– Кто сказал, что эта сковородка угасает? – начал он, шлепаясь своими толстыми ляжками на песок. Понтий, страдающий меланхолией, нехотя посмотрел в его сторону. Действительно, он не был похож на остальных счастливых и стройных людей. Это заинтересовало математика. – Как странно, что вы один недовольны?
– Я миллиардер Рок. – Представился он. – Когда на планетах Союза исчезло тепло, я мучился от безделья на Лазурном берегу, когда все стали вкушать плоды этих простофилей Тео и Понтия, я наслаждался крепким вином, хорошенькими женщинами и отменной дичью из саванн, принадлежащих моему отцу.
– Что, вы ни разу не вкусили плодов Космической сладости? – крайне удивленно спросил математик.
– Представьте себе, нет. Я брезгливый.
Понтий испытующе посмотрел на Рока. По тучному телу нельзя было сказать, что он научился сосредоточиваться и впитывать в себя живительный ток энергии генерируемой Космической сладостью.
– А знаете, что? – вдруг сказал он Понтию, – Не выпить ли нам крепкого вина?
Понтий был безгранично рад такой встрече. Встрече, быть может, единственного человека, не связанного “ каннибализмом” потребления.
– 0, с радостью и с удовольствием. – Ответил Понтий. Они поднялись по лестнице к бару Рока, который он устроил в пещере. Внутри пахло сыростью, и было прохладно. За стойкой бара орудовал проворный робот. В зале, на удивление математика, сидело несколько пар отдыхающих.
– Не удивляйтесь. Мой бар пользуется старинной популярностью, как и во времена расцвета курортного сезона.
– Ты, Рок, имеешь в виду похолодание?
– Да, конечно. Толпы отдыхающих осаждали мое заведение. А сейчас я беру за экзотику.
Они подошли к стойке. Робот вмиг взболтай коктейль из пяти крепких напитков и, положив в бокалы кусочки льда, подал. Понтий с удовольствием стал пить напиток, обжигающий, без примеси чужой энергии. И это радовало Понтия. Лишь поздно вечером, поддерживая друг Друга, они появились на пляже.
– Я, Пат, можно тебя так называть?
– Конечно м- можно. – Пьяным голосом промямлил математик.
– Я, Пат, пойду искупаюсь.
– Н- н- нет, ты же пьян? – Понтий сел на песок. Рок, шатаясь, подошел к воде, разделся
до плавок и ринулся к волнам. Вода окатила ноги Рока до колен, он издал визгливый крик, выскочил на берег и шлепнулся на песок. Больше он не поднимался. А Понтию было так легко и спокойно на душе, что не было желания шевелиться. Он лежал на спине, на теплом песке пляжа. Совсем рядом шумел прибой, в бархатном небе ярко мигали звезды. И в этой тишине, как гром среди ясного неба, раздался рокочущий храп Рока. Понтий улыбнулся. Чудаковатый миллиардер был симпатичен математику. В этой- то тишине, разрываемой храпом, раздался отдаленный крик женщины. Он доносился из дали моря, страстный призыв о помощи. Понтий с трудом поднялся, стал тревожно всматриваться в даль ночи. Фосфоресцирующая поверхность моря да переменчивые бугорки волн не позволяли что- либо разглядеть, да и было это бесполезным. Понтий быстро разделся и бросился в обжигающие волны. Тело в миг окатило холодом моря, и вода стала казаться теплой. Понтий греб на крик, сколько было сил. Впереди, наконец, он заметил голову женщины с волосами, распущенными по поверхности воды.
– Что с вами?
– Здесь воронка, она затягивает меня. – Крикнула в отчаянии пловчиха.
– Немедленно ныряй и под водой уходи в сторону! – крикнул он ей.
Женщина колебалась. Затем набрала полные легкие воздуха и скрылась под водой. Круг сужался. Понтий отчаянно выгребал от черной рокочущей горловины. Но вода была сильнее. Женщина все еще не появлялась. Он сделал последнюю попытку удержаться на поверхности, затем нырнул. Сильные струи бросили его на дно, обдав холодным отчаянием жизни. Понтий попробовал всплыть. Он греб со всех сил вверх, к воздуху, но запаса дыхания нет, есть страстное желание борьбы. Ведь жить надо, жить, ибо дело Тео ничтожно в своем зародыше. Дать энергию Космических неуравновешенных звездных систем – вот истинная победа, а не жизнь за счет других таких же людей, пусть волею случая живущих под ярким молодым Солнцем. Жажда вздоха стала нестерпимой. Организм отбросил здравый смысл, и глубокий жадный вдох наполнил легкие тяжелой соленой морской водой. Еще и еще раз тело делало попытки вдоха, а угасающий разум знал уже исход. Тьма медленно навалилась, сдавила со всех сторон тисками все увеличивающегося давления. До искристых брызг в мозгу, до яркого света, голубым нежным сиянием озарившего вдруг все естество. Он не помнил уже ничего, да это теперь было так безразлично. Все, даже жизнь, казалась ненужной, несовершенной тяжестью…
– Я спрашиваю тебя. Сон, где Понтий?! – задавал вопрос Тео с крайним беспокойством.
– После разговора со мной он ушел и исчез в неизвестном направлении. – Сон сидел с лавровым венком на голове в белой накидке, скрепленной у левого плеча большой золотой эмблемой Союза Планет. Тео стоял перед ним в серебристом скафандре, прозрачный сферический шлемофон он держал в левой руке. Сон восседал на массивном золоченом кресле и купался в лаврах славы. Ведь это под его началом велись работы Тео и Понтия. Рядом с Соном стоял другой трон, повыше и пышнее, для него, для Тео. Но он, Тео, был встревожен. Понтия нет, товарища и соперника. Без Понтия не мыслил он смысла дальнейшей работы. Жизнь стала пустой и ненужной. Тео осознавал, что математик исчез насовсем. И что исчез он на Су, так как поле защиты выдало характеристики корабля Понтия, а личный код не прослушивался сферой защиты, а это значило, что математика нет в живых. Тео немедленно вылетел на Су. Полет длился почти мгновение, но за этим мгновением стояли годы упорного труда. В Нейи никто не знал, куда делся Понтий. Последним его видел миллиардер Рок, и то только помнил, что они вошли в принадлежащий ему грот. В Нейи пропала и отдыхающая женщина по имени, Суя. Это была врач из пансионата для обмороженных. Она, по рассказам очевидцев, любила ночные купания, и Тео сделал выводы, что Суя могла утонуть.
Тео стоял на следующий день перед Соном.
– Я требую у Союза Планет зондирования памяти Рока. – Настаивал Тео.
– Это насилие запрещено Союзом. – Категорически отверг его просьбу Сон.
– Ах так, а жизнь Понтия, вам не дорога его мысли. Или все, что он сделал, вам уже не понадобится?
– Ты куда это клонишь?
– А! Куда? Что? Вы все вот где у меня! Тео сжал в кулак правую кисть и потряс ею перед носом Сона.
– Ты не посмеешь это сделать!
– Еще как посмею!
– Что ты хочешь?! – сдался Сон.
– Зонда Рока!
– Хорошо, делай, что хочешь.
Тео победил. Он глубоко и шумно вздохнул, когда очутился у аппарата. Ведь когда он тряс кулаком перед носом Сона, не очень- то был уверен, что он сможет сделать. Но Сон потерял чувство реальности, он, как и большинство жителей Союза, стал впадать в спячку блаженного празднества, чего как огня боялся Тео. С утратой Понтия Тео грозил умственный застой. Он помнил Сона другим. Сильным и решительным в минуты суровых испытаний. Сона, которого боялся сам, а теперь Сон, как овца, смотрит ему в рот и боится, подумать только, боится Тео. А пока, получив добро Союза в лице председателя, Тео с двумя Роботами охранниками улетел на Су. Рока он нашел в Нейи в его гроте за стойкой бара. Рок не успел еще выпить, как следует и смотрел тупо перед собой на приближающегося к нему человека в сандалиях, накидке, с эмблемой Союза Планет и золотом лавровом венке на голове.
– Ты Рок?!
– Я! – он не успел произнести и слова, как два робота скрутили ему руки и поволокли в аппарат у входа в грот. Завсегдатаи от неожиданности повыскакивали с мест. Некоторые подвыпившие юнцы бросились на выручку. Но роботы со страшной силой отшвырнули двух парней. Те, перелетев через столики, шлепнулись о стены грота и затихли.
Тучное тело Рока плюхнулось на кресло рядом с Тео, а роботы с бесстрастными лицами уселись сзади.
– Ты знаешь, зачем я арестовал тебя?
Рок не отвечал, лишь удивленно хлопал глазами и тупо смотрел сквозь прозрачную преграду на все возрастающую толпу у аппарата. Тео медленно поднял аппарат и устремил ввысь. Вскоре они очутились в другой, чужой галактике в Солнечной системе на планете Фаетон. Роботы- строители уже заканчивали отделочные работы. Оставив Рока в аппарате, Тео осмотрел придирчивым взглядом все, до мелочей и, удовлетворенно крякнув, вернулся к Року.
