Тем не менее, Александр, вероятно, дал мне возможность сделать себе имя в мире, но именно я использовала эти преимущества с пользой.

Моя жизнь была моей собственной, яркой и полностью прорисованной, даже если она существовала в рамках, созданных Александром.

Как ни странно, меня это устраивало.

— Рановато для Верди, не так ли? — спросила Жизель позади меня.

Я повернулась к ней с искренней улыбкой, несмотря на внутреннее смятение. Никто не заставлял меня чувствовать себя так спокойно, как она. Я чувствовала, как петля, которую я носила на шее с тех пор, как Эшкрофт снова появился в моей жизни, та, которая неумолимо затянулась, когда вчера вечером появился Александр, ослабла вокруг моих ключиц при виде моей хорошенькой Жизель, закутанной в серое и кашемир для подготовки к холодному осеннему утру.

— Для маэстро никогда не рано! Хотя я бы сказала, что еще слишком рано выглядеть так мило. — Я склонила голову набок, наблюдая, как ее щеки залил румянец. — Куда ты идешь?

Она мягко улыбнулась; выражение было настолько интимным, что оно защемило где-то в моем сердце. Я никогда не видела ее с таким тайным богатством удовлетворения, такой тайной, приклеенной к ее губам.

Насколько мне известно, она всегда всем делилась со мной. Жизель была единственной из нас, Ломбарди, с открытым сердцем и невинным прошлым.

— Синклер, — сказала она, прежде чем прочистить горло и насыпать лед в стакан в холодильнике. — Дэниел пригласил меня на рыбалку. На днях за обедом я сказала ему, что мне понравилось, когда я была в Мексике, и он очень обрадовался, когда взял меня с собой. — Она закатила глаза, но они танцевали от удовольствия. — Кто бы мог подумать, что такой сдержанный парень окажется фанатом рыбалки?

Я попыталась сдержать улыбку и снова повернулась к тушеным помидорам. Теперь стало почти до боли очевидно, что у моей сестры и Синклера роман. Мне хотелось разозлиться на них, но я видела Синклера, когда он вернулся из Мексики, и сам воздух вокруг него светился вновь обретенным удовлетворением. Глядя сейчас на Жизель, когда она говорила о нем, я понимала, что она чувствует то же самое.

Мое сердце сжалось, когда я подумала о моей прекрасной, непонятой Елене и о том, что это будет значить для нее, хотя я знала, что не буду вмешиваться.

У каждого есть свои собственные драмы, и это были их собственные, к лучшему или к худшему.

Наконец я сказала:

— Огромный любитель рыбалки. Каждый август он участвует в турнире Bassmaster Elite Series на озере Онейда, и я почти уверена, что он берет своих руководителей на ежегодный деловой отдых в Мексику только для того, чтобы немного порыбачить.

Синклер за эти годы десятки раз пытался взять меня с собой на рыбалку с разной степенью успеха. Я слегка рассмеялась, когда сказала ей:

— Он уже вывозил меня с собой. Скажем так, мне комфортнее на суше. Я бы в любой день предпочла покататься на лошадях вместо рыбалки.

Я подумала о Гелиосе, великолепной золотой ахалтекинской кобыле, которую Александр подарил мне в конце моего пребывания в Перл-Холле. Она часто приходила мне в голову, потому что я без всякой причины надеялась, что она все еще находится в конюшне в поместье, о ней заботятся, как о принцессе, их умелые конюхи и она ждет, что невозможно, моего возвращения домой.

Я не ездила верхом с тех пор, как рассталась с ней. Это было похоже на предательство, точно так же, как практика БДСМ была предательством моих отношений с Александром.

— Почему ты так рано? — спросила Жизель, выводя меня из задумчивости.

Я набрала немного шаксуки — ближневосточного блюда из тушеных помидоров и яиц, которому я научилась у Дугласа во время пребывания в Перл-Холле — в миску и протянула ей, поцеловав в щеку.

— Модель отказалась от съемок Ralf Lauren в Англии, — соврала я, отводя глаза, когда она заняла место на кухонном острове. Не было причин лгать. Жизель недостаточно знала о St. Aubyn и Александре Дэвенпорте, чтобы понять их связь друг с другом, не говоря уже обо мне, но я была осторожна после целой жизни совпадений, которые всегда оказывались слишком хорошими, чтобы быть правдой. — Завтра мне нужно быть в Корнуолле.

— Ты не выглядишь слишком воодушевленной, и это не объясняет столь ранний подъем.

Я пожала плечами, как будто не ощущала зов сирены Англии, словно колыбельную, манящую меня к будущей смерти.

— Я ненавижу Англию. Сегодня я уезжаю позже, но не могла заснуть, думая об этом.

— Это немного экстремально, не так ли? — спросила она с легким смехом. — Я имею в виду всю страну? Что британцы тебе сделали?

Моя ответная улыбка была резче, чем мне хотелось бы, но, к счастью, Жизель отвлеклась на звонок своего телефона. Я наблюдала, как ошеломляющее выражение волнения и радости промелькнуло на ее лице, словно солнце, пробивающееся сквозь облака.

— Мне пора идти, — сказала она мне, не отрываясь от текста, светящегося на ее экране.

Она затолкала в рот последние остатки еды, а затем помчалась к своим зеленым резиновым сапогам, чтобы натянуть их. Я ошеломленно наблюдала, как она наконец повернулась ко мне и слегка сжала меня.

— Если я не увижу тебя до того, как ты уйдешь, я буду скучать по тебе, — прошептала она мне в волосы.

— Я вернусь через три дня. Если бы это был какой-то другой бренд, я бы вообще не поехала. — Я крепко поцеловала ее в щеку, а затем оттолкнула ее. — А теперь будь в безопасности и наслаждайся своим днем. Синклер может быть очаровательным ублюдком, когда захочет, так что я уверена, тебя ждет грандиозное приключение.

Она трепетно улыбнулась мне, а затем быстро выскочила за дверь.

Я долго стояла, хмурясь ей вслед, пытаясь понять, почему выражение ее лица так меня обеспокоило.

Лишь несколько часов спустя, после того как я приняла душ, собрала вещи в Англию и читала, свернувшись калачиком на диване вместе с Аидом, я поняла, почему ее улыбка нашла отклик во мне.

Это был тот самый человек, которого я узнавала по своему лицу всякий раз, когда думала об Александре.

Я попыталась отмахнуться от этого, как от моей собственной предвзятости, проявившейся в моем восприятии, но я знала, что Жизель никогда не станет продолжать преследовать взятого мужчину, если она не будет сильно в него влюблена.

Это означало, что будущее Елены выглядело решительно мрачным. Я решила проводить больше времени со своей старшей сестрой, когда вернусь, как будто моя любовь каким-то образом смягчит удар ее предстоящего горя.

Я все еще была отвлечен, когда в мою дверь раздался хриплый стук, и с другой стороны кто-то громко выругался по-итальянски.

Мое сердце подпрыгнуло к горлу, когда я открыла дверь и увидела Данте, склонившегося в проеме, его большое тело согнулось от боли, а зубы стиснуты и блестели на мокром от пота лице.

— Madonna santa! Данте, что случилось? — потребовала я, когда он бросил свою скомканную куртку на столик.

Я встала под одну из его тяжелых рук, чтобы начать процесс затаскивания его в дом. Ростом он был выше шести футов пяти дюймов, а от рук до пальцев ног он был покрыт плотными мускулами. Мне казалось, что я тащила за собой машину, когда вела его на кухню и усаживала на табуретку на островке.

— Начни говорить, капо, — резко приказала я, схватив его белую рубашку зубами и разорвав ее пополам.

— Так хотелось увидеть меня без рубашки, что не терпелось схватить ножницы? — сухо спросил он, и лишь легкая резкость в его голосе выдавала боль, которую он испытывал.

Я зашипела, увидев сочащуюся рану в его левой части живота.

— Cazzo, пулевое ранение?

Он пожал плечами и застонал от боли.

— Я легкая мишень.

— Потому что ты чертов идиот? — огрызнулась я.

— Потому что во мне так много всего, к чему можно стремиться, — ответил он с однобокой ухмылкой.

Я закатила на него глаза, выхватила из ящика чистое кухонное полотенце и слишком сильно прижала его к его ране.