— Поцелуй ее еще раз, я уберу твоих быков. Я делал это раньше, и поверьте мне, у меня скорее есть способности к этому.

Рен закатил глаза и толкнул Ксана в руку.

— Это твоя женщина поцеловала меня, Девенпорт, а не наоборот. И мне ненавистно разрушать твои нежные чувства, но когда я выиграю эту игру, я сделаю гораздо больше, чем просто поцелую ее в губы в час, проведенный с ней наедине.

Данте тихо зарычал через стол, но не сдвинулся с места. Я знала, что если бы он это сделал, он не смог бы контролировать гнев, находящийся внутри него.

Я не могла видеть лица Александра, когда он смотрел на Рена, но была уверена, что это была застывшая маска презрения, и ни одно моргание не выдало тот факт, что я сунула карточку в задний карман брюк его костюма. Меня скрывало от глаз Ралстона большое тело Ксана, и только Данте, сидевший слева от меня, мог уловить проблеск моих движений.

Конечно, он ничего не сказал, но когда его глаза скользнули по мне, они были наполнены нашим прежним взаимопониманием, детским возбуждением, наполнившим черноту весельем.

Наконец, Александр прервал противостояние с Реном и снова обошел стол, чтобы занять свое место. Он сделал это с трудом, мускул под острым углом его челюсти подпрыгнул. Легко было прочитать, что он злится и расстроен, что, возможно, его рука не выдерживает уверенности Рена в его способности победить.

Я проглотила улыбку, которая вот-вот расцветет на моем рту, и наклонила голову ниже к земле, чтобы волосы закрывали мое лицо.

Удивительно, как мужчины могут недооценивать красивое лицо, как будто все усилия женщины направлены на ее красоту, а на интеллект не остается ничего.

Рен, как и Орден, узнает, что я не пешка.

Я была королевой.

Две минуты спустя, когда Рен пошел олл-ин, я не смогла удержаться от взгляда на Александра через стол. Наши глаза встретились, это было похоже на контракт, подписанный кровью. Мы были командой, замкнутым контуром энергии.

Никто и никогда больше нас не разлучит, а вместе, работая так, мы были непобедимы.

Головокружение пронзило мой живот, как падающая звезда.

Александр принял ставку Рена, сдвинул фишки в центр и перевернул карты.

Две дамы, совпавшие с картами на ривере, означали, что у него фулл-хаус.

Рен улыбнулся, как акула, со всеми зубами и злыми намерениями, поправляя свои карты, хитро пытаясь вытащить скрытую королеву из рукава рубашки.

Только ее там не было.

Конечно.

Потому что я отдала ее Ксану.

Нахмуренное выражение Рена мелькнуло на его лице прежде, чем он успел его сдержать, и его глаза устремились на меня.

Я блаженно улыбнулась ему.

Он слегка напрягся, когда осознал мою возможную двуличность, а затем согнул челюсть и бросил свои карты на красный сукно.

Дама и десятка червей.

Без дамы, выложенной для Александра, дамы, которую он собирался сыграть, у Рена был только флеш, который был перебит фулл-хаусом Ксана.

Если бы у него была дама, он бы разыграл самую сильную руку в игре; флеш-рояль.

Улыбка Александра прорезала красную рану между его щек, такую же насмешливую и злую, как у Джокера.

— Ну, Тарситани, я полагаю, что мне причитается кое-какая информация. Где и когда Орден проведет следующие аукционы? Кроме того, что тебе известно об отношениях между ди Карло и моим отцом?

Рен тяжело сглотнул, очевидно пытаясь говорить сквозь гнев из-за того, что ему помешали в его плане. Он открыл рот, чтобы ответить, и в подземной комнате раздался грохот.

Мгновение спустя задняя дверь, через которую мы не вошли, распахнулась, и через игорный зал высыпали четверо мужчин в масках, одетых с головы до ног в черное. В руках у них было автоматическое оружие, оружие, которое начало плеваться пулями еще до того, как мы успели осознать суть бедствия.

Я инстинктивно нырнула на пол и начала ползти вокруг стола, чтобы добраться до Александра и Данте. Какофония ворчания, испуганных криков и выстрелов разорвала воздух в клочья, а покерный стол разлетелся на осколки над моей головой, обрушиваясь на мою кожу.

Я закричала, когда две руки грубо оторвали меня от земли под мышками и начали тащить к двери.

Но не через парадную дверь, и с мурашками в животе я поняла, что это не Данте или Ксан поймали меня, чтобы спасти.

Это был один из мужчин в масках.

Я закричала, когда меня перебросили через его плечо, я пинала и наносила глубокие удары по его почкам, пытаясь освободиться. Он не колебался ни секунды, распыляя пули по той части комнаты, где прятались двое моих любимых мужчин.

Я услышал, как Данте громко выругался по-итальянски, а затем позвал Ксан:

— Забери ее сейчас, и я прикончу не только тебя, но и каждого чертова человека, которого ты когда-либо любил.

Мужчина, державший меня, остановился на одну короткую секунду, его пистолет замолчал, его ноги были тяжелыми. Я думала, что, возможно, доминирующего, арктического голоса моего Хозяина будет достаточно, чтобы остановить его, но даже сила Александра имела пределы.

Мгновение спустя, под градом выстрелов, он погнал нас по полу под прикрытием других мужчин и вывел за дверь в переулок. Он поднялся по ступенькам на улицу, две на две, а затем рывком открыл дверцу машины и грубо швырнул меня внутрь.

Я быстро выпрямилась, одной рукой убирая с лица взлохмаченные волосы, а другой выхватывая нож из кобуры на лодыжке. Движение внутри заставило меня двинуться в мгновение ока, держа нож под горлом моего похитителя, мое тело разлилось, как масляное пятно, на его коленях.

Только тогда я посмотрел в лицо моего похитителя.

— Добрый вечер, carina, — мягко сказал Шеймус Мур. — Посмотри, как ты выросла.

Козима

Шеймус Мур был на пять лет старше и, судя по всему, не стал мудрее. В тот момент, когда Александр и Данте обнаружили, что он похитил меня, он был конченным человеком, что, возможно, не вызвало чувства горя в моем сердце. Время, казалось, не залечило все раны. Я обнаружила лишь поразительное количество ненависти и страха по отношению к человеку, который с самого рождения действовал как мой отец — пусть и ужасно.

К сожалению, похоже, время не коснулось Шеймуса и в других отношениях. Его густые волосы по-прежнему блестели медным цветом пламени свечи в тусклом свете лимузина, а его красивые черты лица для моего теперь тренированного глаза казались поразительно кельтскими; от рыжих веснушек на его бледной коже, смутно сладких и контрастных, как хлопья в молоке, до идеально сформированного маленького бутона розы его розового рта. Он и Елена были так похожи, особенно при слабом освещении. По какой-то неизменной причине они оба выглядели еще красивее в тени.

Для меня было шокирующим ударом увидеть его снова, не говоря уже о том, что он организовал все ограбление в задней комнате только для того, чтобы побыть со мной наедине. Какая-нибудь другая дочь могла бы думать о нем чаще в те моменты, когда его выбор в ее пользу из прошлого отражался в ее будущем. Но в моей жизни было не один злодей, и Шеймус был наименее подходящим и наименее злобным.

Или я так думала.

Сидя сейчас напротив него, его длинное тело прислонилось к дорогому кожаному салону, как будто он родился в богатой семье, его губы полуулыбались, когда он потягивал шампанское, я была вынуждена задаваться вопросом, вернулся ли он, чтобы разрушить мою жизнь снова и снова.

— Празднуешь что-нибудь? — Я спросила, прежде чем обдумать это.

Я сняла нож с его шеи, но это не значило, что мне хотелось пообщаться с отцом.

— Я воссоединяюсь со своей давно потерянной дочерью. Я бы сказал, что это повод для празднования, — заявил он с тем же уровнем зрелищности, который был у него всегда, как будто все в его жизни происходило именно так, как он хотел.

— Кажется, я говорила тебе, что никогда больше не хочу тебя видеть, — напомнила я ему, гордясь своим самообладанием, когда мои внутренности бурлили, как стиральная машина, наполненная камнями.