Он не собирался раскрываться перед этим проверяющим, но на него следовало взглянуть. Поэтому Чейсон, спустившись на несколько десятков футов, нашел пару поперечных канатов и покинул центральную снасть. Он найдет другой путь вниз и выйдет позади тайной полиции.

Он спускался, а впереди, словно серебристый набросок, возникал город. Чейсон находился примерно в сотне футов выше обода, в одной секции пути по канатной спице. И самые высокие здания не поднимались даже на пятьдесят футов над кругом из досок, который официально считался городским нижним уровнем, но это не означало, что на высоте не было других построек. Предприниматели и городские чиновники в разное время подвесили на городские снасти конструкции поменьше, от кладовочек до гостевых апартаментов, куда можно было попасть только по лестнице. Свои насесты здесь имелись и у полиции — вороньи гнезда, откуда они могли наблюдать за улицей внизу. Сегодня они были пусты, и Чейсону не составило труда раскрыть в пол-размаха крылья и спрыгнуть на один из них с оконечности канатного моста. В момент его приземления облака пронзила молния, и ей приглушенным хрипом откликнулся отдаленный гром. Адмирал шагнул к проему в центре круглой платформы и быстро спустился по веревочной лестнице на улицу.

Тайная полиция выстроила его рабочую бригаду в переулке, который вел от улицы к высокой деревянной стене, перекрывавшей все выходы. По другую сторону лишь стремительно проносился воздух. Выглянув из-за угла, Чейсон увидел восьмерых полицейских, стоявших к нему спиной.

— Где он? — Голос прозвучал высокомерно и нетерпеливо, словно удар хлыстом. Но что верно, то верно — акцент был знакомым. Решив рискнуть, Чейсон подался вперед, чтобы посмотреть, не сможет ли он опознать говорящего.

Тот выделялся среди толпы полицейских (теперь, когда Чейсон присмотрелся, отличие стало несомненным), потому что носил иную, чем они, униформу. Собственно говоря — Чейсон тихо выругался — она была цветов королевской службы Слипстрима. Что здесь делет столь важный чиновник?

Может быть, его все-таки не бросили? Чейсон прислонился к стене. Мог ли Слипстрим искать его? Неужели они так сильно хотят его вернуть, что послали официального представителя войти в контакт с самыми зловещими из фалконских организаций? Странно, конечно, но вдруг это правда?

Из-за угла снова раздался голос слипстримского сановника:

— У вас ровно десять секунд, чтобы сказать мне, где он. — И Чейсон снова выругался — потому что узнал этот голос.

Без колебаний он шагнул в переулок и сказал:

— Я здесь, Кестрел.

Его старинный друг оборотился, приметил его и улыбнулся. Затем поднял руку, указывая своим стеком прямо на Чейсона:

— Взять этого человека!

Чейсон так поразился, что они едва не схватили его. Он даже оставил несколько волосков в пальцах одного из копов, прежде чем добрался до веревочной лестницы к вороньему гнезду. Его мускулы возопили, не успел он еще подняться и на десять футов, но копы разжирели и отвыкли от настоящих погонь за своей добычей.

Веревочная лестница плясала и раскачивалась, встречный ветер трепал его крылья, но как только крыши ухнули вниз, отвлекаться стало некогда. Он добрался до платформы, перекатился на нее, задыхаясь, и выхватил саблю. Пусть только кто-нибудь сунется — враз лишится головы.

Внизу поспешно переговаривались, затем голос Кестрела приказал людям раздвинуться в стороны. Чейсон представил, как они стоят одной ногой на перекладине, вытянув руки для равновесия, словно танцоры, а Кестрел протаскивает мимо них вверх по перекладинам свою тушу.

— Это я, Чейсон, — предупредил тот, прежде чем в люке показались его глаза.

— В чем, черт возьми, дело?

Кестрел поморщился.

— Прости, старина. Приходится производить впечатление на принимающую сторону своим… рвением. Показать им, что я не настроен в твою пользу, понимаешь?

— Вообще-то нет. Не понимаю. — Чейсон пригнулся, по-прежнему с саблей в руке. У него возникло подозрение, что остальные копы крадутся по канатам-спицам, готовясь свалиться на него сверху. На месте Кестрела он бы как раз так и велел.

— Почему ты здесь, Кестрел? И почему здесь именно ты?

Сенешаль едва заметно пожал плечами.

— Ты ведь, конечно, не собираешься прикидываться со мной скромником, Чейсон. Мы оба знаем, в чем тут дело.

Чейсон перерыл все свои мозги и память в поисках хоть какого-нибудь намека на то, о чем говорил Кестрел.

— Мне положено тихонько сидеть за решеткой, в этом дело? Часть мирного договора Кормчего с Фалконом?

Кестрел нахмурился в своей обычной манере.

— Я определенно заслуживаю более честного разговора, — сказал он. — Ситуация в Раше балансирует на лезвии ножа, а у тебя хватает наглости разыгрывать неведение? Я верен Кормчему, тебе следовало бы знать. Верность — вот почему я здесь; я пришел убедиться, что ты не вернешься домой, Чейсон.

Чейсон уставился на него.

— Но почему? Что еще за ситуация?

Кестрел одно мгновение смотрел в глаза Чейсону. А потом рявкнул:

— А, к черту. Пошли!

Чейсон уже пришел в движение. Он раньше спускался сверху на эту платформу, и примерно представлял, где находятся канаты-растяжки, хоть и не мог сейчас видеть их сквозь туман. Поэтому он расправил крылья и прыгнул не глядя. На секунду мир превратился в клубящуюся серость; потом проявилось резкое изображение человека — одного из копов, — пролетающего мимо него в противоположном направлении. Полицейский выругался и замахнулся дубинкой, но они уже разминулись. Чейсон увидел канат, к которому стремился, и рванулся к нему. Он захватил его кончиками пальцев, не удержался и сорвался — и уцепился за другой поперечный трос десятью футами ниже.

— Ты низко пал в своем предательстве, Чейсон, — проревел где-то поблизости Кестрел; его слова оттенил раскат грома. — Хитро задумано, только не сработает! Эта погода зажала тебя в угол, и ты это знаешь.

Туго натянутые поперечные тросы шли парами: один для ходьбы, другой — в пяти футах над ним — вместо поручня. Чейсон быстро перешел по пешеходному тросу к вертикальному линю и вскарабкался по нему. Двадцатью футами выше он заметил еще одну веревочную лестницу вдоль другой группы перекрестных тросов. Он добрался до этой лестницы и принялся взбираться по ней, не остановившись даже когда на лине под ним появились темные фигуры.

— Я его нашел! Он идет вверх!

Чейсон выругался и полез быстрее, но его зачахшие в невесомости мышцы были на пределе. Они наверняка его поймают через минуту-другую. Судя по словам Кестрела, он собирался не захватывать Чейсона Фаннинга, а убить. Хотел бы Чейсон знать, почему.

Лестница под ним кончилась, а через несколько мгновений кончился и поперечный трос. Держась одной рукой за натянутый вертикальный линь, он балансировал рядом с привязанным концом пешеходного троса и смотрел, как из тумана на другом его конце появляются четыре копа с обнаженными саблями. Двое начали, слегка пританцовывая, двигаться вдоль веревки, полураскрыв свои черные крылья ради равновесия на сильном встречном ветру. Чейсон лягнул веревку, но она еле пошевелилась. Он слишком устал, чтобы карабкаться вверх по вертикали; может еще быть, он сумел по ней бы соскользнуть… но теперь и снизу раздавались крики.

Он глубоко вздохнул и повернулся лицом к первому канатоходцу. Тот ухмыльнулся и встал в позу фехтовальщика, сжимая над головой веревку в поднятой левой руке. Полицейский медленно двинулся ближе.

И пропал. Чейсона обдало жестоким холодом, и он чуть не потерял опору.

Из тумана, словно пушечные ядра, вырвались зеркально-яркие шары и разлетелись среди канатов мириадами брызг. Чейсон вцепился в тросы, но те принялись прогибаться и раскачиваться под натиском внезапной бури.

Еще двоих из нападавших на Чейсона смелó с лестницы в первые секунды потопа. Третий тщетно попытался спуститься по лестнице, но его поразил шар из воды размером больше него самого на скорости в сто миль в час, и он исчез, как будто его и не бывало.