Видок был еще тот: волосы взъерошены, рукава белой рубашки закатаны до локтей, открывая вид на подкачанные руки.

Руби прикусила кончик ручки, невольно воспоминания из отпуска начали прокрадываться в мысли.

Жаль, что Алекс ее восторга не разделял.

— Я все узнал! — выдал мужчина, сложив руки на груди. Руби встряхнула головой, выбрасывая всякие мысли из головы и сосредотачиваясь на фразах мужчины.

— Я рада, — безразлично сказала девушка. — А что именно?

— Вот знаешь, — Александр по-наглому подошел к столу Руби, оперся об угол бедром, сверху-вниз глянул на девушку. Уголок губ поднялся в ехидной ухмылке. — Никогда раньше не понимал, почему мама так много времени уделяет договорам, мелким шрифтам и переговорам, а после встречи с тобой до меня дошло, — мужчина наклонился опасно близко, заглядывая в изумрудные глаза Руби. — Об этом ты не могла сказать мне столько времени? — девушка сглотнула металлический ком в горле, пыталась отодвинуться, убежать, спрятаться, укрыться от этого беспощадного, наглого льда, но не могла сделать ни вдоха, ни движения. Она будто бы застыла на месте, прикованная одним лишь взглядом. И если бы сейчас зашла хоть вся коллегия ее инвесторов, сам президент постучался бы в дверь или вернулась тетушка с того света, чтобы отчитать — Руби не сдвинулась бы ни на миллиметр. Слишком приятная легкость разлилась в груди. Слишком опьяняющим был парфюм Алекса. Слишком горячим дыхание. И слишком волнующей близость.

И как так происходило, что из умной и образованной девушки она в один миг превращалась в глупое гормонозависимое существо рядом с ним?

Правда, этот вопрос не только она задавала себе. У Алекса были почти такие же мысли. Он шел сюда, чтобы выяснить отношения, потребовать разорвать договор и переписать. А получил что? Рассеянный взгляд зеленых глаз, призывно приоткрытые пухлые губы и очаровательный вырез на блузке, в котором с его места было видно абсолютно все.

Кто-нибудь из них непременно должен взять себя в руки.

Обязательно.

Кто-нибудь.

Но никто не отодвинулся.

Наоборот, Руби выпрямилась, Алекс подался вперед. А в следующий момент, как и всегда, его губы накрыли ее. Жадно. Властно. Так, будто он наказывал ее за дни, проведенные в неведении и молчании. За часы, которые он провел вдалеке от нее. За бесконечные дни, в которых не было ее запаха и тонких пальцев, скользящих по пряжке ремня.

Руби оторвалась от его губ, затуманенным взглядом вглядывалась в голубые глаза Алекса, а потом легко ухмыльнулась, расстегивая его ремень и спуская одежду.

И всех все устраивало.

Никто не протестовал и не боялся, что в любой момент могла зайти Ева, Иви или кто-то еще из сотни сотрудников офиса. Было все равно.

Алекс выпрямился, тяжело выдыхая от нахлынувшего возбуждения. И за что ему послали эту женщину в жизнь? Что такого хорошего он сделал за свои года, что ладонь скользила по члену, немного сжимая, что острый язычок прошелся по всей длине, а потом пухлые губы оставили поцелуй на головке. Чем он заслужил ее возбужденный, похотливый взгляд? И это наслаждение от ее губ и языка, очерчивающего каждую венку?

Обычно такие действия предполагали удовольствие и удовлетворение. И если удовольствия он сейчас получал с лихвой, то с удовлетворением были проблемы. Возбуждение от каждого движения головы девушки становилось только сильнее, фантазия упорнее рисовала эротические картинки с их участием. Да и что там говорить про воображение, если весь этот момент, вся реальность выглядели как одна сплошная выдумка, в которой он зарывался пальцами в ее волосы, направляя, подсказывая и отключаясь от мира?

Алекс неохотно отстранился, чмокнул, пытающуюся отдышаться, девушку в губы. Затем почти рывком поднял ее, укладывая грудью на стол. Руби пискнула, но отчего-то узел внизу живота затянулся еще сильнее.

— Ты специально надела юбку, кнопка? — хмыкнул Александр, а потом тишину кабинета разрезал легкий шлепок.

Кинг совершенно бесстыдно задрал темную классическую юбку, огладил ягодицу, слишком медленно принялся стягивать кружевные трусики.

Руби в нетерпении выдохнула, немного вильнув бедрами. Кинг усмехнулся, а затем, резко вошел, выбивая из девушки короткий вскрик.

Мужская ладонь тут же накрыла губы Руби еще сильнее размазывая красную помаду. Девушка сжала край стола, пытаясь сдерживать рвущиеся наружу стоны. И почему она не позвала его на чай вчера?

Это вряд ли бы помогло.

Алекс двигался нарочито медленно, дразня и себя, и девушку, доводя до исступления, потом ускорялся, останавливаясь на самом важном моменте. И так по кругу. Сначала Руби пыталась возмущаться, а затем упала в наслаждение с головой, совершенно потерявшись в происходящем и только подмахивала в такт его движениям. Отдавала всю себя полностью. Так же как он пытался дать ей максимум наслаждения.

Руби прикусила кожу на внутренней стороне его ладони, сдерживая крик. Алекс шумно выдохнул, толкнувшись до упора, прикрыл глаза, когда мир рассыпался белыми точками, заполняя все тело с головы до ног. Потом устало ткнулся в плечо Руби, оставив поцелуй на видневшейся в вырезе блузке кожи.

Руби оперлась на стол, пытаясь выровнять дыхание. Какое-то непонятное чувство настигло то ли с запозданием, то ли вовремя. Это точно было не сожаление. Наслаждение — да. Удовольствие — да. Удовлетворение — да, да и еще раз да.

Александр легко отступил, поправив одежду. К такому он точно готов не был. Но не сказать, что был не рад. Она повернулась лицом к мужчине. Александр долго вглядывался в лицо любимой девушки. Да, именно любимой. Теперь он точно был в этом уверен. Когда-то ведь их уже связывали отношения. Тогда и она считала его любимым мужчиной. А сейчас что? Даже не доверяла. Но вопреки здравому смыслу по его лицу расплылась довольная улыбка, вызывая недоумение Руби.

— Ты в процессе головой ударился?

— Нет, — усмехнулся мужчина, бесстыдно поправил юбку Руби, а затем сжал девушку в крепких объятиях. Батлер дернулась, не понимая, чем вызвано такое странное поведение.

— Между нами больше нет тайн? — выдохнул мужчина в рыжую макушку. Руби неразборчиво что-то пискнула, а потом плотину прорвало.

Ей пришлось отказаться от отношений с любимым мужчиной из-за дурацкой работы.

Ей пришлось играть на собственных чувствах, в угоду призрачной тетушке.

Ей пришлось жить с чувством вины.

Ей пришлось ненавидеть себя в какой-то момент.

А теперь ее еще и фото, грозящие разрушить все, к чему она шла столько времени.

Слезы градом катились по щекам, пропитывая рубашку почти насквозь. Черные разводы туши легко отпечатались на белоснежной ткани, но и ей, и ему было все равно. Это был именно тот момент, когда слезы нужны и важны.

Это был именно тот момент, когда родилось доверие. Хрупкое, маленькое, но такое важное.

Что такое дружба? Поддержка и понимание? Наставление на истинный путь, когда друг свернул не в ту сторону? А были ли эти «не те» стороны, если у каждого в жизни свой путь?

По каким критериям вообще определялся хороший друг? Это человек, который высказывает свое мнение, не боясь осуждения или это тот, кто может сказать, что ты все делаешь верно? А может, у каждого свое понимание лучшего друга?

Для Александра Кинга это всегда означало поддержку, помощь и понимание. Именно поэтому они с Иви так долго общались, вели совместный бизнес и ничего не скрывали.

Она никогда не ставила под сомнение его поступки и слова, поддерживала, как могла и просто молча обнимала в трудные периоды.

«Тебе лучше знать» — фраза, которую девушка всегда говорила. И Алексу это почему-то нравилось. Так появлялась уверенность в своих действиях, опора на самого себя и свои чувства.

Правда, говорила это Иви только до недавнего времени. С некоторых пор «ты просто идиот» — стало слетать с розовых губ все чаще. И вполне обоснованно. Александр и сам понимал, что все реже стал обращаться к голосу разума и все больше совершал какие-то хаотичные, непонятные действия. И это его беспокоило. Как можно доверять себе, если не знаешь свой следующий шаг? А вдруг именно этот шаг отделял его от пропасти? Вполне вероятно.