– Зачем? – выдавил Геннадий – Зачем… вы так, Юрий Петрович?

Он всё ещё сидел на полу, тяжело прислонившись к креслу.

– Я? – удивился Фомин, – А своей вины ты не чувствуешь? Покрываешь тех, кто отравляет ненавистью таких сопляков!

– Да, – легко согласился Геннадий. По щекам его текли пьяные слёзы, бородка и усы торчали неряшливыми клочьями, – Я… я – виноват. Но что мы им оставили, кроме ненависти?

Хозяин скомандовал Валдису:

– Наш друг утомлён и сегодня останется ночевать. Пусть его разместят в «Золотых апартаментах».

Когда два «нибелунга» аккуратно выводили Геннадия, тот обернулся:

– Не сдавайте её в «охранку»… Под мою ответственность. Как главы районной управы.

– Всё, что в моих силах, – кивнул Фомин, – Иди спать, Гена…

Стальная дверь мягко захлопнулась. И Юрий Петрович опять уставился на меня:

– Телятина была вкусная? Добавки не хотите?

Баз хмыкнул.

Где-то в моей груди колыхнулась ярость. И опять застыла тёмным осадком.

– Не надо так смотреть, – сказал Фомин, – Я – не маньяк. И никакого удовольствия от этого не испытываю.

– Конечно, – хрипло озвучил я, – Спасибо за всё.

– За что?

– За вкусный ужин. Но, боюсь… мне тоже пора. Ваши ребята не подбросят до Уручья?

Баз усмехнулся:

– Да, какие вопросы! Правда, Юрий Петрович? Вчера у нашего друга был тяжёлый день… Если не ошибаюсь, вы ехали из Еленовки?

– Да, – подтвердил я.

– Наверное, у вас там родня? – вкрадчиво спросил очкастый.

– Тётка. Старая, больная. Кроме меня некому заботиться.

– Как это благородно, – похвалил Баз. Шагнул ближе и ласково глянул сквозь прямоугольные линзы:

– Старым людям надо помогать. Только маленькая неувязка. В Еленовке никого нет. Уже два дня.

Фомин кивнул:

– Деревню эвакуировали. Сразу после устюгинской бойни.

– Неужели? – удивился я, – Бедная тётя. Без меня ей будет трудно.

Я потянулся к бутыли. И неторопливо налил себе минералки. Также неторопливо выпил.

– Обидно прокалываться в мелочах, – понимающе вздохнул Баз.

– О чём это вы?

Пресс-секретарь зыркнул на Фомина:

– Кажется, он не ценит нашу доброту.

– А я думаю, мы сработаемся.

– Конечно, – согласился я, – Будет легко копать картошку вместе с такими приятными людьми…

– Мы найдём и более интересные занятия, – усмехнулся Фомин.

– Откуда такая уверенность?

– Просто мы – разумные люди. А ты, Денис Воронин – не похож на героя Сопротивления.

Комната слегка качнулась… Будто где-то внизу, рядом с моим стулом раскрылась зияющая пустота.

Я моргнул, отгоняя наваждение. Опять автоматически потянулся к бутыли с минералкой.

Это плохо, когда враг знает о тебе больше, чем ты сам.

«Денис Воронин?»

Оказывается у меня есть фамилия…

– А может по рюмке коньяка? – предложил Баз, – За наше случайное знакомство.

– Вы много пьёте. Не боитесь, что ваша печёнь превратится в паштет?

– Что я, гусь?

– Тогда, по двадцать грамм.

Выпьем и поговорим. Узнаем всё, что им известно о «Денисе Воронине». Человеке с непредсказуемым прошлым…

Сколько же я валялся в отключке?

Со времени боя в Устюгино прошло минимум трое суток.

И не меньше четырех – с тех пор, как я разбежался с Ксюшей.

Баз разлил коньяк. Мы чокнулись рюмками:

– За встречу!

Огненная влага прошла внутрь. Следом – пара долек тонко нарезанного лимона.

– Хороший коньяк, – похвалил я.

Фомин глянул исподлобья:

– Кто она тебе?

Я удивлённо вскинул брови. Юрий Петрович усмехнулся:

– Значит, никто?

Я попробовал пожать плечами и сморщился от боли. Озвучил равнодушно:

– Даже собаку жалко. Тем более человека.

– Ты – добрый.

– Ага, – кивнул Баз, – Он вообще мягкосердечный. Когда никого не убивает.

– У всех у нас бывают трудные дни, – вздохнул Фомин, – И в принципе, я могу отпустить соплячку. После.

– После чего? – прищурился я.

– После того, как мы станем партнёрами.

– Наверное, с кем-то меня путаете. Чем я могу быть вам полезен?

– Денис, Денис… – качнул он головой, – Давай, сэкономим время.

– Куда мне спешить?

Фомин встал и шагнул взад-вперёд по комнате. Обернулся:

– Рассчитываешь, что передам тебя в «охранку»? Не надейся. Кончится всё здесь!

– Опять говорите загадками. А я – простой человек…

– Неделю назад обычный человек, Денис Воронин, пересёк украинско-московскую границу. Вполне легально – это есть в полицейских файлах. С документами гражданина Великобритании. А спустя короткое время, в одном из районов бывшей России неслыханно активизируется деятельность террористов… Сколько вы угробили «оборонщиков», простак?

За меня ответил Баз:

– Общие потери – тридцать пять убитых и двадцать шесть раненых. Трое считаются пропавшими без вести.

– Хороший результат, – кивнул Фомин, – Даже, если не брать в расчёт моих охранников.

– Слишком хороший для воспылавшего любовью к Родине эмигранта.

– Ты профи, Денис, – кивнул хозяин, – Отличный профи. А они работают за деньги.

– Это предложение? – улыбнулся я.

Если они думали меня смутить – пусть разочаруются.

– Да, – сказал Фомин, – Почему бы и нет?

Перспективный разговор. Деловой.

Чем дольше он длится – тем лучше.

– Извините, – озвучил я, – Где здесь туалет?

– Валдис, проводи гостя.

Идти было недалеко – дверь в дальнем конце комнаты.

Мне даже позволили запереться в кабинке.

Интересно, есть здесь «видео-жучок»?

Я провёл внутри изрядное время. Куда торопиться?

Потом, так же неторопливо, намыливал руки и подставлял их под горячую воду. Смотрел в зеркало, а в голове болталась дурацкая мысль: что за физиономия уже угодила на листовку «Разыскивает полиция» – мой фото-робот или настоящий снимок из паспорта?

По ту сторону стекла, кто-то малознакомый тщательно, будто от этого зависела его жизнь, мыл руки.

Сколько тебе лет, Воронин?

Тридцать? Двадцать пять?

Впервые я могу разглядеть твою рожу в подробностях. Короткие волосы. Недельная щетина. Загорелое лицо в ссадинах и царапинах. Глаза – серые. Ничем ни примечательная внешность. Плечи – широкие, но сложение – не богатырское.

Ты – «профи»?

Это давно ясно. Только ради чего притащился сюда аж из Англии?

Я не знаю ответа.

А ты не скажешь…

Когда вернулся, Баз листал журнал «Русский Newsweek». Фомин откинувшись в кресле, разглядывал звёзды. Комната – ярко освещена, но хозяин не боялся далёких снайперов. Панорамное окно – наверняка бронированное, с односторонней прозрачностью… А может, его и вовсе нет? Если оно умеет показывать картинки, тут необязательно быть окну. Глухая стена, на которой объёмный экран сверхвысокого разрешения…

– Ты как, Денис? – заботливо поинтересовался Юрий Петрович.

– Нормально.

По-свойски я расположился в кресле напротив. Хорошее кресло, удобное… И я почти привык, что «нибелунг» беззвучной тенью нависает у меня за спиной.

Хотя… Раньше меня бы это не остановило.

– Уединение способствует мозговой активности, – подмигнул Фомин, – Ты уже принял решение?

Я налил себе персикового сока из пластмассовой бутыли. Глотнул и уточнил:

– Это ведь риторический вопрос?

– Люблю сообразительных, – кивнул Юрий Петрович, – Я тебя нанимаю и плачу вдвое.

– Щедрый жест. Но сперва, что от меня требуется? Вы же понимаете, сейчас я утратил форму…

– Хватит косить под дауна, – вмешался Баз, – Кто заказчик? Кому нужна партизанская война в отдельно взятом Плещеевском районе?

Ого! Пресс-секретарь теряет терпение. Голубые глазки зло сверкают через линзы. Этот давно бы отправил меня на физиотерапию с применением дыбы, шокера и иных «укрепляющих» средств…