Совсем забыл, что охраны в подворье Скарлуччи едва ли не больше, чем на фронте.

Стена рядом обратилась в пустоту. «Гадюка» готовилась к следующей очереди. Застрочила мне вслед, стену особняка разносило в клочья.

Над головой захрустело, сквозь провалившийся потолок явилась фигура Вита. Бронемаг ухмыльнулся, жадно потянул ко мне руки.

Поймает, подсказывал здравый смысл, не раздумывая сунет под пулеметный огонь. Ему-то что, хоть пять «Гадюк» стреляй…

Метнулся в сторону, завалился на пол. «Арес» зло ругнулся на бронемага, бил прямо в лицо. Скарлуччи не обратил внимания. Из луженой глотки вырвался жуткий, нечеловеческий вой, мигом обратившийся в гогот.

— Ты выглядишь все отчаянней, ружемант. Fusele diavolo! Живуч, что таракан!

Навис надо мной дамокловым мечом. Занес сапог. Придавит — и уже не встану. Откатился в последний момент, нога Вита застряла в древесине пола.

— Дрянь. Мальчишка, ragazzo. Дрянь…

Я не слушал, бежал. Взгляд на часы — ровно четыре минуты. Теперь точно не успею. Может, уведу бронемага вниз за собой, пусть останется под завалами? Не верил, что это в самом деле его остановит.

Ириска упредила с опозданием, боль пришла раньше. По спине словно грохнули дубиной, отчетливо слышал, как захрустел позвоночник. Снесло, словно тряпичную куклу, швырнуло наземь. Три минуты девятнадцать секунд, три минуты шестнадцать секунд…

Время обратилось в вязкую, тягучую субстанцию. Жар лихорадки заполнял тело, заставил боль отступить. Ружейный демон, божественная аватара, кем бы она там ни была, питалась обидами, набиралась сил, спешила высвободиться.

— Ну уж нет, uomo. Пускай эта тварь сидит в тебе и дальше! — Скарлуччи пинком поддел «Арес», оттолкнул прочь. Змей заклинания скользнул с его рук, зажал в тиски хватки. Тяжко дышать, грудь сдавило болезненным спазмом.

Демон вздрогнул, ища свободы, но путы оказались крепче.

«Он бронемаг, но в первую очередь — маг».

Кто говорил? Кажется, Бейка…

Вит ухмыльнулся, размахнулся кулаком. Мгла, пришедшая с болью, заслоняла взор. Ириска с грустью сказала, подлец швырнул в спину булыжником.

— Мне хочется переломать тебе все кости. Растоптать, как червя. Вырвать конечности, насадить останки на палку и притащить твой труп Бейке как есть. Чтобы знала, что как только она попытается прийти в мой дом, противиться мне — уничтожу все, что ей дорого.

Зажмурился, стиснув зубы. Солдат боится смерти, но умеет встречать без истерик. Кулак раскрошил полы рядом со мной.

— Ты смешной, jabroni, — Вит поднял меня, словно плюшевую игрушку. Тяжко держал за грудки, до треска по швам натянулась одежка.

Ему, как и прежде, нравились власть и моя беспомощность, последней жаждал больше остального.

— Мне правда следует тебя убить. Как и собирался. Швырнуть твою тушку на улицу и приказать танкам кататься по тебе, словно по асфальту.

— У тебфя… — пролепетал разбитыми губами, глянул на руку, словно на часы. — Ефсще мнокхо кхантазий? Я спесшу…

— Ах ты сучонок! Ragazzo! — с последней встречи бронемаг обезумел. Нахмурился, вдруг услышав грохот снизу, задумчиво осмотрелся.

Рассмеялся.

— Стерва. Мне следовало догадаться. Что сейчас будет, парень? Ударит артиллерия?

Не видел смысла отвечать на риторические вопросы.

Вит не видел смысла бежать.

— Послужишь мне зонтиком, ружемант. А потом я спущусь. Ее можно убить двумя способами: сердцем, что в ее части, и тем, которое здесь, у меня. Думаю, об остальном догадаешься сам. Через сколько удар? Через минуту?

Через две, но я о том ему не сказал.

— Развлеку себя монологом, ragazzo, и парой оплеух. Тебе ли не все равно перед смертью? — Издевался. Щелкнул по лбу, что железной дубиной, чуть не треснул череп. Остатки мыслей вынесло прочь, а он заговорил: — Бейка рассказала тебе нашу историю. На свой лад. Будет честно, если сделаю то же. Она играла тобой, словно куклой. Тобой, ими, мной. Она говорит, что вы ей дороги, но на деле видит в вас лишь подопытных кроликов. А вы послушными игрушками пляшете ей на потеху.

Кулак врезался мне в живот, выбив из рук зарождающиеся ружеклятье. Мана, последние остатки пылью просыпалась с ладоней.

— Вот этого не надо, мальчик. Мы учимся на ошибках. В поражениях видим пути победы. В лесу ты избил меня, словно котенка. Кем теперь чувствуешь себя сам? Но ты слушай, Бейка сказала тебе, что была моей любовницей? Что паскудства ради я наложил на нее проклятие. А теперь подло мечтаю убить. Может быть, она даже права. Но она ведь выдумала красивую сказку. Для чего ей нужен ружемант?

— Зхачем… пфрассказываи-ж?

Он вновь расхохотался. Ладонь тыльной стороной отвесила мне пощечину — голову чуть не снесло, захрустела шея.

— Хочу, чтобы, умирая, ты знал правду. Плакал, осознав обман. И даже если не поверишь, где-то в глубине тебя поселится кроха сомнения. Мне будет приятней. У uomo не должно быть друг от дружки секретов, capiche? Ружемант, достигший определенного уровня, способен говорить с оружием. Уверен, ты слышал его зов прежде. Что с тобой говорило? Танк, винтовка, бронетранспортер? Не так уж и важно. Ты уже видел, что она сделала с одной из ваших девчонок: вселилась в нее, потеряв тело.

Айка — вместилище. Прекрасно помнил об этом.

— Кто тебе сказал, что она может вселяться только в нее? Что, если скажу, она способна проворачивать этот фокус с другими? Перенимать их тело, строить под себя, забирать умения. Ружемант нужен ей, чтобы достичь высокого уровня, отыскать мнимое сокровище Восьми — и вот тогда ты станешь не нужным. Она вытеснит твое собственное сознание, загонит его в самый дальний темный угол. Где ты и сдохнешь. Но не бывать! Сейчас ты сдохнешь. Мечтал когда-нибудь увидеть огненный дождь?

Перехватил меня за шкирку, словно шкодливого щенка. Третья сила дернула меня за веки, заставила открыть глаза. Выстроившись в ряд, плеяда танков встречала меня поднятыми дулами. Подчиняясь воле бронемага, машины не спешили атаковать.

— Салют в честь павшего врага! — пушки тут же ответили на его зов, тяжко ухнув выстрелами. На миг увидел глаза Скарлуччи перед собой, в них плескалось чистое безумие. Пробило дрожью с головы до ног. Он разинул вонючую пасть, в ноздри ударил дух крепкого, дорогого табака.

Сказать он ничего не успел. Бейка врезалась в него, словно снаряд. Я рухнул наземь, освободившись из его хватки. Чародейские путы, мгновение назад державшие, спали, даровали свободу. Встал не сразу, приподнялся, глядя на удивительное.

— Cosa gli hai detto?

Бейкин стальной кулак врезался в плоть чародея. Семь защитных экранов возникли перед ней один за другим. Хрустнули, как стекло, под стальным напором механической руки. Вит согнулся, Бейка вновь оказалась той, кто сумел сделать ему больно. Да на что же она способна, в самом деле?

— La verita! — на яростный вопрос командующей, что он мне рассказал, последовал прямолинейный, насмешливый ответ.

— Потапов! Беги, слышишь? Беги! — Бейка выкрикнула, обеими руками приняв удар гигантского кулака. Дымом пошли механические руки, норовя лопнуть от жуткого натиска. Просыпа́лись боевые машины, наводили на женщину стволы. — Беги!

— Мои руки лучше твоих, не находишь?

Ужасный удар подсек Бейку, словно рыбу. Рухнув наземь, она увидела, как над ней нависли кулаки бронемага. Неотвратимость смерти прервалась выстрелом. Пуля клюнула Скарлуччи между глаз. «Буян» исторгал из себя один патрон за другим, плевался гильзами. Бронемаг заорал от жуткой боли: его тронуло «каскадом боли».

— Сучий ragazzo! — он повернулся ко мне и вдруг встал, что вкопанный, широко расставив руки. Свист летящих к нам снарядов заглушил все. Прочитал по губам поганца: двоих одним ударом!

Встал, но напрасно. Артналет первым делом изрешетил лужайку, один за другим, обращаясь скопищем горелых ошметков взрывались танки. Бейка метнулась ко мне и не успела. Видел, как рухнувший рядом с ней снаряд вздыбил землю. Взрывная волна ударила по командующей, хрупкое тело лопнуло, что арбуз, зелеными клочьями расплескало по земле.