— А порно вы смотрите?
— Миша, не напрягайся! — мягко одернула девушка своего спутника, опустившего было челюсть для оглашения какой-то назревшей у него мысли. — Хотите предложить мне сняться в обнаженке?
— Нет, просто поддерживаю разговор. Я, например, обожаю смотреть порно — знаете, там такие лица…
— Не сомневаюсь, — обронила Диана. — Еще что-то?
— Не хочется никого торопить, но у меня не так много времени. Настал момент скинуть туфельку и начать ласкать меня под столом ножкой. А то я могу подумать, что совсем вас не привлекаю.
— Проваливай, приятель! — произнес наконец Миша с неожиданной теплотой. — По-хорошему тебе советую: в первый и единственный раз…
— Как же я могу? — я развел руками, выплеснув часть своего напитка на колени сидевшего рядом парнишки. — У меня тут пикап в самом разгаре…
— Ну, тогда, считай, сам напросился…
Не успел я сфокусировать взгляд, как Миша и его безымянный товарищ бережно, но прочно подхватили меня под локти и, лавируя между столиками, повлекли к занавешенной арке, ведущей в оживленную часть клуба. Споткнувшись о ковролин, я с последней надеждой оглянулся на свою Купаву, великолепную владелицу черной копны волос и тефлоновых ляжек. Она сидела нога за ногу и салютовала мне вскинутым над головой, сверкающим стразами смартфоном, увековечивая заключительную сцену нашего свидания. На выходе из зала мы столкнулись с парой мужчин, один из которых внезапно остановил наше шествие, несильно ткнув указательным пальцем в широкую Мишину грудь, и бесцветным тоном, но так, что Миша сразу ему поверил, произнес: «Дальше мы сами». «Дамочка, позвольте вашу технику», — подал голос второй. Едва ощутимо подпирая меня плечами, мужчины выбрались за мной на воздух и некоторое время безмолвно стояли рядом, позволяя мне проникнуться зрелищем немноголюдной набережной, освещенной желтоватыми фонарями, и темнеющей за ней реки. «Вас подвезти, Дмитрий Андреевич?» — негромко осведомился кто-то из двоих, черствым нечувствительным ногтем ковыряя устланную стразами крышку смартфона, накрепко зажатого в жилистых пальцах. Мне пришлось помотать головой — желтые фонари мельницей закружились перед глазами. «Игрушку верните ребенку», — с отвращением попросил я, обращаясь к порожнему пространству между моими провожатыми. «Обязательно…»
Назавтра случился еще один день: такой же очередной, такой же календарный, как и все предыдущие. Наскучив лежать пластом посреди гостиной (я опустился на пол, чтобы достать закатившуюся под диван сигарету, но затем с полчаса не мог найти повода подняться), я вдруг нехотя принялся за отжимания и после двадцати повторений ощутил беспримерный прилив энергии. Это вдохновило меня на сет упражнений для пресса, по завершении которого я совершенно самостоятельно встал на ноги, оделся в то, что попалось под руку, и, опасаясь растерять рвение, что есть духу помчался в здешний спортзал, располагавшийся на первом этаже дома. По укоренившейся привычке тренировкам я отдавал до шести часов в неделю. Однако в последние месяцы почти все мои привычки стали пошаливать (не исключая части дурных, как доказал вчерашний вечер), так что я не сразу отыскал свой шкафчик со спортивными принадлежностями, а отыскав, вынужден был обратиться к менеджеру за дубликатом ключа. Зато тренировка удалась на славу. После разминки я обошел по очереди все тренажеры, пошатал гантелями и, став на беговую дорожку напротив зеркальной стены, чесал и чесал, шпарил и шпарил по шелестящему полотну, силясь продвинуться вперед, словно вовсе не зеркало с несущимся мне навстречу двойником помещалось передо мной, а сам я наравне со своей двумерной копией стремился выскользнуть из зазеркалья. Еще долго, уже не в силах бежать, я сидел на какой-то скамье и всматривался в свое отражение: в изнуренную, взмыленную, испещренную пятнами пота фигуру, испытывая все возрастающую симпатию к тому, что я вижу, пока барышня в кремовых леггинсах и с золотистым хвостом на затылке не прошла мимо меня, не вспрыгнула на тренажер и не затеяла стричь воздух своими складными ножками. С минуту я еще старался удержать взор на своей выжатой, но исполненной воодушевления личности, однако, когда личность начала оплывать, стушевываться, эволюционировать, а затем нечаянно распалась на две кремовых, мерно скачущих вверх-вниз половинки, мне пришлось подняться со скамьи и на подрагивающих от усталости ногах отправиться в душ.
Одеваясь у шкафчика и едва стряхнув с бедер влажное полотенце, я случайно заглянул в телефон, где меня поджидало нечто непостижимое. Восемь или девять входящих звонков. С приватного номера Алены. И несколько коротких телеграмм с опечатками и душераздирающими рожицами в том ключе, что, оказывается, я куда-то вдруг пропал, все пропало и пропади все пропадом. Белый день на дворе, на секундочку! Три часа пополудни! Что опять на нее нашло? Я нажал кнопку соединения. На экране всплыла аватарка: сестра высаживается из авто в вечернем платье от Веры Вонг и демонстрирует фотографу средний палец. Алена ответила мне мгновенно: «Алло! Димочка, это ты? Это ты? Скажи что-нибудь!» Я сказал. «Ох, блядь… — могу ошибаться, но, кажется, сестренка чуть не разрыдалась. — Куда ты подевался, сукин сын? Чтоб тебе провалиться! Целый день названиваю. Пишу. Ноль внимания! Фух… А войсы мои слушал уже? Нет? Ну, если любишь меня, то лучше не слушай… Короче, я в дороге сейчас — скоро буду. Ты дома хоть? Нормально все у тебя?» Едва я приступил к успокоительной речи, как в раздевалку просочился мешковатый седенький атлет с толстыми окулярами на носу и стал ностальгически пялиться на мою моложавую конституцию. Мне вздумалось закруглить тему: «Ладно, алармистка: все живы и здоровы — можешь остыть. И приезжать ко мне не обязательно. Давай попозже созвонимся. Момент, мягко говоря, неподходящий — я тут, прости великодушно, в чем мать родила. Неудобно…» — «Ничего себе! — немедленно заинтересовалась Алена. — Звучит интимно. А кто там у тебя?» Я покосился на пожилого поклонника физкультуры: «Ну, мужчина один…» — «Как мужчина? Очумел, что ли? Прикалываешься или серьезно?» Пришлось кратко осветить ситуацию. После перенесенных волнений Алену прорвало, и мне довелось послушать, как она заходится в неуемном хохоте, попутно убеждая своего водителя, что с нею все в порядке. «Алло, братец! — вновь вышла на связь Алена. — Я ведь не успела сказать, зачем еду. Помимо спасательной миссии, конечно. Есть, о чем поговорить… Да и соскучилась — жуть просто: если не прогонишь, может, даже заночую у тебя. Ведь не прогонишь сестру?» Уловив знаменитые Аленины экивоки, я солидарным мычанием поощрил ее к дальнейшему развитию легенды. «В качестве компенсации, — продолжила она, — могу свести с потрясающей массажисткой. Алло, слышишь меня? С потрясающей! Сама только вчера познакомилась. Подруга сосватала заведение, захожу — а там она…» Здесь у Алены очень некстати перехватило дыхание (видимо, нахлынули воспоминания о дивной встрече), поэтому ей срочно понадобился еще один поощрительный возглас с моей стороны. «Молоденькая еще девчонка, подмастерье, но руки — золото. Буквально — юное дарование. Сам сможешь оценить…»
Ну, кажется, все ясно… Теперь — моя реплика. Я подыграл ей в том, примерно, смысле, что всей душой заинтересован в услугах хорошей массажистки. Дескать, чем скорее таковая сыщется, тем раньше я вычеркну этот пункт из числа своих ежевечерних молитв. Алена была удовлетворена моим сотрудничеством: «В общем, мы уже подъезжаем. Натягивай портки и иди встречать…» В действительности, подъехали они минут через пятнадцать: я как раз успел подняться в квартиру и вытряхнуть пепельницу в корзину для мусора. Вероятно, переменили маршрут… Сначала со мной связались снизу, осведомились о готовности принять гостей, а затем, как обычно, дважды прожурчал дверной зуммер и в распахнутую мной створку шагнул широкоплечий Эдик, бессменная Аленина дуэнья с тех пор, как сестре минуло шестнадцать. Второй ее спутник, с красной как кирпич рожей, коротко кивнул мне с порога и остался в сенях вместе с подопечной, предоставляя Эдику возможность скрупулезно исполнить свою часть рутинной процедуры. Сама Алена, с отрешенным лицом склонившая голову вправо, на сторону уха, в раковинке которого горбилась золотистая спинка гарнитуры, при виде меня просияла улыбкой и празднично помахала рукой. «Конечно, Вероника Сергеевна», — сказала она при этом. Я обрадованно улыбнулся Алене, вдруг осознав, как сильно стосковался по ней. Эдик же передернул кадыком и продекламировал две фразы, которые повторялись им при каждом посещении — слово в слово и с теми же мерзлыми нотками: «Здравствуйте, Дмитрий Андреевич» и «Вы позволите, Дмитрий Андреевич?» Я ему позволил, и служивый неторопливо направился в комнаты, чтобы совершить ритуальный променад по моему дому: заглянуть под диваны, исследовать холодильник, поправить подушки, опустить сиденье унитаза или чем он там еще занимался, не знаю…
