Мы вернулись в арендованный дом и разбрелись по комнатам. Мысли о том, как Мире удалось провернуть фокус, не покидали меня перед сном, но я так ничего и не придумала. Не могло же это произойти на самом деле?

***

Я легла на свежее постельное белье, накрылась теплым одеялом, вдохнула полной грудью прохладный воздух и потрясла головой, отгоняя ночное чердачное наваждение. Я скучала по Борису. Без Бориса постель ощущалась пустой. Его не хватало рядом: его руки на моем бедре, дыхания на шее. Ничего, утром приедет с друзьями развлекать меня и моих подруг.

Беспокойство о том, что нужно дать ответ Борису, опять кольнуло меня где-то под сердцем. Он четко дал понять, что видит меня хранительницей очага, заботливой хозяйкой в нашем будущем доме.

Он предложил уйти с работы, сказал, что в состоянии нас содержать. Только меня мучили сомнения в серьезности его намерений. Круто менять жизнь ради непродолжительного развлечения я была не готова. Я обожала свою работу, растения и перспективные проекты по селекции. За этими беспокойными мыслями я не заметила, как провалилась в сон.

***

Рука на бедре, дыхание на шее, вокруг туман. Плотный, практически ощутимый, обволакивает, мягко прикасается к ногам, рукам, животу, спине. Туман ласкает возбуждая, вызывает отклик желания. Я практически ощущаю прикосновения –мягко, нежно, тепло. Я растворяюсь в предрассветной чувственности окутывающего меня тумана. Почему-то в ночных воспоминаниях возникают горящие провалы глазниц… Открываю глаза, выныривая из сна — сон! Просто сон!

Думаю о Борисе.

И тут, возвращаются воспоминания вчерашней ночи. Как же Мира это устроила?

Мира

После ночного ужастика Мира закрылась у себя в комнате. Прильнула к запертой двери, прислушиваясь к тишине дома. Сердце все еще колотилось, адреналин бегал под кожей. Что это было? Теперь уже в спокойной обстановке, отведенной ей комнаты, она попыталась осмыслить произошедшее.

Там, на холодном чердаке заброшенного дома, она испытала букет разнообразных эмоций: страх, смешанный с возбуждением, которые ей не доводилось испытать никогда ранее в жизни, причем ни такого ужасающего страха, ни такого всепоглощающего возбуждения.

Здесь воспоминания немного путались, сплетая два таких разных чувства в нечто единое, не поддающееся осознанию. Зеркальный монстр был реален. «Был реален?»— все-таки она задавала себе вопрос десятый раз по кругу и не могла ответить утвердительно.

Что Мира знала наверняка, это то, что ничего она не подмешивала, никакую дурь не приносила с собой, вообще, это не была ее тема.

Выпить, закусить, приятно провести время с адекватными мужчинками, может не вполне свободными, но достаточно состоятельными –это да, это по ее части. Такие не «закидывались», не особо напивались, порой были нежны, и частенько щедры, но недолго. Как говорится, обременен и неопасен.

Крохи — в их понимании — перепадали Мире и оседали на ее скромном банковском счету. Она мечтала, что купит собственную квартиру, она старалась, она боролась в этом мире полном несправедливости и лжи.

Мира полезла в карман джинсов и достала блестящую побрякушку, поднесла ее к настольной лампе и стала пристально разглядывать. Браслет, возможно, золотой, может даже с драгоценными камнями.

Камни сверкали, ослепляя своими переливами в тусклом свете ночника. «Должно же и мне повезти», — подумала Мира. Странный вечер, странная вещица попала ей в руки. Мира немного нервничала, она не могла найти пробу на «произведении искусства». Вертела, пыхтела, не хотела разочаровываться. Страх давно уступил место любопытству и предвосхищению пополнения счета.

Мира подумала про Дарину и невольно передернула плечами. Вот, почему одним все и на блюдечке с голубой каемочкой, а другие бьются, бьются и ничего не выходит? И, что в ней нашел Борис? Зачем она ему, когда есть такая прекрасная и свободная Мира, готовая на все ради него? И, ведь сама же их познакомила!

Дара хочет замуж. Дара хочет семью и детишек. Правильная до невозможности! Аж противно.

— Любовь, светлая и чистая –это все бабкины сказки, дедкины подсказки, — фыркнула девушка и продолжила изучать ювелирное украшение. По крайней мере, ей хотелось думать, что оно имеет определенную ценность.

Хорошо, хоть украшение досталось ей, а не подружке-выскочке.

На чердаке, не понимая, что произошло, Мира пустила все свои силы, мысли и обаяние на успокоение девчонок. Она согласно подмигивала, поддакивала и поощряла их придумывать альтернативные версии произошедшему, а сама в это время сжимала браслет, так притягивающий ее, и стремилась остаться в одиночестве, чтобы рассмотреть его.

Воспоминания медленно вырисовывали картинку произошедшего.

Итак, Дара спасла их всех, и, пытаясь оттолкнуть истончавшуюся на глазах тень монстра, кинувшегося на нее, что-то зацепила рукой. Монстр исчез, Дара разжала воинственно сжатые кулаки, выронив молоток и что-то еще, крепко зажатое в кулак, и это что-то с глухим стуком ударилось об пол. Дара отшатнулась, толкнув странную вещицу ногой, кинулась на помощь к Ивонне. Мира неосознанно потянулась рукой к предмету, откатившемуся к ней, схватила и спрятала в карман.

Мира, завороженная красотой украшения, несмотря на то, что не нашла подтверждения его ценности, как в тумане, натянула его на руку, отставила ее подальше, полюбоваться «моей прелестью» — мелькнуло в сознании, и одновременно браслет мелькнул яркой вспышкой.

Её ослепило сияние, и она ничего не могла разглядеть, но могла почувствовать теплые объятия, нежные прикосновения. Чувство возбуждения, охватившее ее на чердаке, нахлынуло с новой силой, Мира забыла обо всем на свете: о Даре, о несправедливости жизни, о браслете, о больном плече, о страшном и ужасном чердачном монстре, кстати, почему же страшном? Вполне себе ласковом и нежном, таком притягательном и желанном. От воспоминаний стало жарко.

Кто-то нежно обнимал её. Кто-то напоминающий монстра с чердака.

Желание раствориться в нем перехлестнуло через край, и Мира уже не понимала, где кончается она, и начинается безграничное счастье. Душа парила, душа летела навстречу звездам, неслась на немыслимой скорости, все разгоняясь, стремясь превратиться в нечто, раствориться в вечности.

Рай, если он и существует, Мира была очень близко к обретению рая на земле. Яркая вспышка, темнота, и ноющая боль, пронзающая тело, уплывающее сознание. Болезненный стон, чужой яростный рык разочарования и окончательная потеря сознания.

***

В голове туман, Мира с трудом разлепила глаза, попыталась приподняться на постели –темные круги маячили перед ней, во рту пересохло, в ушах стоял гул. Тусклый свет, занимавшегося утра проникал в комнату сквозь щели неплотно зашторенного окна.

Темный силуэт кресла, развернутого к окну, вырисовывался на фоне штор. Мира простонала, кресло со скрипом повернулось, и девушка смутно различила очертания человека, вольготно развалившегося в кресле. Нога закинута на ногу, руки расслабленно покоятся на подлокотниках, голова откинута на спинку.

— Итак, что мы имеем? — раздалось ехидно в комнате. — Тебя в детстве не учили, что чужое брать нехорошо?

Мира заторможено моргала, пытаясь рассмотреть незнакомца в ее комнате. Он поднялся и небрежным жестом сдвинул штору. Она зажмурилась, ослепленная тусклым утренним светом. Странный мужчина сжалился и отошел от оконного проема.

Мира пыталась разглядеть и понять, кто это. Она сфокусировала мутную картинку и увидела очертания –высокий, влажные после душа темные волосы длиной до подбородка, непонятно во что одетый: темная рубашка с вышивкой, расстегнутая и обнажающая накаченную грудь, холщовые брюки и высокие сапоги.

— Чужое брать не только нехорошо, но и опасно… Браслет— это фамильный артефакт, принадлежащий мне по праву рождения. Он вырвался на свободу, почувствовал кого-то подходящего мне в этом мире. Слушай, это – явно не ты, — разочарованно протянул брюнет.