“ Снова какая- то чертовщина?!”, – подумалось ему. Странным показалось и то, что ни голосов, ни сверлящего мозг звука ему больше не слышится. Он попытался собраться с мыслями, обдумать свое положение и только сейчас до него дошло, что он даже не одет? Да, голоса исчезли, но влияние, неощутимое влияние на его психику продолжалось. Он это чувствовал, и он поддался этому влиянию… Мысленно пожелал очутиться на корабле. Диск мгновенно двинулся в путь. Вскоре он уже входил в корабль. Там он привел себя в порядок, надел легкий комбинезон. И уже преисполненный уверенности в себе взбежал в командный отсек. Сидя в кресле с ручкой в руке, впервые записал в бортовом журнале: “ Нахожусь в состоянии Двуликого мира. Все странное вокруг и непонятное. Пытаюсь разобраться в происходящих явлениях, понять их. Как-то сосуществовать”. – Завязав, таким образом, письменный диалог с самим собой Кразимов почувствовал себя увереннее. Он решил изучить Двуликий мир без программы, а по обстоятельствам и все, что удается увидеть, открыть, он будет заносить по утрам в бортовой журнал. Такая система действий наиболее оптимально подходила в сложившейся ситуации, т. к. Двуликий мир диктовал свои условия… Закончив писать и, отложив бортовой журнал, он порывисто вскочил с кресла и вышел на смотровую площадку, где в мерцающем сиянии застыл диск. Он стал осматривать мерцающее сияние на стенке диска. Осторожно потрогал поверхность, внимательно вглядываясь в мерцание, увидел, что поверхность кажется прозрачной и одновременно как бы затуманенной изнутри.
“ Взглянуть хорошо бы под микроскопом. Что это за материал?”, – Думая так, он заметил, что мерцание приобрело новую ритмичность.
“ Что это за явление? – и в такт мысли, ритм мерцания, как бы подстроилось под слова мышления, – Ага, значит диск читает мои мысли!”, – и в унисон, ритм мерцания изменился, подтверждая выводы. Леонид быстро отвернулся от диска и исчез в корабле. Спустя минуту он вернулся с насадкой к бортовому телескопу, дающей увеличение в сто раз. Приложив прибор к мерцающей стенке, стал тщательно осматривать поверхность. В объективе проступила структура материала, состоящая из сетки шестигранных светящихся и мерцающих кристаллов. Поразительное сходство с пчелиными сотами, если не считать матового мерцания, дополняло и то, что ячейки сот заполнены, как бы живыми кристаллами. Вещество кристаллов “ дышало” излучаемым светом. Казалось, ячейки заполнены жидкостью, как медом соты. Леонид достал из кармана иголку и поднес к “ меду”. Острие наткнулось на твердую поверхность. Он попытался выковырять “ живой” кристалл. Но игла не находила зацепки, поверхность полированная, скользкая и гладкая, представляла собой сплошной монолит.
“ Интересно, насколько твердая эта структура?”. Он быстро достал из кармана твердомер, в виде небольшого, похожего на шариковую ручку, прибора. Приставил острие с алмазной пирамидкой к мерцающей поверхности и нажал на черную кнопку сбоку прибора. Сухой щелчок и стрелка подскочила по вертикали шкалы до максимума, это говорило о том, что материал сверхпрочный. Он посмотрел сквозь насадку на увеличенное в сто раз место укола твердомером, но обнаружить отпечаток от пирамидки не удавалось. Зато алмаз исчез. На месте алмазной пирамидки осталось выжженное гнездо крепления. “ Похоже угрозы разрушению стенок просто испепеляются защитной системой диска!”, – сделал вывод Леонид. Вторя его мыслям, поверхность ответила мерцающей светотенью, пробежавшей по периметру. Увлекаясь увиденным, приказал вслух: – Пусти внутрь! – с любопытством наблюдая через объектив, как сетка правильных шестигранников зашевелилась. В четкой очередности кристаллики перестраивались, образуя правильный овал входа. Леонид втиснулся в отверстие. Внимательно осматривая торец по толщине стенки. Оказалось, что кристаллы образуют стенку из двух слоев. – Стань прозрачным! – снова приказал вслух. Тут же кристаллики внутреннего и наружного слоев повернулись вокруг общих осей относительно друг друга в разные стороны. Матовая тень исчезла, уступая место прозрачности, и только легкая рябь кристаллической решетки чуть заметна глазу. Диск вне сомнения был подключен к мозгу Леонида какой-то непонятной связью и управлялся мыслью. Но механизм движения кристалликов, перемещение диска в пространстве и времени, оставалось непонятной и необъяснимой загадкой.
“ Что двигает диск, где двигатель?!”. – Леонид не мог дать на эти вопросы ответ, лишь терялся в догадках. Постулат материалистических мировоззрений – чудес не бывает, – лопался, как мыльный пузырь. Кразимов стал поддаваться, теплившейся некогда в материалистических закоулках памяти, мысли о невозможности чуда. Но чудо, так явственно воплощалось в летающем диске, разрушая догматы о материалистическом происхождении мира и всевозможные сомнения, что его неверие в чудеса было поколеблено. Леонид все же оставался на своих позициях – чудес не бывает и точка! Сколько раз он оставался, верен этому убеждению, даже в минуты отчаяния, там, на космодроме, его родном космодроме, видимом из Двуликого мира. Благодаря твердой убежденности в материальном происхождении вещей он не потерял чувства реальности, живет и действует, борется и побеждает… Выбравшись из прозрачного диска на смотровую площадку, Леонид остановился у поручней. Облокотясь на поручни, застыл в глубокой задумчивости. Да, он побеждает Двуликий мир. И тайны, неразгаданным клубком свиты у ног его. И даже если ему не удается разгадать хоть часть из них не беда. Они покорятся ему, а значит, будут жить с ним рядом. Последняя мысль заставила задуматься глубже. Как так живут. Ведь это же кристаллы. Леонид взглянул на диск. Стенки уже потеряли прозрачность, матовое мерцание разлилось молочным туманом по периметру выпуклости. Он невольно залюбовался совершенством линий диска. И диск словно застеснялся, зарделся чуть розоватым оттенком мерцания.
“ Стесняется, как дитя!”, – почти ласково подумал он, ловя себя на мысли, что думает о диске, как о живом существе. “ Не может быть! Неужели?!!!” – Леонид почувствовал, что это так. А где доказательства? Но их было сколько угодно. Ведь только живое существо может менять окраску, открывать вам дверь в свое жилище. Вконец расстроенный нахлынувшими чувствами, ласково погладил ладонью диск: – Ну, дружище, если это так, то нужно, чтобы и я научился тебя понимать?! – вслух обратился он к аппарату. Матовое мерцание на поверхности затрепетало, изображая волны, такие как хлебная нива, что колышется в поле по ветру.
“ Нет, я тебя не понимаю. Говори мне, как я тебе, мыслью” … Леонид прислушался. В ответ лишь мерцание. Он еще раз мысленно повторил вопрос. Снова тишина.
“ Откуда же, черт возьми, шла атака галлюцинаций?!” – терялся в догадках. Он вернулся в командный отсек. Сел в кресло. Открыл бортовой журнал, записал:
“ Контакт с диском не устанавливается. Похоже, он изучает меня. Мысленного диалога нет. Продолжаю наблюдения. Вне всякого сомнения – это живое существо”.
Кразимов оторвался от записей. Устало поднял глаза. Отсутствующим взглядом уставился в пространство кабины. В открытый овал двери виден диск. Его чуть заметное мерцание отражается в стеклах приборов, падает на лицо космонавта, делает его мученическим. С минуту он просидел в растерянности, затем охватил голову ладонями, склоняясь на локти. Отчаяние вновь овладело им. горький давящий ком подступил к горлу. Дыхание стало прерывистым. Леонид вдруг поймал себя на мысли, что он плачет.
– У- у, слюнтяй! Прекрати мокнуть! – приказал он сам себе. Скрепя зубами, овладел собой. Электронное табло высвечивало время. Он скользнул взглядом по цифрам, затем встал и направился к лифту. У подножья корабля его встретили яркие лучи солнца. В их веселых бликах открывались живописнейшие картины Мезозоя. Леонид осмотрелся вокруг. Затем, выбрав направление, двинулся на Запад. Он шел наугад, не разбирая дороги, да и незачем было это делать, т. к. Двуликий мир представал перед ним призрачным видением. Он шел сквозь этот мираж, сквозь лес- призрак, мираж песка, животных, видевших тоже его и что есть сил, охотились на незнакомца, не причиняя никакого вреда. Это злило хищников, распаляло их звериные инстинкты так, что разнообразное стадо представителей Мезозойской эры с ужасающим ревом бежало, ползло, двигалось на гигантских конечностях, содрогая землю своим топотом в погоне за космонавтом. Леонида привел в чувство парящий рядом диск. Тут с ним началась истерика. Терзаемый Двуликим миром человек, пришел в бешенство. Он попытался запустить в диск случайно попавшей под руки корягой, но пальцы лишь сомкнулись в кулак где-то внутри коряги, не чувствуя преграды. Тогда он засунул руку в карман, извлекая спрятанный там камешек. Ощущение твердых граней радовало, придавало уверенности в свои силы. Он крепко зажал его в своем кулаке и занес над головой для броска, но в последний момент остановился и сам еще не в силах понять, что заставило его прервать бросок, машинально взглянул на стиснутый кулак. Ладонь, плотно облегая поверхность невидимого камня, формировала его рельеф. Это взбесило Кразимова еще больше. Он со злобой швырнул невидимку в диск. Полета камня невидимки невидно лишь яркая вспышка на поверхности диска, да характерный треск сгоравшего вещества, свидетельствовали о том, что предмет достиг цели. Диск все также висел в воздухе метрах в пяти. Ворсистый мох под ним аккуратно расстилался, повторяя очертания зависшего аппарата. “ Вот это живое существо ощущает меня, Двуликий мир, одновременно и Лунный, и мой мир. А я, как же я?! Призрак для всех!”, – подытожил он. И снова волна досадной злобы захлестнула истерзанную нервную систему космонавта. Он бросился прочь от этого места. Диск тут же двинулся следом. Внезапно перед глазами все померкло, он почувствовал падение. Удар был несильный, но приземление давало о себе знать. Ныли колени и ушибы правой руки. Леонид, охая, поднялся, стараясь разглядеть в кромешной тьме хоть толику света.
