– У тебя же почти не осталось уроков? – спросил Никита, и почесал голову. Волосы у него отросли, распадались почти до ушей. Ему шло.

– Разве не у всех?

– У меня пока есть.

– У меня немного.

– А, ну, у тебя же нет класса.

– И слава богу, – хмыкнула Октябрина.

– Ну как же, а выпускной? – Никита улыбнулся. – Они так много ног отдавят, наверное. Нужно будет вызывать скорую.

– Веселее будет. На моем выпускном можно было повеситься от скуки.

Октябрина знала – Никита о своих школьных годах рассказывал всем, кому не хватало смелости отказать ему, а таких обычно не находилось. Рассказывал он так, словно ему было хорошо за пятьдесят, может, даже за шестьдесят, и его молодость была совсем другая, не то что у «современной молодежи». А ему всего-то двадцать четыре.

– У тебя там, наверное, было не так все, как у нас. Мы в ресторане были, диджея приглашали. – Он засмеялся. – А он, знаешь, что удумал…

Кажется, Никита даже настроился снова рассказать о том, как его друзья напились в туалете в ресторане на выпускном и половину вечера провели над унитазами, в обнимку с бутылками алкоголя, как кто-то переливал виски в пачки из-под детского сока, как бутылки проносили в сменной обуви штанах, как кто-то придерживал дверь туалета, пока друзья предавались страстям в кабинках, как выпускники снимали друг друга на телефоны, как потом они гуляли, били бутылки и пели песни так громко, что кто-то из случайных прохожих почти вызвал полицию, но Октябрина остановила его до того, как отказ стал бы слишком болезненным.

– Меня, наверное, будет ждать Женя. Мы договорились сходить в кино.

– В кино? А на что? – Никита нахохлился как попугайчик корелла. Даже щеки покраснели.

– На какую-то дурацкую романтическую фигню, Женя такое любит. – В «яблочко». Никита не предложит составить компанию.

– Ну ладно, тогда в следующий раз расскажу.

Он, кажется, расстроился, но Октябрина ушла слишком быстро, чтобы это заметить.

Вверх, в учительскую. В самое сердце школы, туда, где просто так не проходят ученики, где не пахнет какао из столовой, где нет лестниц. Где, кажется, даже думать нужно о хорошем. Октябрина смотрела под ноги, чтобы никто не узнал по дороге. Не хотелось слышать лишних вопросов, не хотелось слышать вопросов вовсе, но совсем без них тоже не уйти. Все равно потом спросят.

Учительская всегда появлялась неожиданно, даже если кто-то и шел к ней, встреча с ней всегда случалась будто бы случайно. Красивая дверь с отметиной посередине: один школьник как-то влетел в нее. До сих пор не поменяли. Октябрина зашла в учительскую со слабой надеждой, что будет одна. Хоть воротник можно отвернуть. Но она была не одна.

Удивительно, что Никита все еще верил, что они на самом деле ходят в кино. Не хватило ума проверить, спросить лишний раз, о чем смотрели фильм, будто он просто не мог поверить, что ему могли врать намеренно.

– Привет, Жень.

Женя никогда не ходила в кино. Она считала, что любой фильм приятнее смотреть в тишине, дома, без жующих под ухом незнакомцев. Женя вообще ценила все незаметное и беззвучное, но отчего-то все равно не отказалась идти в школу, где такие понятия почти отсутствовали. Она сидела на диване у шкафа с журналами и читала книжку на английском в яркой желтой обложке. В новом платье Женя выглядела еще худее, чем два дня назад. Может, опять питьевая диета или таблетки «Минус десять килограммов за две недели! Не переживайте, что не влезаете в платье или уродливо смотритесь в бикини. Наши биоактивные добавки заменят вам еду!». Или – посиделки со скучающим видом в столовой, обдумывание плана питания на три дня. Брокколи или белокочанная? А если сменить рисовое молоко на овсяное? Сколько в них вообще калорий?

Женя оторвалась от чтения, поглядела на Октябрину как сыщик смотрит на труп на полу. Изучающе, но уже представляя, что сказать.

– Что-то бледно выглядишь.

– Забыла румяна. У тебя нет случайно?

– Я не ношу, они мои щеки делают больше, – цыкнула Женя. – У Дарьи Алексеевны есть.

– Я не хочу оранжевые. – Октябрина оглядела учительскую, словно не верила, что за шкафом не прячется кто-то, чтобы подслушать свежие сплетни. – Ты случайно не хочешь приворожить Никиту? Вы бы хорошо смотрелись.

– Да иди ты! Какой хорошо. – усмехнулась Женя и заложила книжку карандашом. – Ты представь, как мы на фотографиях смотреться будем. Мы же совсем друг другу не подходим.

– Ты же говорила, что он тебе нравился.

– Ну, поговорить с ним можно, но быть с ним… Да как-то не очень хочется. В школе он был посимпатичней. А где ты на него напоролась?

– У кабинета. Следил же, не просто так встретились.

– У него разве есть уроки?

– Сказал, что есть. Как там на деле…

– Покажи ему фотографию Ромы, он отстанет.

Женя знала, что фотографий Ромы нет, что голоса Ромы нет, что в «контактах» он записал совсем не под своим именем, что его ссылки не найти ни в одной социальной сети, что ни одного видео с Ромой не найти в телефоне у Октябрины, но продолжала надеяться. Может, хоть чужие неприятности помогут утолить жажду любопытства.

– Обойдется.

– А ты скоро уходишь? – спросила Женя и пригладила волосы и без того гладкие под слоем лака.

– У меня три урока. Может, потом немного посижу тут, заполню документы. – Пожала плечами Октябрина. А потом вспомнила, сколько на самом деле оставалось работы и вздохнула так, словно у нее был выбор. – Все равно уже пришла.

– У меня еще два. А кто у тебя первый?

– Твои.

– А, мои. – Женя улыбнулась. – Что-то они вялые сардельки какие-то.

– Конец года, дети устали. Дай им отдохнуть хотя бы у меня.

– Ничего они не устали, расшевели их. Дай им тест какой-то или работу написать. Что-то они расслабились.

Больше Октябрина ничего говорить не стала. С Женей они общались с четвертого курса вместе ходили на практики, а потом оказались в одной школе. Сначала вовсе не пытались наладить отношения, но потом их сблизили совместные подготовки учебных планов. Девушкам дали одинаковые классы.

– У меня сегодня два, а потом кружок, – вздохнула Женя и повела плечами. – Не знаю даже, во сколько сегодня освобожусь.

Жене тоже вдруг почти все стало безразлично, словно и школы, и шкафов с журналами, и папок с личными делами рядом не лежало, а были только законченные дела. Будто она и не работала в школе вовсе, а училась. В мае учиться никому уже не хочется.

– А он тебе звонил? – спросила все-таки Женя.

– Пока нет, – Октябрина вздохнула. Каждый секрет, рассказанный даже самому доверенному лицу, все равно кажется раскрытым. Лучше молчать всегда.

– Он опять уехал?

– Нет, он просто занят на работе, – ответила Октябрина.

– Жалко, что он не ходит с нами. Классно было бы увидеть тебя счастливой.

Октябрина усмехнулась про себя. Почему-то все люди уверены, что в чужой компании человек обязательно выглядит лучше.

– Я предложу ему как-нибудь, но сама понимаешь…

– Да, я помню, он серьезный человек. – Женя вымученно улыбнулась. – Ну мы тоже не так себе. Нужные люди.

В ответ Октябрина улыбнулась также.

Прозвенел звонок. Скоро в учительской набьется людей, что не протолкнешься. Они ждут этой минуты, перемалывают темы для разговоров на уроках в невидимых ступах, пока глядят на учеников, а потом, когда все собираются, отчаянно перебрасываются ими.

Женя поднялась с дивана, положила книжку в маленькую сумку, с которой ходила на работу, и поправила платье на сбросившем за месяц пять килограммов теле. Почти модель, только низковата, как сказал агент модельной школы.

Октябрина сдержанно подавила приступ зависти. Умудрялась Женя как-то всегда выглядеть отлично, но иногда – будто не к месту. То ли место не то, то ли они все – не к месту.

– Пойдем вечером, как договаривались? – спросила Женя, прежде чем выйти в коридор.

Октябрина почесала шею, скрытую за горлышком водолазки. Приятное жжение, как когда приходит время снять уже нагревший кожу горчичник. Есть в этом что-то целебное.