Да, миледи. Только ты забыла добавить, как за каждое озорство маленький мальчик получал наказания в виде жестких ударов прутьев, запираний в чулане на целый день, а также лишений завтраков, обедов или ужинов. Саймон поежился от жутких воспоминаний.

Кэтрин снова притворяется любящей матерью, хотя это никогда не было так. Даже во снах Саймону являлась Изабель как заботливая мать, которая любила его сильнее, чем себя. Сейчас же его тошнило от фарса, который устроила Кэтрин. Саймон от обеих держался отрешенно.

− А потом он подрос и перестал выкидывать детские шалости, но так и остался душкой. Да, проделки детей, так или иначе, скрашивают скучную жизнь, − закончила Кэтрин пару только что переписанных историй о нем.

Саймон покрутил носком стопы, чтобы размазать кровь. Уинстону, его камердинеру, придется поднапрячься, чтобы их оттереть.

− О, леди Кэтрин, это самые замечательные детские истории, которые мне когда-либо доставалось слышать, − восхищалась Шарлотта, положив руку на грудь. – Но, леди Кэтрин, кажется его светлость в смятении. Ему не по душе беседы о его шалостях. А мне бы так хотелось узнать больше о вас, милорд. Когда-нибудь мне выпадет такой шанс?

Шарлотта захлопала ресницами. Она была и вправду великолепна: не было ни единого изъяна в лице или фигуре. Такие, как она, считаются сегодня эталоном женской красоты. И это совершенно понятно. У нее был ровный и симметричный овал лица, большие голубые глаза, маленький аккуратный носик с чистой и белой, как фарфор, кожей, а также светлые локоны. Девушка была очень хрупкой и миниатюрной, однако обернута в нагроможденные платья с рюшами и несколькими слоями юбок, которые Саймон презирал, но это не могло скрыть ее красоты. Такие, как она, сходят с картин и вдохновляют на подвиги, становятся музами для творцов. Но не для него.

Саймон не мог представить ее рядом с собой, либо просто не хотел. Его разум и сердце противились, потому что уже нашли свою музу. Саймон не желал отступать. Он хотел быть всегда рядом только с одной женщиной, которая восхищала его и, самое главное, была открытой и честной, без всяческих попыток обольстить, чтобы заманить его под венец.

− Дамы, разрешите мне вас покинуть. В царстве Морфея меня уже, должно быть, ищут, – Саймон кивнул, поспешив поскорее расстаться с ними.

− Нет, не ищут, − резко сказала Кэтрин.

Ее жесткость пробивалась сквозь пелену доброжелательности. В глазах герцогини стали заметны ледяные искры, которые были направлены на Саймона, на своего недавно «любимого мальчика». Он остановился, отвечая пронзительным взглядом, не уступающим ей ни в чем. Оба воплощали два алмаза, режущих друг друга.

Одна Шарлотта не понимала, что происходило. Куда внезапно пропали любящие друг друга мать и сын? До девушки все еще не доходило, что в действительности Кэтрин сама создала для нее эту обманчивую завесу. Саймон осознал еще одну причину скорой свадьбы: переселить матушку во вдовий дом и побыстрее, пока ему не стало здесь тесно.

Зрительное противостояние закончилось тем, что Кэтрин вдруг стало нехорошо. Но, конечно, это была еще одна ложь.

− Я пойду прилягу. − Тон был столь жалобным, как у подстреленной лани.

Саймон глубоко вздохнул, крепко сжав зубы. Сегодня будто день испытаний! Сначала Лонгстри, теперь собственная мать. Хотя второе для него было более ожидаемым, чем первое. Саймон знал, что барон и Кэтрин очень разные, пусть оба злопамятные и мстительные. Но именно Кэтрин стоило опасаться больше всего, ибо она точна и опасна, а также расчетлива. Действия же барона были более импульсивными и поэтому малообдуманными. Он также не способен здраво оценивать ситуации, просчитывать все возможные ходы и ловушки.

− Саймон, - обратилась Кэтрин, − не проводишь ли ты леди Уоррен в свои покои? Нехорошо оставлять гостью одну, она плохо знает дом.

Мать натянула такую улыбку, что любой другой человек ощутил бы прилив страха и тревоги. Она опять его принуждала к общению с Шарлоттой! И если бы не сказанная вдогонку самой девушкой просьба: «Ваша светлость, я очень боюсь заплутать в этих темных коридорах. Я буду счастлива, если хозяин дома составит мне компанию», Саймон развернулся бы тут же и ушел без оглядки. Еще ни одной горничной поблизости, которая выполнила бы за него эту работу. Однако придется поддерживать статус джентльмена. Он же, в конце концов, герцог!

− Конечно, − процедил он сквозь зубы, − я составлю компанию леди Уоррен.

Саймон подставил локоть Шарлотте, обернувшись напоследок к матери:

− Леди Лендская, напомните мне, пожалуйста, завтра вызвать врача на дом.

− Для кого же? – изумленно повернулась она.

− Для вас, миледи. Раньше, если и не было причин для опасений, то теперь в вашем возрасте стоит побеспокоиться о здоровье. А кто же еще сделает это, как не ваш любимый сын!

Кэтрин гневным взглядом провожала уходящую пару. Саймон шел с ощущением, будто ему в спину втыкают иголки. Его настигло облегчение только когда они завернули за угол, скрывшись с поля зрения Кэтрин.

Подходя к лестнице, он пропустил Шарлотту вперед. Они медленно поднялись наверх. Все это время она безуспешно пыталась завести разговор, но каждый раз он обреченно заходил в тупик. Вероятно, потому, что Саймону не хотелось его поддерживать. Не было ни сил, ни желания. Шарлотта была так же ясна и прозрачна, как стекло. Говоря с ней, можно запросто угадать ее ответ. Ее цель, желания и мотивы были как на ладони. И все же он не хотел давать девушке ложную надежду, чтобы не пришлось в будущем соответствовать ее ожиданиям или делать больно. Было бы нечестно, разговаривая с ней, все время при этом думать о другой. Саймон знал о ее семье только то, что отец Шарлотты был одним из богатейших промышленников страны в области текстиля. Меньше всего сейчас ему были нужны проблемы с влиятельным отцом девушки, которая хочет за него замуж.

Удачно, что освещение было тусклым, потому что Саймон посветлел в лице, увидев на углу комнату Шарлотты.

− Миледи, ваша комната. − Он указал на дверь.

Лицо девушки было расстроенным.

− Приятных сновидений, − черство обронил Саймон.

Он повернулся, собираясь идти отсюда как можно быстрее. Наконец этот день закончен, и больше его сегодня ничто не будет тяготить.

− Подождите, ваша светлость! – Шарлотта встала на его пути, и Саймон изумился. – Вы не могли бы завтра мне показать ваш парк и окрестности. Я еще ничего здесь не знаю, а мне все-таки предстоит тут жить… − Саймон от неожиданности закашлялся, − неделю.

Для леди настойчивость Шарлотты превышала всякие нормы. Саймон чуть не подавился собственной слюной, когда она заговорила о стремлении поселиться здесь. Ему сразу вспомнились слова своего друга Хью про гарпий, жаждущих его заарканить. Завлекая своей красотой, они подбираются все ближе и ближе. И когда пути назад уже нет, ты открываешь глаза, обнаруживая, что окован толстыми цепями, выбраться из которых будет более невозможно. Но Саймона не взять так просто, как многих других. Был бы здесь Хью, он бы помог ему избавиться от назойливых женщин. Жаль, что рядом нет этого дамского угодника.

Он не смог приехать в его имение по неизвестной для Саймона причине. Он был очень заинтригован, так как во время их последнего разговора Хью был сам не свой и очень скрытный. Но Саймон в мыслях поставил на то, что друг опять подался в разгульные сборища и вечеринки, а ему не сказал, чтобы не выслушивать лекции по морали. И, тем не менее, в глубине души Саймон тешил надежду на приезд Хью, который всегда любил неожиданные появления.

− Леди Уоррен, − спокойно говорил он, − сегодня от вас исходят весьма смелые просьбы. Вы же в курсе, что завтра утром состоится всеобщая экскурсия по поместью.

Шарлотта сделала к нему шаг вперед.

− Я знаю, ваша светлость. И все же я рассчитываю на некоторые привилегии. − Ее голос был трепетным и взволнованным. – Саймон…

Он опешил. Называть его по имени могли лишь близкие люди, и их он мог посчитать по пальцам. Наглость девушки, ставшая последней каплей, вновь раздосадовала его, однако вылилось только в его резком тоне и холодной отстраненности.