Октябрина почувствовала, как волосы на руках встали. По телу прокатилась волна жара. В горле пересохло, и даже глоток холодной газировки не утолил жажды. Впервые Арсений сказал что-то о своей «земной» жизни. Она даже не знала, сколько ему лет.

– А что же ты тут живешь? – тихо спросила Октябрина. Солнце зашло за облака, но свет с лица Арсения не исчез, а кажется, стал только ярче.

– Просто хочется. Свобода какая-то есть в этом доме, даже вода там есть, мы платим квитки.

– А кому переводите деньги?

– Ну, вроде как родственнице, она платит. Ничего не отключили, значит не обманули. – Арсений закинул в рот последний кусочек булочки и вытер испачканный в шоколаде палец. Октябрина следила за ним не моргая. – Он, кажется, какому-то старичку принадлежал. Мы кучу приблуд для рыбалки нашли, когда начали шкафы разбирать. Представляешь, там, где сейчас ботинки стоят, были шкафы. Такая глупость. Зачем вещам отводить шкафы, когда их можно убирать под кровати. Зато сколько человек может разуться! И грязь не будут нести в дом.

– А верхнюю одежду куда девать? Ее ведь… наверное, тоже класть куда-то надо.

– Да сверху обычно кидают. Знаешь, сколько там ботинок бывает? Так стоят, что по ним ходить можно и в пыль не вляпаться. А чистую одежду под кровати, иногда и на холодильник. Людей иногда набивается столько, что на полу стелем.

Октябрина представила, как дом хрипит под тяжестью десятка людей. Будто наяву она услышала веселый смех незнакомцев, которые загодя казались ей друзьями, песни под гитару, громкое позвякивание струн. Ей чудилось, что чужие голоса доносятся до нее. Словно люди, такие же как Арсений, наконец-то узнали о ее существовании и спешили почтить ее визитом. Арсений открыл холодную деревянную дверь в другой, Октябрине мир незнакомый, но все еще держал в кармане ключ – без Арсения вернуться она уже не могла.

– А для меня если что-то найдется место? – ляпнула Октябрина, а когда осознала, что сказала, протараторила. – Не для меня! Для моих ботинок. Для моих ботинок место найдется?

Арсений улыбнулся.

– Конечно найдется. Может, не для всей коллекции, но для пары точно.

– У меня и нет коллекции ботинок. Пара пар, не больше.

– Тогда ты ближе к нам, чем ты думаешь.

Октябрина не знала, о каких «нас» он говорил, но даже простые слова о причастии к чему-то особенному, к чему-то, к чему принадлежал и Арсений, показались ей слаще музыки.

Они просидели в кафе еще немного, а когда Арсений сказал, что пора бы и домой, Октябрина только обрадовалась. Душный воздух заправки, музыка, вплетавшаяся в мысли, чужие разговоры – все это показалось Октябрине мерзким, хотя еще только-только обрадовалась. Это не ее мир, ей суждено зарыться на одном месте навсегда.

– Ты так рада идти назад? – Улыбнулся Арсений.

– На свежем воздухе на самом деле думается легче, – ответила Октябрина и посмотрела на прорисовывавшиеся на горизонте силуэты многоэтажных домов. Арсений не видел, как окрасились ее щеки.

Сначала они шли молча. Тихий гул трассы все отдалялся, где-то прогремела, пронеслась мимо музыка, стадо ушло вниз по холму, а Арсений и Октябрина шли. Золотистое поле прорежено несколькими огненными лучами, пробивавшимися из-за туч. Ветер ароматный, июньский. Октябрина наступила на веточку, услышала хруст и – вдруг остановилась. Прошло уже две с половиной недели, а вопрос, который появился еще тогда, до сих пор не задан. Каждый вечер он витал в комнате, крутился на языке, но задать его Октябрина могла только себе и то – в темноте, когда даже Клюква и Тайлер услышать не могли. Позвонить Арсению тоже не получалось. Октябрина была уверена, что мобильник у него все-таки есть, хоть какой-то, но давать свой номер Арсений не спешил.

– Почему ты там оказался, Арсений? – прошептала Октябрина, но парень услышал и замедлился.

Огненный свет играл в его русых волосах. Казалось, что на макушке разгорался костер.

– Ты о чем? – спросил Арсений, пнув камушек на дороге.

– Ты ведь не просто так туда пришел? В дом тот.

– А может просто так. – Арсений улыбался, но не так, как прежде. Словно задумчиво. – Прогуливался мимо, решил зайти.

– Быть такого не может! – воскликнула Октябрина и, вопреки страху, смогла даже улыбнуться. – Ты либо мой ангел-хранитель, либо обманщик. Что ты там делал?

Арсений остановился. В пустом поле, где даже деревьев и деревень не было до самого горизонта, он выглядел как светлый колосс – отросшие волосы, щетина, белая рубашка, серые брюки и сандалии в руках. Октябрина не заметила даже, как он разулся.

– Я туда часто хожу. Тебе просто повезло меня встретить, – ответил он.

– А зачем ты туда ходишь?

Октябрина поравнялась с парнем. Арсений остановился. Он смотрел под ноги, на пальцы, которыми медленно подгребал под ступню травинки, и молчал. Ветер стих.

– Это не та история, которую стоит рассказывать в такой день, – тихо сказал Арсений и посмотрел на горизонт. Серые облака накрыли небо скатертью, и только на краю виднелся голубой кусочек. Дойти до него, казалось, невозможно.

– В какой такой? – спросила Октябрина и попыталась взглянуть на лицо Арсения, но он закрыл его волосами. – Сегодня праздник какой-то?

– Нет, нет, что ты, никакого праздника. Просто сегодня хороший день. В хорошие дни не вспоминают плохого.

– Ты говоришь, что у тебя каждый день – хороший, – попыталась пошутить Октябрина, но Арсений даже не улыбнулся. – Прости. Если не хочешь говорить, не нужно. Я просто…

– Нет, ты имеешь право узнать. Ты же должна понимать, почему ты и… другие встретили меня.

– Другие? Есть и другие?

– Есть конечно. – Арсений сел на траву и вытянул ноги. Ветерок пошевелил свободные брюки, обнял лодыжки. – Ты с ними еще не познакомилась просто, но они есть.

– Борис? – Октябрина хотела сесть рядом, но посмотрела на пыль у дороги, на муравейник, притаившийся за зарослями рапса, и решила, что стоять все-таки безопаснее для новых джинсов.

– Боря нет, ты что, – хохотнул Арсений и поглядел на Октябрину снизу. – Ты на него посмотри. Если он и хотел уйти в мир иной, то задолго до моего рождения. Я его уже таким встретил в путешествии много лет назад.

Октябрина и хотела спросить о Боре больше, хотя бы узнать, что о нем думал Арсений, но вдруг поняла, что даже не знает, сколько им лет.

– А почему Боря к тебе приезжает? Ему не к кому идти?

– А кому из нас есть, к кому идти? – спросил он и прищурился. Октябрина хотела было сделать шаг назад. Но остановилась – слишком очевидный проигрыш. – Это только человеку поверхностному кажется, что у нас всегда есть люди, на чьем плече поплакать можно.

Он долго смотрел на горизонт. Казалось, приглядывался, словно мог увидеть кого-то в пятнах желтой жары, резвившейся на сером фоне облаков. А потом как-то особенно обреченно выдохнул.

– У тебя есть братья или сестры? – наконец спросил он.

– Никого нет. Родители когда-то посоветовались с соседями по дому и решили, что сейчас мир уже достаточно «прогнил», чтобы в него приводить больше детей. – Октябрина усмехнулась. – Как видишь, меня в этот мир привели без всяких раздумий. А у тебя есть кто-то?

Арсений посмотрел на горизонт и прошелестел в тон травам:

– Был и есть. Одновременно.

– Как это? Брат или сестра?

– Брат. У меня брат.

– А что, он уехал далеко?

– Он? Нет, что ты. – Арсений не шевелился. – Он умер.

Холод упал по ногам на землю. Тело замерзло и, казалось, не могло двигаться. Октябрина пошевелила кончиками пальцев и то – с большим усилием.

– Как так? Как, как умер?

– Вот так. Взял – и умер. Он сам так решил.

Октябрина не знала, как смотреть на него, да и стоило ли вообще. Может, надо отвернуться, может, перевести тему или раскашляться, упасть на землю и сделать вид, что погибаешь в муках, чтобы внимание его переместилось с мыслей о брате на что-то другое. Но Арсений как-то особенно спокойно спросил:

– Ты, наверное, не особо понимаешь, да? Я понимаю. Никто не понимает.