Различие между ними и нами, между мной и вами, между любыми двумя людьми – только в четкости картины будущего, сложившейся у каждого, в эффективности плана ее воплощения и в том, признаём ли мы, что сделать желаемое действительным – наш и только наш выбор.

Но как мы это делаем? Откуда взять четкое видение, если его нет? По-моему, есть два пути: начать с мелочей и достраивать картину, пока она не станет большой и понятной, или, напротив, начать с самого общего плана, а затем «наводить резкость», пока не проступят детали. Я пошел по второму.

Самое раннее видение будущего было у меня очень общим: Америка – и ничего более конкретного. Мне было десять. Я только пошел в школу в Граце, большом австрийском городе, чуть западнее которого вырос. И, казалось, куда бы я ни кинул взгляд в те дни – всюду натыкался на что-то удивительное из Америки: на уроках, на обложках журналов, в кинохронике перед сеансом.

Я любовался видами моста Золотые Ворота и мчащимися по широченным шестиполосным трассам «кадиллаками» с острыми «плавниками». Смотрел фильмы, снятые в Голливуде, и ток-шоу со звездами рок-н-ролла, записанные в Нью-Йорке. Видел небоскреб Крайслер и Эмпайр-стейт-билдинг, рядом с которыми самое высокое здание Австрии казалось садовым сараем. Видел улицы, обсаженные пальмами, и юных красоток на Масл-бич[2].

Это была стерео-Америка. Все в ней было крупным и ярким. Впечатлительному парнишке вроде меня ее образы стали настоящей виагрой для мечты. И их тоже следовало бы сопровождать предупреждением: вызванные ими грезы о жизни в Америке не проходят спустя четыре часа.

Я знал: мое место там.

А что делать, не представлял – да и что мог представлять мальчишка? Картина у меня была, как и сказано выше, расплывчатая. Однако мне предстояло убедиться, что из детской мечты, пока она не подверглась влиянию чужих мнений, могут возникать самые стойкие устремления. Знаменитый серфер Гарретт Макнамара однажды сказал, что недовольному жизнью нужно «вернуться в свои три года, понять, что любил делать, придумать, как построить вокруг этого жизнь, составить план действий и следовать ему». Он описал процесс формирования четкого видения – и, по-моему, совершенно точно. Разумеется, это не легко, но просто: можно начать с путешествия во времени и в общих чертах вспомнить, что тебе нравилось. Именно увлечения – это первый ключ к видению себя, если, конечно, ты обращал на них внимание.

Взгляните, например, как десятилетний Тайгер Вудс творит чудеса с клюшкой для гольфа в программе The Mike Douglas Show. А сестры Уильямс? Многие этого не знают, но их отец Ричард приобщал всех детей к теннису с малых лет, и все они оказались способными. Но только для Винус и Серены спорт превратился в настоящее увлечение. В страсть. Поэтому он и стал отправной точкой их развития и основой представлений о будущем.

Со Стивеном Спилбергом вышло так же. В детстве он не был великим любителем кино. Ему нравилось телевидение. Но однажды Спилбергу-старшему подарили на День отца восьмимиллиметровую кинокамеру, чтобы снимать семейные поездки на отдых, и Стиву стало любопытно. Примерно в том же возрасте, когда я впервые услышал об Америке, Стивен открыл для себя кино. Первый фильм он снял в двенадцать. Следующий – в тринадцать, ради бойскаутского значка «Умелый фотограф». Он даже брал камеру в отрядные походы. Парнишку, который только что перебрался с семьей на другой конец страны – из Нью-Джерси в Аризону, – подтолкнул к режиссуре не переезд в Голливуд. Не «Оскар» за лучший фильм или лучшую режиссуру. Не желание стать богатым, знаменитым, работать с кинозвездами первой величины. Все это пришло позже. Сначала он просто захотел снимать кино. Картина будущего была большой и расплывчатой, как гольф у Тайгера Вудса, теннис у сестер Уильямс и Америка – у меня.

Это совершенно нормально. Большинству людей подходит только это. Детальное видение слишком быстро становится чересчур сложным, и ты рискуешь опередить события. Раз за разом упускаешь из виду важные этапы плана. Широкое же видение обеспечивает легкую, вполне доступную стартовую площадку, а там ты решаешь, на чем и как фокусироваться.

Это не значит, что вы сузите свое видение; вы только сделаете его четче. Детали обретут резкость. Это все равно что составлять маршрут предстоящего путешествия, глядя на карту мира. Земля состоит из континентов. Внутри континентов – страны, внутри стран – штаты и провинции, внутри штатов и провинций – округа, а внутри тех – города и деревни. Но углубляться можно и дальше. В городах есть районы, в районах – кварталы, объединенные улицами. Если вы турист и просто стремитесь повидать мир, можно летать из страны в страну, из города в город, и все будет хорошо. Незачем и присматриваться. Но если вы хотите близко познакомиться с каким-то местом и выжать из поездки все возможное, а тем более если собираетесь однажды сделать это место своим домом, стоит прошвырнуться по улицам, потолковать с местными, заглянуть в каждый тупичок, изучить обычаи, попробовать незнакомое. Вот тут-то маршрут, который вы взялись составлять (или план, который поможет воплотить ваше видение), и начинает обретать форму.

Моему плану обрести ее помог бодибилдинг. Подростком я увидел на обложке вейдеровского[3] журнала тогдашнего мистера Вселенную – великого Рега Парка. Тем летом я как раз смотрел фильм «Геркулес покоряет Атлантиду» с ним в главной роли. А статья в журнале рассказывала, как Рег, мальчишка-бедняк из рабочего поселка в Англии, узнал о культуризме, а потом, победив в конкурсе «Мистер Вселенная», стал киноактером. Я тут же понял: вот она, моя дорога в Америку!

У вас будет своя дорога и собственный пункт назначения. Возможно, это выбор профессии и смена декораций. Возможно, хобби, которое вы хотите превратить в образ жизни, или дело, которому вы посвятите себя. Поистине, любой ответ – верный, если он фокусирует ваше видение, помогая точно понять, какие шаги нужно сделать.

Учтите: даже если общая картина у вас есть, может быть трудно. Например, сейчас, приходя в зал, я время от времени замечаю посетителей, которые хаотично скачут с одного тренажера на другой, будто теннисный шарик. Очевидно, у них нет никакого плана тренировки. Я подхожу к такому человеку – и завязывается разговор. Их было много, и все похожи друг на друга.

– С какой целью вы пришли в зал? – спрашиваю я.

– Поддержать форму, – отвечают мне обычно.

– Ага, отлично. Шикарно. Но форму – для чего?

Это важный вопрос: «форма» бывает разной. Форма бодибилдера не поможет скалолазу. Скорее, наоборот, помешает: придется таскать на себе лишнюю массу. Точно так же хорошая форма для марафона не поможет борцу, которому нужны мышечная сила и взрывная подвижность.

Собеседник умолкает и мнется, пытаясь понять, какой ответ я хочу услышать. Но я молчу, не давая бедняге сорваться с крючка. В итоге почти все открывают мне подлинные цели: «Доктор сказал, мне надо сбросить семь килограммов и контролировать давление», «Да просто хочется хорошо выглядеть на пляже», «У меня маленькие дети, хочется носиться и возиться с ними, не задыхаясь». Все это прекрасные ответы. С каждым я могу поработать. Фокусировка придает видению направление, и мой собеседник сможет сосредоточиться на упражнениях, которые ведут прямиком к цели.

Бодибилдинг в целом – это и есть фокусировка. Не только на целях, которых ты хочешь достичь в культуризме, но и на действиях, которые нужно выполнить в зале, чтобы прийти к своей цели. Осенью 1968 г., приехав 21-летним юнцом в Америку и высадившись на Венис-бич, чтобы начать тренировки в зале Gold's Gym у великого Джо Вейдера, я уже обладал некоторым списком титулов, включая выигранный в том же году конкурс «Мистер Вселенная». Эти титулы стали шагами по дороге, которая привела меня в поле зрения Джо, а его интерес ко мне вытащил меня в Америку. Но это было еще не все. Джо купил мне билет в Калифорнию не потому, что я уже был чемпионом. Он вложился в меня, полагая, что я могу стать чем-то большим, чем просто чемпион. По стандартам бодибилдинга я был еще очень молод. Меня неудержимо тянуло работать – и стать великим. Джо увидел это во мне и подумал, что я имею реальный шанс стать величайшим культуристом в мире, а то и в истории. И он был готов мне помочь сфокусироваться еще четче, чтобы я воочию увидел, чего потребует статус величайшего.