– Что?

– Может, это было его последнее желание. Может, он понял, что только я сделаю какой-то вывод и смогу изменить чью-то жизнь. Может… – Арсений улыбнулся. – Я ведь не просто так в тот дом начал ходить, Октябрин. И не только в тот, много мест таких. Я ведь ходил и искал тех, кому помощь, может, нужна. Может, будь на твоем месте брат, я бы и его спасти смог. Но раз его рядом нет, его слова могут быть во мне. Я думаю, он все-таки хотел бы такого. Хотел, чтобы я кого-то спасал. Иначе бы я так хорошо его не запомнил.

«Он спас меня». – Эта мысль появилась в голове Октябрины не в первый раз, но в первый раз – мысль произнеслась. Октябрина услышала свой, но чужой, голос в голове, который произнес это, а потом еще раз, тоже громче, словно побоявшись, что Октябрина не услышала или не верит, что услышала.

«Ты живешь, потому что он перед тобой». – Эта мысль произнесена уже тише. Прежде Октябрина об этом не думала. И подумать не могла.

Октябрина почувствовала, как в волосах на макушке что-то зашевелилось. Холод добрался до головы. Волосы могли бы встать, протянуться к небу, но Октябрина все еще чувствовала, что слова Арсения вдавливали ее в землю.

– Арсений, а можно тебе задать вопрос? – прошептала Октябрина, не пытаясь даже на него посмотреть.

– Конечно, – ответил он без промедлений.

Октябрина зажмурилась. Не верила, что кого-то когда-то действительно захотела спросить об этом.

– Ты верующий, Арсений?

– Верующий? Я? – он повторил это слово и задумался. Долго он молчал, но поворачиваться, смотреть ему в лицо Октябрина не хотела. Вдруг он смеялся над ней или злился. Но Арсений ответил спокойно, пусть и медленно. – Я, как бы тебе объяснить… не понимаю религию, вот духовников, священников. Это хорошо, праздники, сообщества, общение, когда люди не хотят использовать других в своих целях, а то ведь такое на каждом углу. А вера – вера совсем другое. Верить в то, что ты – не просто тело, что ты что-то более важное? Это ведь хорошо, да? Что есть кто-то, кто создал все вокруг? Люди разных религий верили в это, верили в одно, что есть что-то более весомое, необъятное, могущественное, что-то, что выше человека, что нельзя помыслить, – Арсений снова задумался. – А так? Да я что-то даже не знаю, я об этом не думаю. Точно не религиозный. Ответить тебе… Октябрина, дождь собирается, видишь?

Голос Арсения прозвучал внутри ее головы. Но когда Октябрина нашла в себе силы повернуться и посмотреть на него, увидела, что он на самом деле говорил с ней.

– Вон, тучи, видишь? – Арсений указал пальцем на небо. По небу крались две темные, налившиеся влагой тучи.

– Домой? – прошептала Октябрина.

Арсений улыбнулся.

– Вряд ли добежать успеем до дождя, все промокнем. Так что с меня ужин. – Он поднялся с земли и протянул руку Октябрине. – Пойдешь?

Октябрина не могла отказать ему.

Клюкву разбудил бубнеж хозяйки. Кошка перевернулась, потянулась на полу и подняла голову. Октябрина сидела на кровати, завернувшись в одеяло, и что-то быстро печатала на ноутбуке. За окном визжали игравшие на площадке дети.

– Мяу! – Что значило: «Что ты делаешь в такую рань? Даже я еще не встала».

– И тебе доброе, – проговорила Октябрина, даже не подняв головы. Клюкве это не понравилось.

Кошка прыгнула на кровать, потянулась и обтерлась боком об одеяло хозяйки. На экране ноутбука – страница в социальной сети, не меняющаяся. Октябрина смотрела на нее и думала.

– Мяу! – Что значило: «Ты что делаешь? Вы, люди, такие странные».

– Ничего нет, понимаешь? – прошептала Октябрина и погладила Клюкву по голове. – Который день все ищу, ищу, а ничего на него нет. Ко мне уже даже Боря добавился, на него все, а на Арсения – ничего.

Октябрина закрыла глаза. Арсений снился ей всю ночь – она просыпалась, бродила по комнате, смотрела на укутанный мраком двор и ложилась с мыслью, что хотя бы сейчас Арсений пропадет из ее сна. Но он снова появлялся. Он водил ее по городам и полям. Они вместе прыгали по облакам и говорили о чем-то таком, о чем с обычными знакомыми Октябрина никогда беседовать не могла.

Немного она переписывалась и с Борей. Нечасто – болтать с человеком, который являлся ровесником Галине Георгиевне так, словно ему двадцать три, все еще непривычно. Но поговорить у них все-таки получалось. Боря спрашивал что-то, обычно не имевшее никакого объяснения. Например, в каком магазине скидка на макароны или нет ли объявлений о фестивалях в городе. Интернет у него был, мог бы посмотреть и сам, но отчего-то постоянно писал ей. Октябрина же спрашивала в основном, девяноста процентах, про Арсения. Прошлым вечером у них состоялся разговор, начавшийся с обсуждения фильма.

– А сколько лет Арсению? – спросила между прочим Октябрина. – А то я как-то спросила, а он не ответил.

Рассказывал о себе Арсений действительно неохотно. После прогулки до кафе они долго у него сидели, Октябрина пыталась разговорить Арсения, но он партизански молчал. Одно она поняла – он старше, но считать его старше в голове почему-то не получалось. Арсений словно был с ней на одной волне, той волне, которая может подхватить только тех, кто вырос в одних условиях. Но их детство разное. У них все – разное.

– Да я не знаю, – ответил Боря. Октябрина даже замерла перед ноутбуком. Такое разве бывает у друзей?

– А ты спрашивал?

– Ну, года два назад, может, спрашивал.

– И сколько ему тогда было?

– Сколько? Да я разве ж помню? Ну, тридцать, кажется. Сколько-то так.

«Тридцать. Значит, сейчас уже года тридцать два», – подумала Октябрина и прислонилась лбом к холодному столу. Почти десять лет, а ощущение – будто десять минут разницы.

Зато Октябрина нашла фотографии Бори в сообществе на полторы тысячи человек. Там он делился историями из своих путешествий, которых немало. Он объехал автостопом почти всю Россию, выезжал так и в Европу, даже в Южной Америке, судя по фотографиям, был. Рядом с ним всегда другие люди: пожилые и совсем юные, один-два или большая компания. Фотографии Боря дополнял длинными записями с рассказами о том, какие приключения их встретили в пути.

Полчаса Октябрина читала истории Бори. Казалось, для него нет ничего невозможного – он пересекал границы стран пешком, спал в палатках у водопадов, фотографировался с верблюдами в пустыне и карабкался на горы. Неизвестные лица людей мелькали перед глазами Октябрины. Мужчины и женщины, взрослые и даже подростки в компании Бори выглядели так, словно их запомнили навсегда – их приключения увековечили этих людей хотя бы для полутора тысяч человек. Лица смешивались в кучу, Октябрина почувствовала, как ее начало подташнивать. Но тут она увидела Арсения. Листать дальше она не могла.

Арсений с Борей был на двух фотографиях. На первом фото они стояли на фоне скалы, раскинув руки. Боря – с рюкзаком у ног, а Арсений, кажется, вовсе налегке. Его волосы отросли, почти касались плеч, он был бос и в сером. На каждой фотографии Арсений улыбался. Арсений с Борей были на острове Огой и стояли так, чтобы спрятавшуюся за их спинами буддистскую Ступу было видно. Так гласила подпись.

Под этой же фотографией в комментариях значилась приписка Бори. «А вы знали, что «ступа» означает на санскрите «вершина»? Так вот, тут мы даже на двух вершинах!» Лайки поставили не только Боря с Арсением, но и еще двенадцать человек. Октябрина закусила губу. Она в жизни не читала комментарии к фото, а в окружении Бори и Арсения были те, кто действительно следили за каждым их шагом.

Полная подпись к записи звучала так: «Сегодня исполнилась не моя, а наша мечта. Побывали на Байкале! Я тут был давно, когда мне еще тридцати не было. Работал тогда на железной дороге и мечтал, что когда-то поеду в дальнее путешествие! Мечтал и понимал, что мечтать можно вечно. Надо действовать. Так и поехал. С тех пор вот уже много лет хожу по миру, последние десять лет. А вот для моего хорошего друга и компаньона это путешествие первое. Пробыли на Байкале неделю и обошли все, что только позволило время и силы. Арсений это путешествие тоже на всю жизнь запомнит. Он сам так сказал. Почти все для него в пути было впервые: хорошее и плохое. А потом поехали на фестиваль. Каждый год он проходит и каждый год бываю, а Арсений будет впервые. Кто желает присоединиться, отписывайтесь в комментариях, поедем вместе. Увидимся там!»