Можно ли назвать это вхождением в состояние потока или нет, всех людей, которые справляются с подобными задачами, объединяет одно: они или находят время для этой работы, или выкраивают для нее время, или умудряются сделать ее за то время, которое у них на это есть. Если, слушая истории, подобные этим, вы все еще беспокоитесь о еде, усталости, сне или удовольствиях, вероятно, ваша проблема – вовсе не время, а то, на что вы его тратите. Знаете, сколько людей жалуется мне, что у них нет времени на спорт, а когда я прошу достать телефон и показать мне статистику экранного времени, обнаруживается, что они по три с половиной часа сидят в соцсетях? При таком видении жизни неважно, сколько часов в сутках.

А может, у вас есть захватывающее и мощное видение, которое вас мотивирует, но времени на его воплощение нужно так много, что перспектива пугает и парализует волю? Понимаю: так в самом деле бывает, и это страшно. Тело, которое однажды выиграет все турниры по культуризму, не сформируешь за день, за год, даже за два или три. Это несколько лет упорной ежедневной работы, и никто мне не платил за то, чтобы я привел себя к размерам и пропорциям, которые привлекут внимание судей, публики или Джо Вейдера. Потом пришлось еще несколько лет «дотачивать» это тело и поддерживать его в нужном состоянии, чтобы раз за разом становиться мистером Олимпией и играть роли вроде Конана или Терминатора.

Сосредоточься я полностью на конечном результате, попытайся, как гласит поговорка, съесть слона целиком, – я бы, несомненно, подавился. Я потерпел бы неудачу. Единственным способом добиться того прочного, переворачивающего жизнь успеха, о котором я мечтал, была упорная, каждодневная, день ото дня прибывающая работа. Нужно было сконцентрироваться на повторениях движений, на чистоте техники. Прислушиваться к боли – и рассчитывать на неизбежный прогресс. Каждый день следовать плану, который я разработал для воплощения своего большого видения.

То же касается и вас, чего бы вы ни стремились достичь и какой бы плотной ни была ваша нынешняя занятость. Сейчас я вам это докажу. Давайте проделаем упражнение, которое я называю «24 часа минус…».

Сколько часов в день вы спите? Предположим, восемь: все современные ученые сходятся в том, что эта цифра дает оптимальную работоспособность и способствует долголетию. Остается еще 16.

А сколько вы работаете? Предположим, что те же восемь часов в день. У вас есть еще восемь.

Сколько времени уходит на дорогу? В среднем ежедневная поездка на работу в США занимает чуть меньше получаса в один конец, но мы немного накинем, чтобы учесть людей, живущих в пригородах, – пусть будет 45 минут. Полтора часа в день. Осталось шесть с половиной.

Сколько времени вы проводите с семьей, включая завтрак, ужин и просмотр телевизора? Давайте предположим, что три с половиной часа. Это круто. Это действительно ценное время.

И вот у нас в сутках осталось три часа.

Сколько времени вы тратите каждый день на тренировку или иную физическую активность, в том числе прогулки с собакой, работу по дому и зарядку? Примерно час? Отлично, это очень важно.

Смотрите: мы подсчитали все рутинные ежедневные занятия – и у вас осталось еще два часа, чтобы приближать свою мечту. Я уже слышу вопрос, который зададут многие из вас: а как же время на развлечения и отдых? Ну, прежде всего, развлечения – это для детишек, а отдых – для пенсионеров. Вы-то кто? Если хотите совершить что-то большое, если у вас есть великая мечта и вы идете за ней, думаю, отдых вам лучше до времени отложить. Ну ладно, так и быть: хотите – возьмите половину оставшегося времени и поспите после обеда. Все равно каждый день у вас будет час, чтобы двигаться к цели.

Представляете, какая это сила – целый час, каждый день? Если хотите написать роман, садитесь и пишите по часу в день, не замахиваясь больше чем на одну страницу. Через год у вас будет 365-страничная рукопись. Готовая книга! Хотите подтянуть форму? Сжигайте каждый день на 500 килокалорий больше, чем потребляете. За неделю вы скинете почти полкило. А за год, возможно, 20 кг с лишним! А как сжечь больше, чем съел? Покатайтесь часок на велосипеде. Даже если садиться в седло только пять дней в неделю и не ездить быстро, к концу года вы проедете больше, чем от Лос-Анджелеса до Бостона. Вы пересечете Америку!

Это удивительные достижения, требующие большого и упорного труда. Но этот труд вам более чем по силам, если планировать его и разбивать на небольшие ежедневные задачи, отнимающие не больше часа или двух. Черт возьми, даже если вы упертый, как я, и то у вас будет каких-то пять часов работы в день. Остается еще 19 на любые другие дела. Ешьте чуть поживее, чуть меньше медлите по пути на работу, высыпайтесь быстрее – и вы найдете столько времени, сколько вам нужно. Так что не говорите, что вам некогда тренироваться, или учиться, или писать, или налаживать связи, или делать что бы то ни было еще для воплощения своей мечты.

Выключайте телевизор. Бросайте за окно гаджеты. Оставьте оправдания для тех, кто видит в них смысл. За работу!

По приезде в Америку я пережил разрыв шаблона от абсолютной неосведомленности общества о том, что такое бодибилдинг. Я, читатель вейдеровских журналов, ожидал гораздо большего.

Нет, субкультура бодибилдинга, конечно же, была. Были журналы, пищевые добавки, турниры за различные титулы и призы, фанаты и фанатки. По всей стране работали отличные залы, включая две мощные сети в Лос-Анджелесе, где я жил. Но за пределами бодибилдерского сообщества о нашем спорте не знал почти никто.

Разговорившись с кем-нибудь на тусовке или в очереди, я часто слышал от собеседника, пораженного моим сложением (что легко объяснимо – я всюду ходил в шортах и майке), что-то вроде: «Ого, вот это мышцы. Кто вы, футболист?» Я отвечал: «Не угадали» – и тогда во мне обычно предполагали борца или вышибалу. Почти никто не догадывался, что встретил культуриста.

Ни в крупных газетах, ни в спортивных журналах я не находил материалов о бодибилдинге. Телевидение, если не молчало, освещало соревнования примерно в таком же ключе, как сейчас – какой-нибудь чемпионат мира по пожиранию хот-догов. Мы были диковинкой. Новшеством. И описывали нас соответственно. Слова «качки» и «странные» (или «странноватые») попадались почти в каждой публикации. Автор обязательно намекал, что мы тупые, геи или нарциссы. Это меня смущало. Что странного в идеальной физической форме? Почему надо объяснять ее так? Почему пресса зацикливается на наших трусах или на масле, которое мы наносим, чтобы подчеркнуть рельеф мышц, – и молчит о годах труда и жертв, которых стóит наша форма? Почему турниры мирового уровня сводят к примитивной картинке: кучка загорелых лоснящихся мужчин, выйдя на сцену, надувает мышцы, компенсируя, видимо, недостаток кой-чего под крошечными трусами?

Я спросил у американских ребят в Gold's, как же так случилось. Они не знали. Я предлагал объяснить все журналистам – но большинство парней и слышать об этом не хотело. Мне говорили, что все писаки и репортеры ограниченные и завистливые, потому и несправедливы к нам. «Что мы изменим?» – спрашивали меня. Но я не хотел мириться. Откуда автор статьи узнает, сколько часов в день мы тренируемся, какие веса поднимаем, насколько мы сильны или какой режим нам приходится соблюдать? Откуда, если мы сами ничего не говорим? Мои товарищи-культуристы не хотели общаться с прессой, чтоб не предстать где-нибудь не в том свете, – и именно поэтому нас не воспринимали всерьез.

Тогда я был одним из самых молодых в нашем зале, но еще в Европе приобрел кое-какой опыт работы, связанной с продажами, и знал: если хочешь известности и успеха – рассказывай, чем торгуешь, даже если товар не совсем обычный. Общайся с людьми, заявляй о себе, чтобы публика представляла, что ты предлагаешь и чем полезен. Иначе говоря, продавай себя!

Я убеждал ребят: объяснять публике, что такое бодибилдинг, – это наша работа.