Резко встречаюсь с ней глазами, и вижу то, что всегда старательно игнорирую. В зелёных заводях ожидание и… надежда? Оля не дышит кажется даже. Только кожу мне снимает тонким слоем этими своими неприкрытыми эмоциями в глазах. Глупая девчонка!!

Намеренно громко смеюсь, а она в этот момент вздрагивает.

— С чего мне тебя ревновать, Оля? Ты никто для меня. Просто девчонка, от которой я чего-то подобного и ожидал — поцелуев в углу с едва знакомым сопляком. Но чтобы ты потом не ныла Мариам о том, что он тебе не перезвонил такой распрекрасной, решил пресечь эту ситуацию на корню. Да и домой уж слишком хотелось.

Боковым зрением замечаю, как Осипова рвано втягивает воздух и опускает голову. Медленно кивает прежде, чем отвернуться к окну.

Я же стараюсь справиться с остервенелым сердцебиением. Перед глазами проносятся те несколько секунд, пока я полагал, что это она с тем пацаном целуется и позволяет лапать себя за задницу. Мне кажется я соображать перестал напрочь эти мгновения. Словно в черную дыру провалился. Бездонную и нескончаемую.

Фокус с дороги стирается, возвращая меня в то отвратительное состояние, как вдруг раздаётся сигнал клаксона. Резко увожу машину вправо, рывком возвращаясь к реальности.

Чёрт!! Только этого не хватало — влететь куда-то из-за неё. Перевожу взгляд на Олю. Она даже не дернулась.

Качнулась по инерции только и резко ладонями по щекам провела, даже малость не повернувшись в мою сторону.

Вот и отлично. Езжай молча!

И пусть не думает о том, чего нет и быть не может.

Я такую как она даже не рассматривал бы для серьёзных отношений.

Чересчур проблемная, эмоциональная и импульсивная. Слишком яркая и притягивающая всеобщее внимание. Категоричная, взбалмошная, упрямая, громкая, адски непокорная, бесячая до оскомины в зубах. Ядреная смесь, которая никогда не даст жить спокойно!

Скашиваю на неё очередной взгляд и сам себя одергиваю. Если снова ревёт, то это только её проблемы. Я не обещал Мариам быть с её подругой вежливым. Не захотела идти по хорошему, значит будет иначе.

Не успеваю заглушить двигатель у её подъезда, как Оля выскакивает из машины. Забирает с заднего сиденья куртку с сумкой и громко хлопает дверью. Натянув на себя свой пуховик, вскидывает голову, смотря на окна, а потом ёжится.

Я рывком поворачиваю ключ зажигания, разворачивая автомобиль, отъезжаю и зачем-то смотрю в зеркало заднего вида. Твою ж мать! Вместо того, чтобы идти домой эта упрямая садится на скамейку.

Это вообще как понимать? Ждёт, пока я уеду, а потом дальше пойдёт искать приключений на свою задницу?

Злость заставляет резко дать по тормозам и въехать на тротуар.

Руки чешутся, так сильно хочется её отходить за сумасбродное поведение. Выхожу из машины и размашистым шагом лечу к ней.

Заметив меня, Оля подскакивает со скамейки и собирается спрятаться в подъезде, но не угадала, девочка. Теперь я отведу тебя домой и вручу лично родителям, чтобы проконтролировали, что дочь дома. Переседеть сейчас пять минут в подъезде и отправиться дальше на ночные тусовки не получится.

Хватаю её за локоть, когда она собирается закрыть перед моим носом дверь подъезда.

— Домой идешь? — рычу, толкая её к ступеням.

— Да. Отпусти! Уезжай уже! — брыкается, но я тяну её к лифту.

Ударяю по кнопке и пилю её глазами. Вот чего ей не сидится дома, а? На кой черт бегать по клубам и шариться ночами по городу?

— Давид, я сама доеду! — с надрывом топает ногой.

— Обойдёшься. Уж доведу, раз обещал!

— Не надо! Я сама!

— Заходи в лифт давай!

Проходим внутрь и пока едем на указанный ею седьмой этаж, оба убиваем друг друга глазами. Её блестят вулканическим извержением, а мои — я не знаю что транслируют мои, но внутри меня творится хаос. Меня швыряет в такой жар, что еле на месте стою. Чувствую, что слишком сильно сжимаю её руку и ослабляю хватку, хотя самого выворачивает от потребности сжать сильнее. Наорать. Твою ж мать, эта бестия порождает во мне один сплошной негатив!

Двери открываются, но Оля не спешит выходить. Приходится и на этаж её вытаскивать.

Не дожидаясь пока найдёт ключи, давлю на звонок, предположительно её квартиры, потому что она с опаской поглядывает прямо на цифру сто двадцать. Боится, что родители сейчас ругать будут? Или стесняется, что это произойдет при мне? Ничего, ей полезно взбучку устроить!

По ту сторону двери раздаётся какой-то грохот, потом мужской смех, и через секунду дверь открывается. С порога на меня нетрезвым взглядом смотрит какой-то мужик.

Не понял… Я не туда позвонил?

Плывущий мужской взгляд перетекает с меня на Олю и пытается сфокусироваться.

— Осипов, — орёт вдруг он, отчего Олька вздрагивает, — тут твою дочуру привели.

— Кто привёл? — изнутри доносится второй нетрезвый голос, — иду!

Это что такое вообще?

Перевожу ничего не понимающий взгляд на Олю, и чувствую, как внезапно давит в районе грудины. По её щеке стекает слеза, которую теперь уже она спрятать не пытается.

— Он уже уходит, — говорит сорвавшимся голосом, не смотря больше на меня. Только локоть вырывает из моих пальцев, — можно я войду домой?

— Конечно, Оленька. Ты что ж так долго гуляешь? — чешет живот пьянь, провожая её склизким взглядом, — А ты парень домой бы шел. Спасибо, что подвез малышку.

Малышку?

Закрывает дверь, но мне удаётся услышать напоследок:

— Олька, я не понял, а где это ты шляешься так поздно?

Оля

— Я кому вопрос задал?

Пьяный голос отца звучит громче обычного. Да и выглядит он хуже, чем я привыкла. Из-за того, что я стараюсь приходить домой за полночь, когда он спит, я уже успела забыть как он отвратителен в состоянии опьянения.

— Пап, у нас конкурс танцевальный был, — смахиваю слезу со щеки и пытаюсь пройти к себе в комнату.

— До одиннадцати ночи конкурс был?

— А пусть дыхнёт, — советует его собутыльник, чей взгляд оседает на моей коже липким осадком.

Я видела его всего один раз, несколько дней назад, когда он уходил от нас перед возвращением мамы, но уже тогда мне не понравился этот человек. В отличии от других знакомых отца, он смотрел на меня иначе. Вот, как и сейчас — скользко, оценивающе, скользя глазами по лицу, и ниже.

Обхватываю себя руками в попытке спрятаться от неприятного взгляда и отодвигаюсь к стене.

— Вы всё равно ничего не почувствуете, — бурчу тихо.

Где папа только находит этих всех пьянчуг? Не удивлюсь, если они таскают у нас из квартиры всё, что под руку попадётся, но отцу же плевать. Главное — это с кем рюмку разделить, ведь из его бывших друзей у него никого не осталось.

— Ты мне поговори! — рявкает папа, преграждая мне рукой путь.

Господи, да дайте мне уже пройти!

— Пап, я устала! Можно я пойду спать? — устало прошу.

— Сначала расскажешь где была!

— Да ладно, что ты орёшь на девчонку? Пришла и хорошо, — встревает мужик, протягивая ко мне руку и беря за плечо.

Я напрягаюсь и в кокон сбиваюсь. Пытаюсь отшагнуть, но некуда. Дергаю плечом, но пальцы только сильнее впиваются в кожу.

Сердце от страха начинает громко колотиться, потому что мужик этот ближе подходит и встряхивает меня.

— Женская рука в доме — это хорошо! Она и помочь нам может. Вон закуска заканчивается, а Оленька нарежет. Да?

— Мне завтра на уроки рано вставать.

— И что? Тяжело отцу помочь?

От упрека в чужом мужском голосе у меня на спине выступает ледяной пот.

— Не трогайте меня пожалуйста!

— Чего? — возмущается он, не убирая руку. — Ты это на что сейчас намекаешь, соплячка?

Да тут и намекать не надо, и так всё понятно. Мне… но только не папе, потому что он не видит в этом диалоге ничего страшного, судя по всему.

Ответить я не успеваю. В дверь раздаётся звонок, а потом следует громкий стук.

— А это кого принесло? — хмурится папа, проходя мимо нас и тем самым заставляя своего друга наконец убрать руку с моего плеча.