— Бывало и хуже. Жду звонка. Не прощаюсь.

Выйдя из автомобиля, до самого ресторанчика приводил мысли в порядок. Ох, и угораздило связаться с Волконскими! Будто бы без них проблем нет! Но весёлая круговерть праздника быстро привела в чувство. И вот мы уже идём с Мышкой по просыпающемуся Петербургу в её квартиру.

Как только зашли и закрыли двери, Ира неожиданно прижалась ко мне и нежно поцеловала.

— Я соскучилась, Макс. Ты завтра вечером отбываешь, и чувствую, что снова буду скучать. Хочу продолжения банкета. Прямо сейчас. В моей комнате.

Мои пальцы сами собой стали расстёгивать пуговки на её груди, а губы потянулись для ответного поцелуя.

— Кхм…

Громкий кашель за спиной заставил вздрогнуть от неожиданности и прервать приятное занятие. Блин! Гога! Про него-то я опять забыл, хотя князь дал ясно понять, где сейчас находится это тело.

— Чего тебе? — рявкнул я на слугу. — Не видишь, что люди заняты⁈

— Могу подождать, когда освободитесь. Есть разговор, господин барон.

— До утра не подождёт?

— Уже как бы утро…

— Ладно. Говори. Ир, подожди, пожалуйста, пять минут.

— Ох… — почти не притворяясь, вздохнула она. — Первый раз один мужчина меня променивает на другого. Болтайте уж, а я в душ.

— Ну? — спросил я, когда мы остались одни.

— Хотел узнать о своём недалёком будущем. Мне тоже ехать в Казань или можно здесь пересидеть?

— А сам чего хочешь?

— Здесь. Одно дело на базе Чистильщиков полы драить и совсем другое — на виду людей, которые знают моё прошлое имя. Если можно, то снова бы прислуживал группе Аксакала.

— Допустим, что я согласился. Что потом делать собираешься, когда на Рубежи отправлюсь? Учти, что туда обязательно потащу, и там тоже много лиц знакомых встретишь.

— Не знаю…

— Я что ты знаешь? Чего ты хочешь? — спросил я, памятуя о разговоре с князем. — Пять лет чистильщиком, но не Тварей, а обуви подрабатывать?

— На откровения потянуло, Гольц? — зло ответил Гога. — Хочу научиться у людей Аксакала правильно пользоваться собственной внутренней силой! Потом, когда после рабства у меня появится возможность самосовершенствоваться без ограничений, то дорасти до уровня отца! И вот тогда я припомню ему свой позор и его предательство! Не бойся! Тебя не трону! Ты для меня продолжаешь, как и прежде, оставаться пустым местом! А вот он ответит за всё!

— За что за всё? — интересуюсь, никак не реагируя на вспышку гнева. — За то, что ты подсел на наркоту? За то, что тебя вначале уделал я, а потом, лба здорового, младшенькая Достоевская? Или за то, что, несмотря на шикарный генофонд, доставшийся от нескольких поколений Абсолютов, моешь полы в командирском домике Аксакала, а не учишься в Императорской Военной Академии? В чём твой папочка виноват?

— В том, что ему было плевать на сына! Меня одна Лиза Бугурская только и понимала! Она поддерживала, любила, а не…

— Стоп! — прервал я эту истерику. — Про Елизавету Марковну наслышан. Маленький вопросик… А сколько раз она с тобой связывалась после того, как ты ко мне загремел?

— Ну…

— Ни разу! Даже не попыталась! Потому что некий Гога для неё интересен не более, чем использованная туалетная бумага. Отпрыск княжеского рода — тот да, тот был нужен. Но не человек Олег! Как-то слабенько с твоей версией о любви подобное вяжется. Не удивлюсь, если в первый раз наркоту именно у неё попробовал. Так?

— Ну… Её знакомые, кажется, но это не точно… — опять послышались невнятные звуки.

— Так! Потому что тупым обдолбышем управлять легче, чем сильной личностью!

— Лиза не такая! Это всё другие люди!

— Короче, Гога. Переубеждать тебя не буду. Выводы сделай сам на досуге. Но вот хочу ещё об одной штукенции спросить… Если бы представилась возможность выбора: отсидеть пять лет слугой в безопасности, подальше от чужих глаз или подохнуть Чистильщиком. Что бы выбрал? Только честно! Приказываю!

— И без приказа отвечу, Гольц! Чистильщиком! Вначале презирал их, а потом, глядя, как уставшие, грязные, часто израненные возвращаетесь на базу, стал завидовать. Что-то в этом было… э-э-э-э… настоящее. Мне недоступное. Даже переживал за группу во время её отсутствия. Не за тебя, если не дошло, а за других! Поэтому и упросил капралов со мной позаниматься, втайне от тебя. Хочется быть похожим на бойцов Аксакала.

— Ир! — крикнул я. — Можно тебя на минуточку!

— Лучше подольше и в моей спальне, а не на кухне при посторонних, — войдя, недовольно ответила она, кутаясь в большой махровый халат.

— Капрал Мышка, как думаешь, Гога смог бы сдать экзамен на Чистильщика?

— Конечно. Изначальная база подготовки у него крепкая, да и кровь Абсолютов не пиво разбавленное. Ученик настырный оказался. Нужно только кое-что подправить и поднатаскать, как ты и просил. Для нашей группы пока слабоват, но экзамен не провалит.

— Спасибо, дорогая. Я сейчас приду. Не засыпай!

— Учти! — прищурив один глаз и направив на меня указательный пальчик, предупредила Ира. — Я не железная! Усну — будить даже не пробуй! На хрен пошлю, а не туда, куда хотел! Жду!

— Ты просил? — недоумённо посмотрел на меня Гога. — Зачем?

— Затем, что полы мыть и картошку чистить могу сам. Решено. Завтра едешь со мной в Казань. Будешь повышать ранг с прачки до бойца.

— Издеваешься? — скривился парень. — Кто ж меня допустит?

— Кто? И вот тебе ещё одно откровение… Твой отец! Он, в отличие от Бугурской, интересуется твоей жизнью. Переживает по-своему, хотя морду кирпичом и делает. Понял?

— Неожиданно. Я ведь до семьи и даже до прислуги Волконских дозвониться не могу. Будто бы вычеркнули меня насовсем.

— Вычеркнули, но пытаются вписать в Род заново. Как это получится? Только от тебя зависит.

— И став Чистильщиком, я перестану быть твоим слугой? — оживился парень.

— Губищу закатай, будущий денщик! Ты мне должен за родительский чудесный меч один миллион четыреста восемьдесят две тысячи рублей сорок две копейки. Именно в такую сумму оценивает его Императорский Ломбард. Так что либо деньги гони, либо пять лет батрачь!

— Жаль.

Потеряв интерес к дальнейшему разговору и помня, что меня ждёт много приятностей в Мышкиной спальне, достал телефон и набрал князя Волконского.

— Юрий Фёдорович?

— Да.