпивки.

Но собрать достаточно вина не удалось — его просто не было. Носимые фляжки у всех были полупусты, а тащиться в лагерь не хотелось.

— Давайте что есть, — вдруг сказала мне Аззи, странно улыбаясь.

Мы слили вино в один кувшин.

Аззи достала из-за пазухи небольшую подозрительного вида склянку и плеснула в кувшин.

— Белладонна, — подмигнув, одними губами шепнула она мне.

— Влейте это в нее! Только аккуратно. Не проливать! Больше у нас вина нет.

Пара солдат с удовольствием схватила орчиху за горло. Ей запрокинули голову, разжали ножом гнилые зубы и влили отравленное вино внутрь.