Она кивнула:

— За исключением того, что эти ассигнации описывают весьма взрослые проекты — мне говорили, что есть даже купюра с правом на убийство, но реально ее никто не видел.

— Похоже на деньги, — сказал Дариуш, щупая другую банкноту. — Очень качественная печать… трудно подделать. Это какая-то… инициатива, — сказал он, смакуя само слово, — правительства Фалкона?

Антея покачала головой:

— Они нелегальные. Но очень, очень чудные, вы не находите? Я так понимаю, вы ничего подобного никогда раньше не видели?

— Права в роли денег? — Чейсон покачал головой. — Эти банкноты выглядят новенькими. До того, как нас захватили, я ничего подобного никогда не видел. Кто на них торгует?

— Люди из низших классов, — сказала она. — Поденщики, бедняки, мелкие мошенники, кажется. Но имеются признаки, что ими начинают пользоваться и другие — похоже, есть конвейер, вбрасывающий их в страну, только вот для чего… — Она пожала плечами, явно заинтригованная.

— Знаете, — задумчиво сказал Чейсон, — мы только что говорили о том, как раздражает сидеть здесь без дела. Так что мы собираемся немного побродить по городу… навести справки.

Она покачала головой:

— Мы стараемся держать вас подальше из виду, а не выставлять всем напоказ.

— Но как долго? — Чейсон ткнул большим пальцем в пустую стену, за которой клубились туман и вода. — Пока стоит такая погода, нам никуда не отправиться. И поверьте мне, мы умеем быть незаметными. Мы просто хотим делать что-нибудь. Бьюсь об заклад, им требуются лишние руки, чтобы чинить городскую оснастку после того, как неожиданно сегодня обернулись дела, верно? Мне приходилось заниматься такелажем городских колес. Вызовусь добровольцем…

Она снова покачала головой:

— Это хорошая идея, но есть одна лишняя муха в супе. С последним кораблем прибыла какая-то специальная следственная группа. Тайные полицейские. Сверх имеющихся. Вы хотите рискнуть и выйти, пока они шарят вокруг? Может быть, они здесь ищут вас.

Чейсону не понравилось, что она до последнего придерживала при себе эти известия. Либо они были неправдой, либо она строго отмеряла свою информацию, чтобы держать его и его людей на коротком поводке.

— Кто вы такая, чтобы запрещать нам ходить по городу? — спросил он. — Мы ваши пленники?

— Если кто вас засадит в тюрьму, так скорее всего не я, — парировала она.

— Спасибо за беспокойство, но я уже принял решение, — заявил адмирал. — В любом случае, о том, что мы здесь, людям и так известно; вам не кажется, что если нас не видят на улицах, это выглядит не менее подозрительно?

Она скривилась:

— Ладно.

Чейсон поднял одну из таинственных банкнот и помахал ею.

— Люди Эргеза могут замолвить за нас словечко перед местными, чтобы они нам доверяли. Мы можем заняться какими-то работами — что подвернется. И по ходу дела приглядим, не появятся ли такие деньги еще. По рукам?

Антея лукаво улыбнулась, забирая обратно банкноту.

— По рукам. Но не высовывайте головы слишком далеко. Мне бы страшно не хотелось спасать вас опять.

Когда она ушла, Чейсон улыбнулся остальным:

— Будем надеяться, что в ближайшие дни погода не прояснится.

Антея привалилась к городским поручням. Она невероятно устала, но пока еще не позволяла себе расслабиться. По уголкам ее сознания затаились воспоминания и кошмары, готовые тотчас налететь, как только она встанет как вкопанная. Лучше уж рухнуть без сил, чем отдыхать.

По линии стражи ей официально поручили разобраться с валютой прав. Что ж, она делила свое время между валютой и попытками выудить информацию у Чейсона Фаннинга. Приходилось признать, что она не очень хорошо разбиралась в таких вещах; ее попытки войти в доверие к слипстримерам смотрелись фальшиво, а убедительно им пригрозить ей было нечем. Если она просто болталась бы поблизости, то выглядела бы слабохарактерной, поэтому она проводила все больше и больше времени вне стен дома Эргеза. Было крайне обидно, что с ним она ничего не добилась, и от этого изнеможение только усиливалось.

Сегодня небо напомнило ей о доме. Паквея была зимней нацией, и в ее воздухе царил морозец; из таких мест, как Меридиан, регулярно приплывали теплые фронты, и по мере охлаждения конденсировались. Капли становились все больше и больше, пока не превращались в гигантов. Дома водяные шары часто покрывались коркой льда — не так, как тут, — что делало их опасными вдвойне. Когда эти хрустальные сферы подлетали слишком близко к городу, их подрывали — бум, облако брызг, словно черный фейерверк на фоне чернильного неба. Но никогда они не бывали в таком множестве, как в потоке капель — больших и маленьких, — заполонивших поле зрения Антеи теперь.

Погода в Паквее была всего лишь отзвуком того, что испытали бы вы, если бы последовали за медленным дрейфом охлаждающегося воздуха к стене мира. Стоило Антее прислониться к деревянным перилам, как спокойствие этого уголка, набегающий воздух и собственная измотанность унесли мысли Антеи вдаль. Ей неожиданно привиделось небо, наполовину вымощенное зазубренными белыми клыками — миллионами и миллионами айсбергов, простирающихся из бесконечной тьмы снизу в бесконечную тьму вверху, а равно и во все стороны. По счастью, айсбергов затемненных, потому что в свете солнца они ослепляли бы, а задумайся вы о масштабе зрелища — так и вовсе свели бы вас с ума.

— Уже шесть часов.

Антея вздрогнула; голос Гонлина в воспоминаниях прозвучал так живо, как будто он стоял рядом с ней. Но нет, он висел на фоне гигантской ледовой стены. Они же выстроились вокруг в невесомом воздухе неровной звездой — Антея и еще шестьдесят человек, — с нарастающей тревогой слушая сообщение Гонлина.

— Шесть часов. По всей Вирге пробуждаются древние устройства, дремавшие тысячелетиями. Поле, подавляющее трансцендентные технологии, рухнуло. Что-то случилось с Кандесом.

— Он погас? — спросил кто-то, высказывая вслух кошмарную мысль, которая крутилась в головах у всех. Если бы солнце солнц умерло, перестало бы течь тепло, которое оно давало всему миру. Здесь стало бы намного холоднее — вплоть до того, что замерз бы сам воздух, — и этот холод скоро начал бы проникать во внутренние области. Без Кандеса умерла бы вся Вирга.

Гонлин пожал плечами. Антее ясно рисовался его мундир цвета индиго, отливающий фиолетово-пурпурным под светом дуговых фонарей за спиной, его резко высвеченное сбоку лицо. Глаз его она не видела — только изгиб щеки, тревожные морщины, резко пересекающие профиль.

— Насколько нам известно, солнце солнц перешло в ночной режим нормально, — сказал он. — Затем, через несколько часов, создаваемое им подавляющее поле отключилось. На данный момент Вирга настежь открыта для Искусственной Природы.

Антея, взглянув на Телен, вздрогнула. В неумолимом свете лицо ее сестры отдавало бледностью.

— Они проникли сквозь оболочку? — спросила она.

Гонлин поколебался. Затем опустил голову.

— Да, — сказал он.

Собравшиеся вокруг него разом вздохнули.

— Там, в темноте, просыпаются какие-то создания. Распрямляются и приходят в движение. Некоторые пробили стену. Другие, похоже, были… все это время здесь. — Он прикусил губу. — Яйца, если хотите. Видимо, были разбросаны по всей Вирге давным-давно. Сейчас они вылупляются. Мы должны уничтожить их.

Антея услыхала далекий звук, затем — громоподобный треск, отчетливый и резкий. Где-то треснул айсберг.

Звук пришел опять, уже с другого направления. Все внезапно обернулись, уставившись на далекую стену мира, где появлялись маленькие белые облачка.

Антея услышала вскрики, возгласы. Она смутно осознавала, что Телен схватила ее за плечо и куда-то указывает. Над всем этим усиленный мегафоном голос Гонлина повторял:

— Спокойствие, спокойствие! Это свои.

По всей безмерной вертикальной равнине выползали из разломанных ледяных коконов сверкающие, зеркально-яркие твари. Они встряхивались, разбрасывая осколки размером со взрослого человека, а затем расправляли прозрачные крылья с металлическими ребрами.