К 15 октября Эзель был захвачен, а батарея на мысе Церель атакована с суши и капитулировала. Немцы вошли в Рижский залив. 16 октября произошел бой в заливе Моонзунд, 17-го — бой на рейде Куйвасту. Из-за неравенства в силах он закончился поражением русской эскадры и затоплением броненосца «Слава», который из-за повреждений в бою набрал в себя много забортной воды и не мог пройти мелководным Моонзундским проливом.

Итог операции: немцам всего за шесть дней активных действий удалось захватить Моонзундские острова, а также вытеснить русский Балтийский флот из Рижского залива. По морским потерям: немцы разменяли четыре погибших эсминца и тральщик на русские броненосец и эсминец.

Таким образом, на 19 октября 1917 года немцы стали полновластными хозяевами Балтийского моря, исключая Финский залив. Однако гегемония эта длилась недолго, поскольку успехи на второстепенном для немцев морском театре не могли компенсировать их провала в Северном море. Еще в 1916 году в Ютландском сражении немецкий флот смог нанести англичанам чувствительные потери, но общую негативную для себя стратегическую ситуацию не переломил. В результате он ушел в глухую оборону, и активные действия предоставил подводным лодкам. Попытка решить войну на море с помощью подводных сил была обречена на провал — по сути, это была попытка перевода войны из военной области в экономическую, то есть попытка заставить англичан нести несообразные обстоятельствам финансовые потери от атак на торговые суда.

Введение системы конвоев с одной стороны и вступление в войну с Германией США с другой свели успехи немецких подводных лодок к нулю, и к 1918 году Германия окончательно проиграла войну на море. Итог — сдача всего немецкого флота 25–27 ноября 1918 года на милость победителя.

Таким образом, безусловная гегемония немцев на Балтике продержалась ровно год.

Рассмотрев три века борьбы за господство в Балтийском регионе, несмотря на особенности каждого временного отрезка, можно выделить следующие похожие черты.

1. Ни одна из стран-претендентов, начиная борьбу за господство, не предполагала, что оно в результате перейдет к третьей стране. Ганза и Дания, соперничая между собой, совершенно не думали, что в конечном итоге возведут на трон «dominium maris Baltici» Швецию. В свою очередь, Швеция и Дания, сошедшиеся в схватке за господство на Балтике, в конечном итоге проиграли России, чье доминирование на море в 1630−1670-х годах предполагать было просто невозможно. Россия, вступив в соперничество с Англией и Францией, в середине XIX века не думала и не предполагала, что в результате господство на Балтике перейдет к Пруссии/Германии.

2. Во все периоды борьбы за доминирование на Балтике очень важную и особую роль играли так называемые третьи силы. Дело в том, что ни Ганза, ни Дания, ни Швеция, ни Россия, ни даже Германия не ставили перед собой задач завоевания господства на море во всем мире, их интересы и желания были узконаправленными и ограничивались именно Балтикой. В этом смысле в разные эпохи Бургундская Фландрия, Голландия, Франция и Англия, боровшиеся за гегемонию на море в мировом масштабе, по сути создавали гегемонов на Балтийском море, исходя из своих сугубо эгоистичных торговых или политических интересов. Исключение тут может составлять только объединенная Германия, которая добилась безусловного господства на Балтийском море за счет развития своей промышленности и удачного стечения обстоятельств (катастрофой Цусимы, просто обнулившей русский Балтийский флот). Тем не менее именно Англия не дала Германии стать на Балтике безусловным гегемоном.

3. Чаще всего балтийский морской гегемон, поддерживаемый мировым морским гегемоном, появлялся как союз двух держав, одна из которых была высокотехнологичной, а вторая — ресурсной. Это справедливо и для союза Ганзы и Швеции в XVI веке, и для союза Голландии и Швеции в XVII веке, и для союза России и Англии в XVIII веке. Опять-таки из ряда выбивается объединенная Германия, и здесь мы можем говорить о ее экономическом и промышленном феномене.

4. Для великих морских держав очень важно было поддержание баланса сил на Балтике, поскольку в период XVI–XVIII веков вывоз сырья из Балтийского моря во многом являлся определяющим для Голландии и Англии. Вообще, можно отметить, что во многом Голландия и Англия достигли своего успеха именно на балтийском сырье, потому как вилка цен между Западной и Восточной Европой очень долго сохранялась именно на Балтике. Более того, великие морские державы очень часто занимались реэкспортом балтийских товаров и контролировали как их отгрузку, так и их продажу, что еще раз говорит о важности балтийского региона для них.

5. Отсюда следует, что смена гегемонов на Балтике чаще происходила не из-за внутренней борьбы балтийских государств, а извне — со стороны великих морских держав. В XVI веке на Швецию поставила Ганза. В XVII веке союзником шведов стала Голландия. Когда Голландия решила, что Швеция слишком уж возвысилась, и решила поддерживать Данию, шведы потерпели множество неприятных поражений на море, и их господство было поставлено под вопрос. В XVIII веке морской мощи России, создаваемой с нуля, покровительствовала Англия, снабжая русский флот кадрами и делясь технологиями. Англия же в 1850-х способствовала свержению России с балтийского пьедестала. И опять из этого правила выбивается Германская империя, которую фактически в одиночку создала обиженная результатами Крымской войны Россия при явном противодействии Франции и при явном неодобрении Англии.

6. Отдельно стоит рассмотреть ситуацию, при которой к господству на Балтике пришла Германия, так как она выпадает из сравнения. Если на 1850-е годы Пруссия и Россия имели промышленность примерно на одном уровне [43], то уже в 1870-е германская промышленность превосходит русскую в несколько раз. Что же произошло за эти 20 лет?

Во-первых, Россия и Пруссия начали с разных стартовых позиций. Там благодаря реформам Гумбольта было лучшее в Европе образование и, как следствие, высококвалифицированные кадры, которые и обеспечили скачкообразный взрывной старт прусской промышленной революции в 1850−1870-х. На тот момент грамотными было 95 % населения Пруссии, а на госслужбу без образования попасть просто было нельзя. 16,5 % населения на 1840 год были заняты в промышленном производстве (в России — 4–6%).

Далее. Согласно банковскому законодательству 1834 года, пруссаки с большим трудом могли вывести свои деньги в иностранные банки. Результат: если в России из-за слабости банковской системы капиталы утекали за рубеж, то примерно 40 % пруссаков хранили свои накопления в национальных банках, а 80 % — в банках стран, входящих в немецкий таможенный союз. Результат: у Пруссии были собственные средства для выдачи ссуд и кредитов на развитие производства и промышленности. Так, в 1852 году было выдано ссуд на 12 тысяч талеров 108 частным лицам. 90 % из них — это ремесленники, начальники мастерских, плотники, слесари, кузнецы и т. д. С учетом того, что зарплата рабочего составляла 15 талеров в месяц, — кредиты довольно существенные. В 1860-х Пруссия была страной малого бизнеса. Только 3,5 % работали в фирмах с более 1000 служащими. 50 % — в фирмах с пятью и менее служащими. Тем не менее тенденция к укрупнению была, и это стало одним из двигателей прусской промышленной революции. Согласно статье Леманн-Хаземайера «Savings banks and the industrial revolution in Prussia», именно прусские региональные банки стали одной из движущих сил, финансировавшей развитие страны. А настоящий взлет прусской промышленности связан с министром финансов Отто фон Кампхаузеном, занимавшим свой пост с 1869 по 1878 годы. Он обеспечил всего две вещи — дешевый кредит и инвестиции в промышленность своей страны.