– Что за хрень?

– Компьютерная наркота. По мозгам бьёт хуже героина.

Я прикусил губу. Мир вокруг обретал всё новые, пугающие черты.

– Слушай, Кириллович… Города они держат, а за пределы выбираются?

– Ребята рассказывали – в одном Подмосковье шесть военных баз. И в каждой области. Но главный их метод – воздушное патрулирование. Вертолёты, самолёты-роботы, аэрокосмическое наблюдение… Прежде, чем куда лезть, они каждый миллиметр отсканируют. И если что, живого места не оставят.

– Круто, – признал я.

– Не тех ты боишься, Денис.

– В смысле?

Кириллович развёл руками:

– Знаешь, сколько их, миротворцев сраных? Тысяч сто пятьдесят – двести. На всю Россию!

Я почесал затылок. «Россия»…Это слово рождало в памяти кучу ассоциаций. В основном, с бескрайними просторами.

– Такого не может быть. Двести тысяч – слишком мало!

– Нам хватает, – мрачно сострил Кириллович.

– И как им удаётся держать страну под контролем?

– Просто, у них много помощников.

Мои губы расплылись в кривой улыбке. А перед глазами замаячила образина Виталика – тяжелая, будто наспех вырубленная из камня… Нескоро я его, гада, забуду.

– …в городах – полиция, – продолжал объяснять Кириллович, – В деревнях и мелких посёлках – «Территориальная Оборона».

– И чем они отличаются?

– Для нас? В общем – ничем. Полицаи официально состоят на службе в МВД. А «оборонщики» – это вроде общественная организация.

– Как Гринпис?

– Почти. Объединения граждан с целью поддержания порядка и законности по месту жительства.

– Интересно, откуда у граждан военные грузовики и автоматы?

– Кое-что безвозмездно выделено МВД. Остальное – на деньги спонсоров.

– Типа благотворительность?

– Угу.

– Значит, в каждой деревне и посёлке… И не побоялись они вооружить столько народу?

– Денис, ты ведь сам уже понял – в «Обороне» случайных людей не бывает.

Я хмуро кивнул. Да, не бывает. Проваливаются на вступительных экзаменах…

Беседа вышла полезной и содержательной. Оставался последний вопрос:

– Кириллович, ты что-то знаешь о Сопротивлении?

– Я знаю, что оно есть…

Не густо.

– … Много раз объявляли, что оно уничтожено. И показывали в новостях трупы экстремистов… Но отчего-то сами собой взрываются нефте– и газопроводы. А иногда кто-то нападает на военные колонны, – старик улыбнулся, – Пару месяцев назад – вся Москва стояла на ушах. «Янкесы» даже Развалины бомбили. Но по-моему ни хрена у сволочей не вышло.

– Москва, как много в этом звуке… – пробормотал я.

Нет, в столицу… в бывшую столицу мне пока рано.

– Спасибо за информацию, Кириллович, – я протянул ему руку, – Будь здоров.

Не люблю долгих проводов.

Он не сказал ни слова. Его тёплые сухие пальцы крепко обхватили мою ладонь. Потом разжались. Я кивнул и спокойным шагом двинулся на север. Туда, где за десятки километров путеводной звёздой маячила вывеска на здании вокзала…

– Денис!

Я обернулся. Старик смотрел на меня неотрывно. Будто что-то важное хотел разглядеть.

– В чем дело, Кириллович?

Он догнал меня быстрыми шагами, только заметно хромая:

– Я иду с тобой!

– Зачем? Это не для тебя…

– Обещаю – обузой не стану.

– Ты ведь сам говорил – это опасно.

– Вот именно. Должен кто-то за тобой присматривать, – буркнул он и серьёзно добавил, – А ещё… я устал бояться.

Сначала мы шли вдоль берега. Спустя километр река сделала изгиб.

Мы разделись и вброд, с вещами над головой, переправились на другую сторону. Наскоро обтёрлись, обсушились и продолжили путь на северо-запад. Место боя с «оборонщиками» должно быть где-то восточнее. Они не подумают, что мы рискнём вернуться. Может и удастся проскочить без помех?

Лёгкий ветерок холодил лицо. А небо грозилось дождём. Вообще-то, нам это на руку. Чем хуже погода, тем легче пройти незамеченными. Только мокнуть и мерзнуть все равно не хотелось.

– Знаешь, о чём жалею? – сказал Кириллович.

– О том, что раков не наловили? – подмигнул я.

– Раки – чепуха. Тогда, во время боя, слишком быстро нам пришлось «линять». Ничего кроме фляги и ножа не успел прихватить…

– Да, куртки у гадов – хорошие.

– И ботинки, и шапочки! – кивнул старик, – Своё-то я потерял.

– Не расстраивайся, – хлопнул его по плечу, – Куртки и шапки – дело наживное.

Эта мразь – в каждом селе и городе? Значит, впереди у нас ещё масса возможностей…

Ветер пел без слов, играя листьями. А я подпевал – мысленно.

Дерьмовый мне достался мир. Страшный, уродливый.

Значит, надо сделать его лучше. Насколько смогу. Хотя бы на те двенадцать патронов, что есть в моём «вальтере»…

Где-то слева, сквозь шум листвы, хрустнула веточка. Я обернулся. Успел разглядеть силуэт птицы и… едва не упал, запнувшись о спрятанную в траве корягу.

– Fuck!

Хвойно-лиственный лес – даже днём не очень светлое место. А теперь и вовсе загустел в сумраке. Мелкий дождик сеялся из низких облаков. Просачивался сквозь кроны деревьев, капал на макушку, холодным струйками вползал за шиворот…

Погода – явно не для прогулок. Но грязи пока не было. Сухая земля многое могла впитать. Так что, двигались мы не сбавляя темпа.

– Эх, – вздохнул Кириллович, ежась и пряча шею за поднятым воротником, – А ведь когда-то я любил дождь…

– Да, для овощей это полезно.

– Причём здесь овощи? Вода бежит по стеклу, снаружи – холод, ветер, а ты сидишь в теплом доме, за горячей чашкой чая… Здорово!

– Угу, – согласился я, – Особенно, если к чаю – большой кусок мяса.

– О еде не надо! – строго сказал Кириллович.

Не буду. Странная штука – мои мозги. Ни хрена из собственной биографии. Зато всплывают в памяти разнообразные блюда, которые я когда-то пробовал. Ел. Жрал!

Ух…

Чтоб отогнать наваждение, я спросил у Кирилловича:

– И где остался твой дом – в Москве?

– Нигде, – вздохнул он.

– Разбомбили?

– Да, нет. Обычный, «мирный» пожар. Когда первый год зимовали без газа и тепла. В соседнем подъезде взорвался баллон. А дом – старый. Перекрытия – деревянные…

– Не успели потушить?

– Чем? После бомбёжек – весь микрорайон без воды. Насосную станцию – ещё летом вдребезги…

– Ясно. И вы остались на улице.

– Нет. Перешли с женой в соседний дом. Сломали дверь в пустующую квартиру и вселились. Разница-то небольшая – что у себя, что там. Без воды и отопления.

– Электричество хоть было?

– Сначала, да. Потом отключили – за неуплату.

– Уроды… А много в Москве пустых квартир?

Он улыбнулся невесело:

– В Москве много пустых домов. Целые кварталы. Ещё во время бомбёжек люди уезжали. Сначала на время. А потом навсегда. Мегаполис – он, как живой организм. Сначала болеет, а потом умирает… В большей части Москвы коммуникации так и не восстановили.

– Нынешний режим ни хрена не делает?

– В нынешнем режиме заправляют гениальные финансисты. Куда попало денег не тратят. Им нужен «компактный европейский город», а не «столица азиатской империи». Ты думаешь, почему правительство в Тулу переехало? Одно название осталось: «Московская федерация».

– Умные люди, – скривился я, – Такие умные, что убивать жалко…

– Жалость – внеэкономическая категория. Они бы тебя не поняли.

Дождь усиливался. Влажный, холодный ветер дул в лицо.

Деревья намокли и плохо укрывали от косых струй.

– Сколько километров ещё идти? – уточнил Кириллович.

Нашёл у кого спрашивать.

Я брякнул наугад:

– Километров сорок.

– Может поищем укрытие? – несмело предложил старик, – Пока не стихнет…

Плохо, что у нас нет карты – хотя бы самой простой, с линиями дорог. И мы даже приблизительно не знаем, где находимся. Если развалины города близко – никаких привалов. Я б шагал без отдыха. Плевать на погоду – чем она хуже, тем лучше… Но если идти целый день – нет смысла месить грязь, промокая до нитки.