– А он их терял?

– А он тебе не рассказывал?! – Боря высунулся так, что пришлось даже ногу подставить, чтобы не вывалиться. – Я думал, он это всем подряд рассказывает.

– Ну прям всем подряд, ему, наверное, немного неприятно до сих пор, – сказала Полина и поправила кепку на голове Бори. – Ты расскажи, раз Арсения нет.

– Ура, я наконец-то могу рассказать хоть что-то! В общем-то, мы на Байкал ехали. – Боря вылез, облокотился на машину и рассмеялся. – Мы ехали туда с тремя пересадками. Договорились, чтобы у каждого было не больше рюкзака, даже палатки не брали, только спальные мешки – нас там обещали поселить мои друзья. А Арсений, вечная белка, почему-то притащил целую спортивную сумку. Ну, знаешь, первая его поездка такая дальняя. Он раньше только вокруг по городам колесил. Так на второй же пересадке у него сумку свиснули. Я даже не заметил, как это случилось. То ли когда мы билеты искали, то ли когда воду наливали, но хоба – и сумки его нет. Арсений в слезы! А у него еще столько вещей было: и электронная книга какая-то, и наушники, и часть денег в сумке… Ой, намучились мы с ним. Зато как на Байкал приехали, он с карточки. Хорошо ж еще, Октябрин, что он карточку по моему совету на груди носил, а то бы и ее посеял. В Иркутске он рюкзак вот этот купил, две кофты и штаны. Путешествие отличное вышло, мы всю неделю у Байкала жили. Даже потерял вещей его уже не так волновала, когда видишь вот это… безумие громадности! Жизнь – такая удивительная штука, линейная, события все происходят в настоящем, но и в прошлом, и в будущем, и наша секунда, мгновение – такая необъятная бесконечность, такая великая громадина, так что… Что-то я задумался, ха! Короче вот, с тех пор он налегке.

Октябрина прислонилась боком к машине – даже не посмотрела, грязная ли, чистая. Улыбнулась. Прошлое Арсения собиралось кусочками в ее голове, и он с этими осколками разлетевшейся когда-то мозаики – собирался в целое.

– А он тебе рассказывал, как по Питеру ходил и места с клипов всяких, с фильмов собирал? – спросил Боря, а Полина, прежде улыбавшаяся, нахмурилась.

– Он, наверное, не успел, – сказала она тише обычного. – О брате просто так не хочет вспоминать.

– Он говорил, – Октябрина сжала ладонь в кулачок, – он говорил мне о брате.

– А, так значит успел? – Боря оживился, а Полина – улыбнулась, но уже иначе. Ее выражения лица Октябрина прочитать не смогла. – Ой, это было время прям после того, как он из университета отчислился. Мы с ним тогда-то и познакомились. Хах, это хорошо, что его в армию не загребли, я его лысым не представляю.

– Лучше бы если бы у него проблем с сердцем не было, – вздохнула Полина и посмотрела на двор. Казалось, в игре детей в песочнице, их веселых криках, разговорах мам и трели птиц чудилось ей что-то совсем сказочное. – А то у него сердце не выдерживает тяжести мира.

– А что он в Петербурге делал? – напомнила Октябрина и даже подалась вперед. Арсений разъяренным цербером охранял свое прошлое – цербер чаще спал, но бдел. Кусочки правды, которые Октябрина хранила в сердце бережнее, чем свое прошлое, были слишком ценны, чтобы отказываться получить их хотя бы из чужих уст.

– Да у него ж брат хотел рок-звездой быть. Все о «Сайгоне» думал, о «Тамтаме», но умер до того, как смог хотя бы раз туда съездить… – Боря стих. Казалось, он сам испугался своих слов, опечалился, что произнес их вслух, но вскоре понял, что сказанного назад уже не забрать. – А Арсений его же любит. Как ему не поехать, не исполнить мечты брата? Ну так он поехал, везде там был. Там, конечно, ничего уже нет почти из того, что брат его слышал от знакомых, которым даже в «Сайгоне» удалось побывать. Но Арсений все равно упрямо ехал, ему было даже неважно, что города, в котором Кино с Поп-механикой начинали, где Алиса пела с Аквариумом, уже нет? И, знаешь, неплохо, что его нет. Хотя концерты у Аквариума были шикарные, я бы на таком, давно еще, тебя не было еще даже. – Боря улыбнулся своей ушедшей навсегда молодости так, словно она призраком опустилась перед его лицом и подмигнула. – Арсений был на Рубинштейна тринадцать, был у всех памятных мест, где кто-то жил, где кто-то играл. Исполнил, считай, мечту брата. Ну а там сама знаешь, какие у него потом проблемы с выпивкой начались. Там не до чужих мечт, там своих не осталось.

Вдруг из подъезда, у которого и стояла машина, вышел Арсений. Он держал под правой подмышкой бутылку воды, повернулся и левой рукой помахал кому-то в окна. Октябрина подняла голову, зажмурилась, приложила козырьком ладонь к бровям и увидела, что с балкона на четвертом этаже, за горшками с бархатцами, на фоне сохнувших вещей, на них – и на нее – смотрели пожилые люди. Женщина в чем-то желтом, то ли халате, то ли домашнем платье, открыла окно и громко сказала:

– Арсений, ты только не гони! Сейчас на дорогах не спокойно! У тебя вон, две женщины в машине, головой за них отвечаешь. И за Бориса!

– Мам, я помню, – отозвался Арсений и подошел к Октябрине.

Октябрина зарделась. Вот такое оно – знакомство с родителями? От этой мысли Октябрина покраснела еще больше. Родители, наверное, и не знали, кто она такая.

– Хорошей вам дороги! – сказала мама Арсения и обернулась к почти лысому мужчине позади нее. – Саш, ну ты-то сыну хоть скажи что-то!

Отец Арсения протиснулся к окну, высунулся так, что локтями залез в бархатцы («Да куда ж ты полез, я их только прополола!») и помахал сыну.

– Не лихачь, – заключил отец Арсения и отошел от окна. Мать Арсения продолжила ругаться на мужа уже в зале, их слышно даже на улице.

Арсений усмехнулся, повернулся к Октябрине и всучил ей бутылку в руки.

– Немногословный, бывший военный, – сказал Арсений и прошествовал к водительскому сидению. – Вы все положили?

Боря глядел на родителей Арсения и улыбался. Октябрина невольно подумала, что он годится в отцы Арсению. Может, даже больше воспитал его, чем отец, хотя так, с тридцати секунд знакомства сложно понять, насколько у Арсения хорошие родители.

– Если Октябрина не вытащит из кармана еще один чемодан, то мы готовы, – сказал Боря.

Арсений обернулся и ухмыльнулся так, что Боря быстро начал извиняться.

– Я ж шучу!

Арсений закивал, но странная ухмылка, словно он понимал все, что творилось в голове Бори лучше, чем сам Боря, не пропала.

– Тогда садимся? Октябрин, тебе не страшно на переднем ездить?

– Мне? На переднем?

– Боря обычно засыпает и храпит, – поспешил добавить Арсений и усмехнулся. – Полин, ты не против поехать с Борей?

– Если будет громко храпеть, я пихну его в бок локтем. – Улыбнулась Полина и села за Арсением. Боря так и занял то место, которое выбрал до того, как Октябрина пришла.

Девушке ничего не оставалось кроме как выбрать оставшееся место. Впрочем, это ее ничуть не расстроило. Ехать на ровне с Арсением было приятнее, чем позади него.

Примечания:

«Кино», «Поп-механика», «Алиса», «Аквариум» – петербургские легендарные рок-группы.

«Сайго́н» – неофициальное название «легендарного» кафе в Ленинграде при ресторане «Москва», место обитания «героев андеграунда», «непризнанной» и «гонимой» в позднесоветские годы «творческой интеллигенции», так называемых «неформалов»

Ленинградский рок-клуб или ЛенРокКлуб – советская общественная и концертная организация, созданная 7 марта 1981 года в Ленинграде и просуществовавшая до начала 1990-х годов. Ленинградский рок-клуб, располагавшийся по адресу ул. Рубинштейна, дом 13.

«TaMtAm»(также пишется как Tamtam, tam-tam или Тамтам) – бывший рок-клуб, специализировавшийся в основном на панк-роке и  существовавший по 1996 год в Санкт-Петербурге. До 1994 года единственный рок-клуб западного образца.

Арсений ехал без навигатора, изредка только спрашивал у Бори, туда ли поворачивать. На дороге было столько указателей с названиями городов, что Октябрина быстро забыла, в какой именно населенный пункт им нужно доехать. Это то ли село, то ли деревня, но Октябрина все равно не помнила уже, чем они отличаются.