Иногда он смотрел на нее угрожающе, что означало, что это не конец и расплата еще будет. Но в то же время его очень привлекала эта уверенность, ее игривость. Блеск в ее зеленых, как у колдуньи, глазах будоражил душу и выбивал из колеи. Этот опьяняющий шарм так шел ей и одурманивал его. И куда только смотрели мужчины, которые упустили такую девушку?! Эта очаровательная кокетка подчинила его разум и сердце. Саймон танцевал с другой, которая что-то говорила и говорила, но он не слушал. Его мысли были полностью заняты Оливией.

- Ваша светлость! – Шарлотта заставила его прислушаться. – Я имею в виду, может быть, вы заглянете в мою комнату как-нибудь?

Саймон был поражен ее беззастенчивым предложением. Как только у благонравной девушки хватает наглости и смелости говорить такое взрослому мужчине? Саймон призадумался: а если бы Оливия сказала ему нечто подобное, стал бы он мысленно осуждать ее так же, как Шарлотту? Но что еще более интересно, хватит ли у него духу отказаться? Скорее всего, Саймон дал бы отрицательный ответ на оба вопроса, потому что Шарлотта не была Оливией и никогда не будет.

Саймон сделал непонимающий вид и спросил:

- Что, леди Уоррен? О чем вы?

Шарлотта залилась краской.

- О, я говорю, что вряд ли справлюсь одна, милорд. Мне нужна мужская помощь, поскольку я не смогу переставить комод одна. Вы мне поможете?

Саймон рассмеялся. У него будто гора упала с плеч. Разумеется, это был очередной предлог остаться наедине.

- О чем речь, леди Уоррен! Я прикажу, чтобы вам помог лакей. - Шарлотта опустила разочарованные голубые глазки. – Видите ли, сам я не могу. Последние дни у меня стала часто болеть спина, наверное, продуло сквозняками.

Судя по лицу Шарлотты, исполненному в жалости и сочувствии, она поверила и выразила эти чувства словесно. Она смотрела на него и души в нем не чаяла. Но внимание Саймона привлекла Кэтрин, застывшая в проходе. Высокая и горделивая она довольствовалась их с Шарлоттой единением в танце.

Оливия же стала похожа на мрачную тучу, ибо лицо ее по неизвестным причинам потемнело. Саймон не мог понять, откуда в ней такая резкая перемена настроения. Оливия и Кэтрин не вполне дружелюбно переглянулись. Вернее будет сказать, что от них повеяло взаимной неприязнью. Оливия аккуратно обошла Кэтрин и вышла из комнаты.

Оливия прошла в конец длинного коридора и остановилась. Грудную клетку словно сдавливало, ей было трудно дышать. Она подошла к последнему открытому окну и попыталась набрать воздух в легкие.

В глазах Саймона сверкал огонек, который назывался «злость». Она получила, что хотела – раздосадовала его. Ей было весело наблюдать за ним, как он через силу повел Шарлотту танцевать, будто вяленую селедку. Наконец-то Оливия одержала верх. Но ликованию пришел конец, когда, следя за ними в танце, в груди Оливии поселился неприятный скрежет. Руки Саймона касались Шарлотты так же, как они касались ее во время их танца. Одержанная недавно победа потеряла свой вкус. Он держал ее за талию, рука лежала в руке, а глаза направлены друг на друга. Неприятное ощущение накрыло душу. Ей очень хотелось оказаться между ними и разъединить их навсегда так, что Оливии вздумалось, будто она почти всерьез решила это сделать. Но когда Саймон рассмеялся, а Шарлотта покраснела, Оливия желала вырвать себе глаза, чтобы больше этого не видеть и заткнуть уши, чтобы больше этого не слышать. Встретившись с удовлетворенным лицом герцогини, которая, наоборот, любовалась этой картиной, Оливия была готова врезать ей по носу, как отец научил ее. Поняв, что сейчас ее чувства сделали Оливию неуправляемой, ей стало страшно представить, на что она была способна решиться. Она умчалась прочь из этой проклятой обстановки.

Теперь она, отдышавшись прохладным ветром через окно, стояла и думала. Что же с ней случилось? Почему, когда Оливия увидела вместе Шарлотту и Саймона, ей стало так невыносимо больно и тоскливо? Неужели… Она ревнует! Оливия только что приревновала Саймона. Было бессмысленно отрицать очевидное. Как говорят, дыма без огня не бывает, значит, и ревности без чувств. Оливия пыталась отследить, в какой момент это произошло. Как такое могло произойти с ней? Да, Саймон понравился ей как человек и как добрый друг.

«Саймон» - слетело с ее губ.

Подушечки ее пальцев скользнули по губам. Оливии нравился Саймон. И неважно, как и когда это произошло, потому что это полная катастрофа. Ее мать необыкновенно обрадуется, если узнает. Она в ту же самую секунду окажется с ним обрученной. Но вот что ее по-настоящему удручало, так это ее мечта – жить независимо, жить вдалеке от светского общества на благо своего таланта и удовольствия. Оливия не могла и не хотела это оставлять. Но, если она станет герцогиней, она неизбежно будет прикреплена к светской жизни, чего Оливия не желала всем сердцем.

«Так, спокойно. Не нужно гнать лошадей. В конце концов, ничего страшного не произошло» - успокаивалась она. Подумаешь, Саймон ей нравится. Он всем нравится. От мечты Оливия не откажется, а эта симпатия пройдет с отъездом отсюда.

- Оливия, - она обернулась и увидела Шарлотту, - я хотела с тобой поговорить.

Оливия вздохнула, приготовившись слушать, что еще неприятного изложит эта красавица, которую ей жутко хотелось отослать в Австралию в тесном деревянном ящике.

- Я внимательно слушаю.

Шарлотта посмотрела вокруг, чтобы не нашлось никого рядом.

- Не стоит препятствовать нашим отношениям с лордом Лендским. Мы все равно будем вместе, Оливия. Ты не подходишь на роль герцогини Лендской. Ты слишком, - она подбирала слова, - внешне не презентабельная, понимаешь?

Оливия рассматривала горшок с цветком на столике поверх плеча Шарлотты, который отлично уместился бы у нее на голове вместо шляпки. Правда, надевать его пришлось бы путем запуска издалека. Она представилась, что не поняла ее.

- По правде сказать, Шарлотта, - ее плечи поднялись и опустились, - нет, не понимаю.

- Ты не подходишь под нынешние стандарты. Ну смотри: я – прутик, а ты – ствол, я – ласточка, а ты – пеликан. Слишком большая разница.

Оливия почувствовала подступающий к лицу жар.

- Шарлотта, и как только твой язык повернулся изложить такие сравнения? По-моему, дело обстоит иначе. Просто ты не видишь дальше своего отражения в зеркале.

Шарлотта вскинула подбородок.

- Хорошо, я объясню тебе по-другому. Ты некрасивая и слишком полная. Твои веснушки на лице делают твое лицо глупее, а цвет волос сравним с шерсткой полевой мыши. Такой тебя видят все и герцог Лендский.

Выслушав оскорбления, Оливия не почувствовала новой порции злости или раздражения, что странно. Но, вспомнив, какими глазами смотрел на нее Саймон, что он думал о ее уме и красоте, то, как он хотел ее при каждой их встрече, Оливия сравнила слова Шарлотты и рассмеялась. Громко и без остановки. Шарлотта была в замешательстве, глядя на нее как на сумасшедшую.

- Что смешного?

- Шарлотта, прошу, больше ни слова, - взмолилась Оливия, продолжая смеяться. – Ты… действительно думаешь, что… - Она попыталась успокоиться, восстанавливая дыхание.

Находясь они сейчас в компании, поведение Оливии сочли бы вызывающим и оскорбительным. Презрительные взгляды заставили бы ее подавиться собственным смехом. Но что бы подумал о ней Саймон? Зная его характер, можно предположить, что он всего лишь улыбнулся бы, а может, и захохотал вместе с ней. И тем не менее они одни и Оливии было все равно на мнение Шарлотты. Она усмирила спонтанный смех.

– Шарлотта, ты потрясающая! - Она приложила руку к груди. – И откуда у тебя возникает столько воображения насчет мнения его светлости? Ведь я-то знаю, что он обо мне думает.

Шарлотта скрестила руки и с вызовом посмотрела на нее.

- Да? И что же его светлость, по-твоему, думает про тебя?

Оливия открыто улыбнулась. Ей нравилось поддевать ее, нравилось ощущать доминантную позицию в словесной перепалке. О да, это так приятно!